Шестая жизнь Дэйзи Вест

Зрение мутится, но сквозь стекло мне удается разглядеть лицо Кэйси. Может быть, она не поняла, что происходит. Может, считает, что открыла замок. Вот только разве что…

Слишком уж будничное выражение на ее лице. Нейтральное. Роботоподобное. Хотя и с легкой примесью любопытства.

Я вижу также, что она набирает на клавиатуре своего компьютера какой-то текст. Как же она может продолжать работать в такой момент?

Телефон подает сигнал вызова по второй линии. Я знаю, кто звонит, но решаю все-таки ответить, надеясь, что Бог сжалился надо мной.

— Теперь ты видишь, в чем была твоя ошибка, — говорит Бог, наслаждаясь моим отчаянием. Я не отвечаю. — Что ж, полагаю, не стоит более скрывать кота в мешке, — продолжает он, откровенно веселясь. — Дэйзи, познакомься с Иисусом. Тебе он известен под именем Кэйси.

Я смотрю широко раскрытыми глазами на женщину, с которой прожила под одной крышей шесть лет, и не могу поверить в то, что говорит мне Бог. Я делала вид, что люблю ее как мать. Теперь я понимаю: она переписывается с ним. Сегодня. А может быть, и все это время.

Я снова тяну за дверную ручку. Дверь не поддается. Кэйси, улыбаясь, пожимает плечами. Потом как ни в чем не бывало разворачивается и уходит. Через ее плечо перекинут ремень моей школьной сумки с учебниками. В каждой руке по папке.

— Не расстраивайся, Дэйзи, — говорит мне Бог. — Беда в том, что ты слишком умна, чтобы оставаться невредимой. Мы все равно собирались убить вас с Мэйсоном сегодня. Пчелы просто добавили этой ситуации пикантности. Наслаждайся!

Бог отключается, и у меня в душе поднимается волна бешеной злобы: я кричу что есть сил. Пчела вонзает жало в язык. Боль от этого укуса чувствуется сильнее, чем от других. Я давлю проклятое насекомое зубами и, разжевав, выплевываю кусочки. Решив использовать последний шанс, я переключаюсь на линию, на которой висит Мэтт, но мой звонок по-прежнему находится на удержании в его телефоне. Я бросаю аппарат на землю и мчусь к торчащему из стены крану, к которому подключаются поливочные шланги. Глаза уже почти совсем заплыли, но я каким-то образом умудряюсь включить воду и пугаю этим пчел. Они разлетаются.

Но уже слишком поздно.

Все, что можно, они уже сделали.

Тяжело дыша, падаю на бетонное патио, чувствуя, как руки, ноги, лицо и все остальное раздуваются от действия яда. Я продолжаю кричать, несмотря на то, что язык практически закрыл гортань, мешая мне говорить.

— Кэйси! — кричу я. — Как ты могла это сделать?

Понимаю, что это бесполезно; Кэйси, скорее всего, уже нет в доме. Я пытаюсь позвать на помощь соседей и, собрав остатки сил, кричу: «На помощь!» — но вместо крика из-за одышки я могу лишь шептать, а вместо слов с губ срываются одни обрывки.

Бросаю бесполезные попытки. Мне осталось немного, я знаю.

Через несколько минут горло полностью закрывается.

И прежде чем яркий день превращается в темную ночь, я вспоминаю Одри.

41

Я открываю глаза. Они открываются, но не полностью, и я смотрю на мир сквозь образовавшиеся щелочки.

Поле зрения ограничено. Так бывает, когда изображаешь при помощи рук бинокль и смотришь сквозь тоннели из пальцев. Услышав, что рядом кто-то шевелится, я поворачиваю голову, чтобы посмотреть, кто там, так как периферийное зрение отсутствует.

Рядом с больничной койкой в кресле сидит Мэйсон.

Моргая от удивления, я смотрю на него. Он улыбается и берет меня за руку. Ощущение странное — не то чтобы рука онемела, но… что-то с ней не так. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на руки: они вздутые, как будто внутрь закачали воздух, красные и покрыты следами укусов. К левой руке приклеена трубка капельницы. Я поражаюсь тому, как им удалось найти вену в этой толще, похожей на яблочный мармелад. Не нужно смотреть в зеркало, чтобы понять — лицо выглядит не лучше, но я инстинктивно поднимаю руку, чтобы потрогать щеку.

