Шестьдесят дорог к счастью. Сборник рассказов
Шрифт:
Мама замолчала. За стенкой тоже наступило затишье. Я подошла к окну и посмотрела на свой бывший двор, где детьми мы с подружками так любили играть в свои девчачьи игры. И только сейчас до меня дошло, что с нами никогда не играла Ирка, предпочитая сугубо мальчишеские забавы.
Вдруг раздался резкий звук дверного звонка.
– Ты кого-нибудь ждешь, мама?
– Нет! Пойду, открою! – удивленно ответила она, домывая чашку.
– Я сама открою!
На пороге стояла… Ирка собственной персоной! Я сразу же узнала свою соседку, но как же сильно она изменилась! Передо мной была уже не та прежняя Ирка – дерзкая, насмешливая, вечно
Ирка пьяно прищурилась и в следующее мгновение расплылась в широкой улыбке:
– Батюшки, какие люди! Никак Катька приехала! Ну, здорово, здорово! Ух, ты, какая стала! – Ирка бесцеремонно прошла в прихожую. Видно она была здесь частым гостем. – В дом-то пустишь? – она рассматривала меня во все глаза. – А тетя Таня дома?
– А, Ирочка! – мама вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. – Ты что-то хотела? А ко мне, видишь, дочка ненадолго приехала! – она говорила, как будто оправдывалась.
– Теть Тань, дай тыщу до получки. Ей богу, отдам!
– Ира, я ведь тебе в начале месяца уже давала!
– Вот сразу все и отдам! Ты же знаешь, теть Тань, мое слово – кремень! – Она вдруг громко икнула и прикрыла рот крупной кистью с обломанными ногтями. – Прошу пардону! – она снова остановила мутный взгляд на мне и подмигнула: – А пойдем-ка, Катюха, курнем на площадку. Пока твоя мать мне взаймы ищет!
– Я не курю, Ирка и тебе не советую! – я была взбешена наглостью бывшей одноклассницы.
Нет, надо с ней разобраться!
– Ладно, пошли. А заодно и побеседуем! – отчетливо выговорила я.
Ирка только удивленно хмыкнула. Ей явно не понравился мой тон.
Когда мы выходили, я поймала встревоженный взгляд мамы, обращенный на нас обеих.
– Ты что это себе позволяешь, соседка? – начала я, когда мы спустились на пол-этажа ниже. – Врываешься, как к себе домой, буквально требуешь деньги в долг, не отдав прежний, и вообще, ведешь себя у нас по-хозяйски! Тебе не кажется, что это все слишком?!
Ирка долго исподлобья вглядывалась в меня, словно изучая, с какой стороны лучше напасть, затем, не спеша, дрожащими пальцами достала из заднего кармана треников мятую пачку сигарет и с удовольствием затянулась.
– Я что? Я ничего! Никого не трогаю. А в свой законный выходной день имею право немного расслабиться. Ты что-то имеешь против? – все это она проговорила лениво, как будто смакуя каждое слово, смотря при этом мне прямо в глаза. – Что ты вообще знаешь о моей жизни, вся такая чистенькая, ухоженная? А ты знаешь, что такое вкалывать на стройке? Мне иногда даже пожрать некогда! Прихожу домой, а там голяк беспросветный! С мамашей говорить не о чем. Уставится в стенку, и только одно от нее и слышишь: отстань от меня, не до тебя, не лезь в душу! А кто ее от психушки спас, когда ее с белой горячкой увозили? Кто насильно ее зашил?
А-а-а, что говорить! Тяжело мне, Катька! В выходной день одна только радость – выпить и забыть про жизнь эту проклятую!
Ирка сползла по стенке и села на корточки. Потом подняла на меня глаза, в которых стояли слезы.
– Вот ты мне скажи: для чего человек живет? Вот ты – для чего?
Я немного опешила от такой ее тирады. Никак я не ожидала, что наш разговор может принять такую вот
форму.Мое молчание Ирка восприняла по-своему.
– Вот, не знаешь! А еще вопросы всякие задаешь! – Она презрительно выплюнула окурок.
– Почему не знаю? Знаю и очень хорошо! – Я уже взяла себя в руки. – У каждого человека свои цели в жизни. Я, например, живу ради своей дочери и мужа, ради любви к ним, а также к своей матери, которую, правда, последнее время редко посещаю… Послушай, Ирка, тебе надо взять себя в руки! Ну, посмотри, на кого ты похожа! Ты ведь женщина! А выглядишь – только не обижайся – как пьяный биндюжник!
– Кто? – Ирка была озадачена.
– Не важно! Важно, что не как женщина!
– А я себя ею никогда и не ощущала. – Ирка встала с корточек и оглядела себя.
Мне даже показалось, что она немного протрезвела – настолько осмысленным был ее взгляд.
– Знаешь, Катька, а я ведь одно время – давно, правда, – хотела даже ребеночка из детдома на воспитание взять! Правда, правда! Только вот, как подумаю, через сколько всего надо будет пройти, сколько документов разных собрать, в ступор вхожу и сразу выпить тянет. А потом еще как на мамашу свою горемычную гляну, такая меня ненависть берет ко всему, что и жить не хочется.
– И зря! Может, ребенок этот детдомовский и есть твоя цель в жизни! И еще, Ирка, прошу тебя пока по-дружески: к матери моей кончай шастать и деньги клянчить. Да и со своей полегче, что ли. Через стенку ведь не только нам слышно. А если у тебя будут приводы в милицию, не видать тебе ребенка, как своих ушей. А с документами я тебе помогу. Юрист, как-никак! По блату – как однокласснице и соседке! Ты только решение прими. Слышишь, Ирка?
Но Ирка не отвечала. Казалось, она ушла глубоко в себя. Она смотрела на меня, но, казалось, меня не видела. И было странно наблюдать за ней – такой неуклюжей, с мужской фигурой, грубыми чертами лица, растрепанной и неопрятной. Странно, потому что мне вдруг почудилось, что из почти мужского ее обличья, наконец, проглянула душа женщины. И эту робкую попытку пробиться отражали ее глаза. Пустые только на первый взгляд!
Наконец, она словно очнулась.
– Спасибо тебе, подруга. Я подумаю. – Ирка поднялась по лестнице и скрылась за своей дверью.
Она первый раз за всю свою жизнь назвала кого-то подругой…
Здравствуй, дед!..
На плацу лихо вышагивал взвод лейтенанта Стародубца, совсем недавно прибывшего к нам в часть из училища. Я вздохнул: с таким же рвением и я когда-то муштровал вверенный мне личный состав. Неужели пролетели целых пятнадцать лет?! Уже совсем скоро в моей жизни не будет ни этого плаца, ни полигона, ни стрельбищ, ни офицерского клуба, где я коротал вечера со своими друзьями-однополчанами… Нелегко, ох, нелегко далось мне это решение…
На КПП я в последний раз окинул долгим взглядом родную часть, козырнул дежурному сержанту, и… здравствуй, моя новая жизнь! Я трясся в рейсовом автобусе, а в голове все еще звучали слова нашего «замка» подполковника Баранникова:
– Ты хорошо подумал, майор? – Внешне спокойный, он смотрел на меня поверх очков, но его волнение выдавали кисти рук, отбивающие нервную дробь по столу.
– Так точно, товарищ подполковник! – четко отрапортовал я.
Он недовольно поморщился, встал из-за стола и нервно заходил по кабинету, заложив руки за спину.