Шесть минут до конца лета
Шрифт:
– Ты потрясающая! – восхитилась Женя. Она смотрела на процесс накрывания на стол, не отрываясь.
– Твои слова б да Владу в уши!
– Ты пфо фто? – Женя набила рот багетом с сыром. – Фто-то флучилофь?
– Влад меня вот-вот бросит, – на удивление спокойно сказала Мати, разливая вино по стеклянным бокалам.
– С чего ты взяла? – Женя проглотила бутерброд и отхлебнула вина. Оно приятно освежило горло.
– Подслушала, – Матильда пожала плечами и деликатно угостилась виноградинкой. – Я услышала, как моя начальница, Майя Цзиньсуновна, болтает по телефону с его женой, они – лучшие подружки. А потом
Женя напряглась.
– А идти ему некуда? – спросила она, стараясь не выдать своих чувств.
Если квартира, в которой живет Мати, принадлежит Земскову или снимается им, то Мати вскоре после их расставания сама запросто может оказаться на улице. А что должен сделать в такой ситуации хороший друг? Правильно, приютить бедняжку. Иллюзия дружбы не выдержит такого отказа. Так друзья не поступают.
Женя в такую ситуацию еще ни разу не попадала. Она никогда не приводила никого в свой дом и никогда не напрашивалась в гости сама. Более того, она чаще увиливала от приглашений зайти на чай, потому как у друзей на час – те же самые опасности в профессии, что и у проституток. Друга на час могут запереть и удерживать против его воли, могут избить, изнасиловать. Лучше не рисковать. Максимум – зайти на чай к девчонке из библиотеки. Хотя тоже риск…
Словом, у осторожной Жени никогда не было возможности понять, стоит ли «брать работу на дом» или все-таки лучше сохранить неприкосновенность частной жизни. Но сейчас, глядя на то, как аккуратно Мати намазывает сыр на багет, художественно поливает его медом и с удовольствием откусывает, Женя вдруг подумала, что уж если кого и пускать в свой дом, то определенно эту милую молодую легкую характером аккуратную библиотекаршу. Может, она приведет в порядок и ее квартиру тоже?
– Если она его выгонит, он сможет прийти ко мне, – шепотом произнесла Мати с набитым ртом, наклонившись к Жениному уху.
Понятно, почему она не расстроена. На самом деле она уверена, что он выберет ее.
– А ты точно этого хочешь? – осторожно спросила Женя.
– А то! У нас столько общего, ты себе не представляешь! Мы одни и те же книжки любим! У нас даже день рождения в один день!
Женя хрустела орехами, потягивала вино и думала о своем. О датчике, о маленьком диктофоне, спрятанном в вентиляции на третьем этаже, и о вентиляторе. Хоть бы сработало!
– Майя Дзынь… кто? – вдруг вспомнила и переспросила она.
– Цзиньсуновна. Странное имя, да? – Матильда улыбнулась, как всегда легко меняя тему. – Она – китаянка, ты ее сегодня увидишь, она сейчас курсы китайского ведет.
– Ц-зинь-суновна, – Женя шепотом попыталась выговорить сложное отчество.
Мати потянулась к своей корзинке.
– У меня для тебя подарок, – возвестила она радостно, доставая сверток из крафтовой бумаги, перевязанный бечевкой и украшенный маленьким латунным ключиком. – Я знаю, что это в некотором роде дурной тон, но не смогла удержаться…
– Спасибо, – сказала Женя с улыбкой, – даже раскрывать жалко.
Внутри оказалась книга – роман «Третья жена» в яркой глянцевой обложке, на которой страстный красавец крепко
обнимал нежную томную даму в струящемся платье.– Спасибо. Где бы взять время, чтобы ее прочитать…
Женя раскрыла книгу на середине и пробежала глазами по строчкам.
– Влад за свой счет мне тираж напечатал…
– Слушай, а ты пробовала… хм… найти свою аудиторию? – вдруг спросила Женя. – Молодых женщин, например? Которые… ну не знаю…
– Любят саму любовь? – улыбнулась Мати.
– Вроде того, – откликнулась Женя.
– А у меня есть. Вполне настоящие читатели, – Мати улыбнулась и достала свой телефон из кармана сарафана. – Вот на этом сайте я разместила книгу в марте. Электронную. И внезапно к маю она стала весенним бестселлером. Продала больше тысячи копий. Заработала чуть меньше ста пятидесяти тысяч.
– Сколько?!
Не веря своим ушам, Женя взяла Матильдин смартфон.
– Господи, тогда зачем тебе эти пни замшелые?! – вырвалось у нее.
Пораженная Женя чересчур живо махнула рукой в сторону библиотеки, задела пальцами банку с медом, та опрокинулась, и янтарная тягучая жидкость с мелкими пузырьками растеклась по льняной салфетке. Матильда рассмеялась и сунула в медовую лужу пальцы.
– Может, и не нужны, – сказала она, слизывая с руки мед. – Но Влад говорит, что они – филологи, они знают литературу.
– Они могут знать, сколько им влезет! – воскликнула Женя. – Тебя уже прочитала тысяча человек! Ну надо же!
Мати польщенно улыбалась. Женя разделила сто пятьдесят тысяч на три, а потом – на тридцать, а потом – еще на восемь. Оказалось, что Женино время стоило в пять раз дороже. Тяжела судьба поэта. А она уж было подумала, что не тем занимается…
– Влад тоже так говорит, – сообщила Мати, – что еще неизвестно, кто тут неудачник.
– Он самокритичный, – засмеялась Женя.
– Он о себе много не думает, – подтвердила Мати. – Ему нравится сочинять, но наука больше. А я…
– Ты хочешь быть писателем, – Женя решила переключать ее с мыслей о Владе.
– Я хочу, чтобы это было моим основным занятием, понимаешь?
– Понимаю, – откликнулась Женя, и Мати пустилась в рассуждения о природе таланта и о людях, готовых этот талант оплачивать.
Закатное солнце приятно согревало кожу сквозь зеленый ажур дубовых крон. Парк пустел. Чтобы читать бумажные книги, здесь было уже темновато – наползали сумерки. Ребятня с гиканьем унеслась прочь. В библиотечной части парка остались только Женя с Мати и одна влюбленная парочка, уединившаяся в тени.
– Хочешь, переночуем вместе? Влад сегодня будет с женой ссориться.
– Вместе? В твоей чудесной квартире? На твоем наверняка удобном ортопедическом матрасе? – Женя с хрустом потянулась. – Очень хочу, но не могу. Я не остаюсь на ночь с друзьями. Извини.
– Жаль, – сказала Мати, – Ладно, буду мечтать и пить какао…
– Ммм, какао…
За разговорами они не заметили, как перевалило за восемь. Женя спохватилась и взглянула на часы только тогда, когда заметила двух взъерошенных девчонок, бегущих к ним со всех ног.
– Господи, я так испугалась!
Они остановились неподалеку.
– Эй, девчонки, что случилось? – спросила Женя, вставая на ноги.
– Женя! – кинулась к ним одна.
Жене ее лицо показалось знакомым, но она – хоть убей – не могла вспомнить, как ее зовут.