Шестая сторона света

Я качнул головой.

– Понимаю, сам два раза был на Почтительном Ожидании. Пять суток паралича! Да-да, не удивляйся. Именно пять. Кто-то с инъекцией перемудрил. Когда я вышел, была одна мысль: гигантская кружка кофе. Думаешь, почему открыл здесь палатку? Бизнес, вот почему.

Я сделал глоток. Подержал напиток во рту, наслаждаясь горячей сладостью.

Присел на пластиковый стул, оглядел пустую площадь. Вокруг фонтана бродил парень с наушниками, вероятно, железнодорожник. Дальний конец площади медленно пересекала женщина в чёрных лосинах, ведя за руль велосипед.

Без особой надежды спросил продавца:

– Не выходила ли из подъезда девушка, худая, в белом платье?

– Девочка в платьице белом? Не, брат, прости, не видал. Может, и выходила. Я занят был. Встречающие и ожидающие соискателей требовали кофе, чай, коньяк. Всех обслужить надо.

Расплатился за кофе и побрёл домой.

Добравшись до двери, даже не ответил на вопросы родителей. С почти закрытыми глазами прошёл в свою комнату и рухнул на кровать.

Вот так я и сделался отказником поневоле. Если не найду девчонке работу, Судитрон больше никогда не предложит новой просьбы.

Тут уже не о любви разговор. Какая может быть любовь с отказницей, что пренебрегла просьбой Судитрона?

С другой стороны, сейчас популярно вести себя не как все. Пренебречь просьбой – лёгкий способ бросить вызов обществу.

Тогда зачем, спрашивается, она попёрлась на платформу и отлежала все сутки Почтительного Ожидания? Чтоб демонстративно отказаться?

ГЛАВА 2 Допрос

1

Я работал путевым обходчиком на Вокзале Юго-Запад, 254-й узел. Вокзал не самый большой, но и не маленький. Часть глобальной сети, но не ключевая. Принимал до десяти международных составов разом.

Если мы в один день вдруг взорвёмся, диспетчеры «Глобальной Перевозки™» почешут затылок: «как сейчас помню, был здесь узел, и вот тебе на…»

И перенаправят транспортный поток на соседние узлы.

В служебной иерархии должность обходчика считалась стартовой. Каждый выпускник Транспортного Колледжа отрабатывал в ней минимум год, прежде чем начинал настоящую карьеру железнодорожника.

Когда твоя работа заключалась в том, чтоб с дыроловом в руках обойти сотню километров гиперзвукового монорельса, всякое лезло в мысли: от философии и понимания истинного мироустройства, до полного мозгового отупения, когда оцепенело шагал и шагал вдоль полотна, реагируя лишь на мигание лампочки дыролова.

Теперь другая беда: не лезло ничего, кроме воспоминаний о девочке в платьице белом. Даже кассета со сборником любимых песен в плеере не помогла отвлечься. Что же со мной будет лет в тридцать? Буду, как ошпаренный Георгий Петрович, бегать по Двору в поисках новой жены?

На пересечении 234-ой и 55-ой линий я остановился.

Из-за поворота туннеля вышел Лебедев, мой коллега и друг, обходчик соседнего отрезка. Он всегда представлялся, как Лебедев, по фамилии. И солидно жал руку.

Младше меня на полгода, но обладал внушительной внешностью. Мощный живот прорывался через лямки комбеза. Толстые ноги переставлял степенно, будто нехотя. Умеют же некоторые сразу выглядеть нереально взрослыми.

У него даже наушники солидные: настоящие полноразмерные «Сони», отделанные кожей, на толстой дужке с металлическими вставками. Наушники были просто гигантскими, но на солидном Лебедева смотрелись органично.

Я, как любой обходчик, вынужденно став меломаном, довольствовался маленькими наушниками марки «Ноунейм», купленными на барахолке. У них был хлипкий каркас и короткий, но вечно путающийся в узелок, провод. Поролоновая обёртка динамиков быстро стиралась, превращаясь в лохмотья.

Жил Лебедев в районе Пятой стены, тогда как я во Второй, то есть в абсолютно противоположной стороне. Поэтому мы ходили в разные школы. Познакомились и подружились на первом курсе Транспортного Колледжа.

Вчера вечером отправил ему письмо, описав историю с отказницей в платьице белом. Лебедев пообещал, что «обмозгует» и сообщит решение.

Так и написал «решение», будто моя судьба зависела от его слов. Да, умеют такие люди перетягивать внимание на себя.

Лебедев позволил пожать его огромную руку, вытер платком пот на толстой шее и степенно произнёс:

– Короче, я тут подумал. Надо выяснить, подозреваемая живёт в нашем дворе с рождения или нет? Сузим параметры поиска. Нужно посмотреть списки переехавших.

– А где их взять?

– У Модератора Информбюро.

– А он даст?

Лебедев степенно побарабанил пальцами по рукоятке своего дыролова:

– Нет, это же личные данные. Ломать надо.

– Скорее, он меня об колено сломает. В модераторы берут при условии, что они два роста метром и «кэмэсники» по карате или боксу.

– Тебе его не сломать, есть такое, – согласился Лебедев. – Нужно к профессиональным взломщикам обращаться. Но ты их не любишь.

– А кто, кроме тебя, их любит? У отца, тот раз, сберкнижку увели с зарплатой.

– Не все взломщики, мошенники, есть среди них люди с идеалами. Да и не фиг светить сберкнижкой где попало. Твой папашка и пароли от почты в блокноте держит?

Я решительно отказался:

– Взломщики не вариант. С ними больше потеряю, чем найду.

– Не хочешь, как хочешь.

– Что же делать, Лебедев? Не хочу отказником стать!

Лебедев обиделся, что я отверг идею:

– Отказник – это херово. Я с тобой даже здороваться перестану, друг, сразу предупреждаю.

Пол туннеля стал слегка подрагивать.

С потолка отвалился кусочек штукатурки и звонко разбился об монорельсу. Лебедев прислушался к нарастающему рокоту:

– Состав идёт. Давай, повисим, и после продолжим обсуждение поисков.

2

И я Лебедев зачехлили дыроловы, спрятали их в одном из ближайших Г-образных рукавов. Взялись за вделанные в стену поручни и прижались спинами к стене, ожидая прохождение состава.

Земля сильно задрожала, с потолка посыпалась какая-то труха.

Составы ходили по туннелям по многу раз в день, на протяжении трёх веков, а с потолка всё сыпалось и сыпалось. Откуда труха бралась? Если замерить количество выпавшей трухи и соотнести с массой земляного покрова над туннелем, не выяснится ли, что вся планета ссыпалась на рельсы?