Шестьдесят шесть

— Не знаю, — сказал он. — Но теперь я чувствую себя намного лучше, чем в начале пути. А что там впереди?

— То же, что и всегда, — ответил я. — Калифорния, открытки, апельсины, лимоны, может быть, государственные резиденции, мотели-бунгало. — Я вернул ему карточку и бумажник. — Впереди, в десяти милях отсюда, есть полицейский участок. Если к тому времени, когда вы до него доберетесь, у вас еще будет желание сдаться властям, сделайте это там, а меня увольте.

— Почему? — спросил он, глядя на меня своими спокойными, серыми, немигающими глазами.

— Я знаю только, что иногда некоторые люди не достойны носить одежду, которую они носят, и иметь лица, которые они имеют. Некоторые люди, — помолчав, добавил я, — встают у вас на пути.

— Но я действительно медленно ехал, — произнес он.

— А они не посторонились.

— Верно, — сказал он. — Я просто переехал их и все, и мне стало от этого легче. Ладно, кажется, мне пора ехать дальше.

Я посторонился и пропустил машину. Она поехала по дороге, я видел склонившегося над рулем водителя, его руки на баранке и пыль, клубящуюся вслед за автомобилем, который удалялся в сумерках.

Минут пять я стоял и глядел ему вслед, пока он не скрылся из виду. К этому времени поднялся ветер, и глаза забились пылью. Я не знал, где я, не знал, плачу ли я. Я вернулся к своему мотоциклу, сел, нажал на газ, развернулся и помчался в другую сторону.