Шесть шестых

– Нет, Егор. Тихо, может быть, и было, но не спокойно. И началось, думаю, все гораздо раньше. Похоже, кто-то точно знал, что Ребриков сегодня выиграет. Понимаешь, точно!

– С чего такой вывод?

– А с того, что Троекуров пришел в пустую студию и зачем-то пошел за декорацию. Кому-кому, а уж шоумену, да еще после окончания съемки, делать там совершенно нечего.

– Точно! И эти, монтировщики, тоже говорят, что туда никто не ходит. А его понесло туда! Где он ну совершенно ничего не забыл!

– Вот именно. Зато там очень удобно с кем-нибудь встретиться так, чтобы никто не увидел. Даже случайно. Для чего – пока не знаю. Возможно, поговорить, а возможно, что-то взять или, наоборот, отдать. Но все это возможно только при одном условии.

– Каком?

– Если выигрыш Ребрикова подстроен. Как – не знаю, все тут было сегодня как обычно и вели себя все тоже как обычно. Кроме двоих – Троекурова и Аннинской. Но необычно они вели себя по-разному. Согласен?

– Согласен, Арсений Петрович. Аннинская при всех буянить начала, а Троекуров по-тихому в темный угол заныкался.

– И вот тогда Аннинская во всю эту картину прекрасно вписывается – вела себя не так, как всегда, нервничала, грозила, и к тому же она каждый уголок здесь прекрасно знает. Чем тебе не кандидат в подозреваемые номер один, а?

Немигайло многозначительно поскреб в затылке.

– Хм-м... Думаете, подносят ее нам на блюдечке с голубой каемочкой, Арсений Петрович? А что? Оч-чень даже может быть! В этом базаре, что здесь сегодня после съемки творился, никто теперь толком не знает, где она после записи была и что делала. Все, что угодно, на нее повесить можно. Она там ревела, в кабинете, я ее не трогал пока. Хватит ей сырость разводить, согласны?

– Полностью. Времени вполне достаточно прошло, чтобы успокоиться. Пойдем-ка, Егор, побеседуем с ней.

Сыщики не спеша прошли по красивому серому ковролину холла и подошли к двери, на которой висела табличка: «Программа „Шесть шестых“. Шеф-редактор Жанна Аннинская».

Колапушин на мгновение задержался перед дверью, залюбовавшись изящным большим цветным логотипом программы – «6/6».

Глава 13

– Войдите... – сухим безжизненным голосом откликнулась Жанна, услышав негромкий стук в дверь.

Кабинет шеф-редактора производил очень приятное впечатление – цветы в горшках на подоконнике, красивые шторы, книжные полки с массой книг, огромные цветные фотографии на стенах. В углу стоял на специальной подставке довольно внушительный сейф с цифровыми замками, а неподалеку на тумбочке – большой телевизор «Сони» с видеоплейером.

На рабочем столе располагались компьютер, два телефона и три рамочки с цветными фотографиями маленького мальчика – наверное, Жанниного сына.

Сама она сидела в кресле за небольшим журнальным столиком около окна, безвольно опустив руки на подлокотники, и лишь слегка повернула голову, глядя на вошедших Колапушина и Немигайло.

– Здравствуйте, Жанна Витальевна, – вежливо сказал Колапушин. – Мы из Главного управления внутренних дел. Я подполковник Колапушин Арсений Петрович. А это капитан Егор Фомич Немигайло. Скажите, вы уже успокоились? Мы сможем с вами поговорить?

– Конечно, – все так же безжизненно отозвалась Жанна. – Садитесь. Я давно вас жду, даже удивлялась, почему вы за мной раньше не пришли.

Колапушин, присев в кресло, внимательно посмотрел на нее. Несмотря на припухшие и покрасневшие глаза, полное отсутствие макияжа и гладко зачесанные назад, казалось, даже немного влажные волосы, Жанна Аннинская, несомненно, была красива.

Высокая, стройная, что было видно, даже когда она сидела в кресле, с красивыми русыми волосами и довольно темными густыми бровями, Аннинская смотрела на Колапушина остановившимся взглядом больших серых глаз.

– Вы так говорите, Жанна Витальевна, – заметил Колапушин, – будто ожидаете, что мы вас задержим.

– Конечно, жду! – ожесточенно выкрикнула Жанна. – А кого же вам еще арестовывать?! Это же я, я при всех сказала, что убью Бориса! А потом его находят мертвым! Ну и пусть! Поскорее бы кончился весь этот кошмар! Арестовывайте, везите в тюрьму – все равно я ничего не смогу доказать!..

– Успокойтесь, пожалуйста, Жанна Витальевна, – спокойно произнес Колапушин, стремясь как-то снизить накал этого взрыва эмоций. – Задерживать вас у нас нет пока что никаких оснований. Но не стану скрывать – есть моменты, которые нас несколько настораживают. Правда, нам с капитаном кажется, что вас, что называется, подставляют. Но мы же совершенно не разбираемся в специфике вашей работы, и без вашей помощи нам очень трудно разобраться в том, что произошло в действительности.

– Да? Вы меня не арестуете? – с надеждой спросила Жанна. – Ведь действительно все подстроено, но я никак не могу понять, кто и как это сделал...

– Поймаем – посмотрите! – пробасил Немигайло.

– Поймайте его, пожалуйста... – жалобно попросила Жанна. – Борю убили. Я вся в грязи... Знаете что, – неожиданно сказала она, сменив тон, – называйте меня просто Жанна. Мы тут в редакции как-то привыкли, что все на ты и по именам.

– А Лена вас Жанной Витальевной называет, – припомнил Немигайло.

– Леночка? – По губам Жанны пробежала легкая улыбка. – Ну, ей пока так и положено. Она же еще молоденькая совсем. Должна сначала разобраться: кто старший, кто имеет право командовать, а кто нет. Она девочка умная, быстро все поймет – и я сама тогда предложу ей на ты перейти.

– У нас похоже бывает, – сказал Немигайло. – Вот с Мишкой мы давно уже на ты, а Вася до сих пор ко мне на вы обращается и по имени-отчеству. А пришли вместе.

– Ну вот видите! Значит, вы меня понимаете. Но вы же, наверное, не о Леночке пришли меня спрашивать?

– Конечно, – согласился Колапушин. – У нас совсем другие вопросы. Вот, например, несколько ваших сотрудников заметили, что вы сегодня с утра сильно волновались. Вы не можете объяснить нам причины этого волнения?

– Заметили?.. Ничегошеньки-то в нашем курятнике ни от кого не скроешь! Нет, Арсений Петрович, – твердо сказала Жанна, кинув мимолетный взгляд на рабочий стол с фотографиями маленького мальчика, – этого я вам не расскажу! Уверяю вас – это ни малейшего отношения ни к работе, ни к убийству не имеет.

– И все же, – настойчиво повторил Колапушин.

– Нет-нет, это личное! – Жанна снова кинула взгляд на фотографии. – Это очень личное. Думайте обо мне все, что хотите, но этого я вам не расскажу!

– Напрасно, Жанна. – Колапушин укоризненно покачал головой. – Ну в конце концов, это было с утра. А вот потом, позже, у вас никаких поводов для волнения не было?

Жанна невесело усмехнулась:

– Если бы! Были, да еще какие!

– А о них нам можно узнать?

– Конечно, Арсений Петрович. Смолин перед уходом в отпуск предупредил меня, что руководство канала рассматривает вопрос о закрытии нашего проекта.