Шерловая искра

— Я сам. Надо кое-что проверить. — дед перестал качаться и с усилием потёр лицо руками, поднимаясь с места.

Кажется его мудрый, гладкий, как коленка, котелок потихоньку начинал варить.

Через минут пять шебуршения и ковыряния в карете, Мираз вернулся с самым растерянным видом.

— Ну, вы чего-то недосчитались из своих лекарственных запасов? — догадливо подсказала я.

— Да. Ридганда, а вы откуда?..

— Поняла уже. Уморить весь лагерь возможно было только чем-то из вашего арсенала. А вчера Соррос по собственному побуждению взялся прибирать в дормезе. Чаёк, вот, опять же, услужливо на всех заварил. Так что, сложить два и два большого ума не надо.

— А… причём тут Соррос? — все вновь очнувшиеся непонимающе уставились на меня.

— Долго рассказывать. Для начала огласите, что пропало, и как теперь эту гадость нейтрализовать. Найдётся средство у многомудрого Мираза?

— Найтись-то найдётся. — старик повернул в обратную сторону, — Только что вообще… зачем? И, главное, как? — он медленно шаркал к карете, недоумённо пожимая плечами и эмоционально размахивая руками.

Дальше мархаратец долго колдовал над котлом с кипятком, изготавливая «противоядие» на весь обоз. Кряхтел, что-то бормотал, загибая пальцы, шипел, морщил лоб — голова иноземного доктора функционировала, но пока ещё со скрипом и большим сопротивлением. Остальные с нетерпением наблюдали за его манипуляциями, пока он насупленно не буркнул, чтобы ему не мешали.

Согласна. Если и так мозги работают с трудом, да ещё и над душой кто-то виснет — раздражает дико. Я раздала всем «живым» незамысловатые бытовые поручения и сама подключилась к делам, стараясь полезно скоротать время.

Когда спасительное зелье Мираза было готово и начало оказывать своё благотворное действие, старик сообщил, что из его закромов исчезло два сильнодействующих средства. Одно — которое доктор в микроскопических дозах сыпал в питьё Рона на протяжении пути для качественного глубокого сна. Второе — очень дорогой и редкий порошок, который использовали в крайних случаях — добавляли в лекарство, если оно было совсем уж отвратительным на вкус, чтобы перебить горечь и обеспечить возможность вообще проглотить эту целебную дрянь.

То есть получалось, что наш псих фуганул весь мешочек снотворной травы в котёл вместе с порошком, который замаскировал посторонний вкус, и опоил ядерным напитком весь народ? Но как малохольный дурачок вообще сумел разобраться в запасах Мираза? Даже я несмотря на то, что в процессе писанины лечебника старик показывал мне, о чём идёт речь, в жизни с разбегу не вспомню, что у него там к чему.

Народ потихоньку продолжал просыпаться, выползая на свет божий с одинаково ошалелым видом, задавая единственный стандартный вопрос: «Что происходит?». Флита, как автомат, поила всех живительным бальзамом и усаживала в общий круг — слушать и просвещаться. Я, грея ладошкой шерл и мысленно истово благодаря его за собственное своевременное пробуждение, рассказала о том, что произошло ночью.

Обозлённые мужики, кто был уже в состоянии твёрдо стоять на ногах, собрали эвакуационную экспедицию и отправились вызволять нашу девчачью карету вместе с её узником. Надеюсь, он там жив-здоров, ибо вопросов к дурному парню, прямо скажем, накопилось.

Но больше меня сейчас волновало, что никак в себя не приходит Рон. Мираз успокаивал тем, что его организм просто ослаблен, поэтому воздействие чая производства Сорроса оказало более сильное воздействие. Но это, в конце концов, не откровенный яд, и муж обязательно должен проснуться.

Кстати, кроме него, из всех присутствующих в обозе не поднялся ещё только отец юного психа. Вагану, очевидно, сынок поднёс особенно щедрую порцию варева, чтобы крепкий телом мужик наверняка срубился, продрых подольше и не смог его остановить.

Пока наши обозники возились с дормезом, прошло часа три — не меньше. К этому времени, хвала небесам, Рон присоединился к остальной компании. Ваган тоже очнулся и, скрючившись у костра, сидел, отчаянно вцепившись в кудрявые седые волосы, не в силах поднять глаза на людей.

Мужчину было откровенно жалко. Оба уже были в курсе произошедшего, и Рон, полыхая мрачным гневом, как грозовая туча мерил широкими шагами землю у костра. Оставшиеся в лагере предпочли до поры держаться подальше от горячей руки своего господина, в отдалении наблюдая за допросом.

— Как ты можешь объяснить то, что натворил твой сын? — рыкнул муж, и даже у меня коленки подкосились от прозвучавшей в голосе угрозы.

— Милости прошу… — хрипло выдохнул здоровенный мужик, падая в холодный снег на колени. — Голову секи, не ведаю, что с ним случилось. Соррос — хороший мальчик, не губи дитёнка. Мне секи, ридгон, я виноват!..

— Твой хороший мальчик покусился на жизнь своей ридганды! — оглушительный звериный рёв Рона — моего любимого рассудительного, терпеливого и самого сердечного человека на свете, заметался между деревьев, заставляя лес вздрогнуть.

Никогда не совалась в хозяйские разборки мужа, но тут не выдержала. И пока он действительно голыми руками не оторвал повинную голову верного слуги, рискнула вмешаться.

— Ронан… — медленно подходя к месту судилища, заговорила я.

— Не сейчас, Тина! — он предостерегающе выставил ладонь в мою сторону.

Никогда ещё, клянусь, ни разу в мой адрес не звучали подобные интонации из уст мужа. Но его слепую ярость, беленившую разум, нужно было погасить.

— Ронан. Остановись. Прошу тебя. Ради себя, ради меня… — наверное, неправильно было подрывать авторитет хозяина своим робким женским словом, однако, если бы он прямо сейчас на моих глазах учинил кровавую разборку, я бы никогда не смогла этого забыть.

Встала рядом с застывшим с опущенной головой мужем и легонько сжала его ледяные пальцы в своих.

— Умоляю. Все живы и дело требует разъяснений. Слишком много в нём неправильного, странного, чтобы рубить с плеча под влиянием поспешных выводов. — тихо-тихо, ровным, спокойным голосом, я продолжала пытаться достучаться до его разума, ослеплённого испытанным страхом за меня.

— Какого?!.. Какого Хирга ты вообще потащил своего блаженного в дорогу?! — сведённые судорогой челюсти Рона размыкались с трудом, но трезвость рассудку явно начала возвращаться.

Ваган молчал.

— Ну!.. — в голосе ридгона снова прорезался металлический звон.

— Жена умоля… Я решил. Мой сын болен. Я подумал, что святой источник сможет его излечить. Поэтому, решил взять с собой. — обречённо произнёс начальник обоза, поднимая лицо и закрывая глаза.

В этот момент привезли Сорроса.

60

Парня без лишних церемоний бросили перед Роном. Соррос сжался в комок и трясся так, будто находился на сеансе экзорцизма и прямо сейчас из него изгоняли дьявола. Всё его тело ходило ходуном, он с невероятным усилием концентрировал безумные глаза, стремящиеся закатиться под веки, в одной точке. Этой точкой был его отец.