У Мэйсона влажные глаза. Он моргает, как человек, старающийся сдержать слезы.

— Здравствуй, Дэйзи, — говорит он с чувством. Я оглядываюсь, щурясь от яркого света, и стараюсь заставить глаза работать. Мэйсон решает, что я не понимаю, где нахожусь. — Ты в больнице. На тебя напали пчелы, но сейчас ты уже вне опасности. Все хорошо.

Я отпускаю руку Мэйсона, чтобы потрогать лоб. Стараюсь не дотрагиваться до кожи ногтями — шрамы мне не нужны. Когда я трогаю левой рукой правую, в комнату заходит медсестра, пришедшая проверить мое состояние. Она на цыпочках подходит к кровати и наклоняется надо мной. Мне даже кажется, что она вот-вот упадет. Медсестра выглядит странно — у нее прическа в стиле панк-рок, хотя, судя по лицу, она мне годится в бабушки.

— Добро пожаловать назад в мир, девушка, — говорит она, сжимая пальцами мое запястье и следя за секундной стрелкой наручных часов. Голос у нее добрый, хотя на лице выражение строго деловое.

— Спасибо, — с трудом произношу я, раздвигая спекшиеся губы. — А ты… — шепчу я, глядя на Мэйсона. Он, многозначительно глядя на медсестру, качает головой. Женщина производит какие-то действия за моей спиной, потом что-то записывает на висящем в ногах койки планшете с историей болезни. Прежде чем ответить, Мэйсон дожидается, пока медсестра закончит дела и уйдет.

— Тебя спас Мэтт, — говорит он. — Позвонил в Службу спасения. И…

— Что?

— Он же связался с Меган.

Где-то в течение секунды, осознав, что ему известно о том, что я рассказала Мэтту о проекте, пристально смотрю на Мэйсона. Однако, нарушив правила, я, вполне возможно, спасла жизнь нам обоим. Мэйсон никак не комментирует эту сторону ситуации, и я решаю тоже о ней не говорить.

— Как? — спрашиваю я, поглаживая себя по руке.

— Через блог, — объясняет Мэйсон.

— Какая сообразительность, — говорю, радуясь за Мэтта. Пытаясь смахнуть слезу, навернувшуюся на правый глаз, я дотрагиваюсь до того места, где он всегда находился, и не нахожу глазной впадины. Теперь понятно, почему у меня напрочь отсутствует периферийное зрение — веки распухли и почти полностью закрыли глаза.

— Да, — говорит Мэйсон, возвращая меня к реальности, — это был умный ход.

— Кэйси… — произношу я, недоуменно качая головой. Вспомнив о ней, я сразу чувствую, как ткань наволочки, касаясь кожи на голове, вызывает неприятные ощущения в местах укусов. Раньше я не знала, что там они тоже есть. Осторожно трогаю голову.

— Да, я знаю, — говорит Мэйсон. — Мне трудно осознать, что она наблюдала за каждым нашим движением. Все время. Она была в заговоре с Богом. Вот только не пойму, как такое могло произойти и почему…

С трудом договорив до конца, Мэйсон отворачивается и в течение некоторого времени смотрит в окно с отсутствующим видом.

— Значит, я снова умерла? — спрашиваю я шепотом, так как не знаю, как далеко ушла медсестра.

— Да, — говорит Мэйсон, поворачиваясь ко мне и окидывая меня взглядом зеленых глаз.

— Расскажи, как все было, — прошу я.

Мне действительно хочется это знать. Кроме того, после разговора о Кэйси мне необходимо отвлечься. Меня и раньше кусали пчелы, но такую массированную атаку я пережила впервые. Такое впечатление, что все тело превратилось в один сплошной тромб; приходится все время шевелить пальцами, иначе они немеют из-за слабого кровоснабжения. Во всем теле ощущается тянущая боль — яд постепенно вымывается из тканей. Ощущение неприятное; кажется, меня вот-вот стошнит.