Шестидневная война

15 мая через Каир прошли крупные силы египетской армии по направлению к Суэцкому каналу. Контролируемые правительством египетские пресса, радио и телевидение сделали это событие достоянием всеобщей гласности. Свежее масло в огонь подлило известие о состоявшемся в тот же день в Иерусалиме военном параде, который проводился израильтянами ежегодно по случаю Дня независимости. Израильский сектор Иерусалима считался демилитаризованной зоной. Поэтому, в соответствии с условиями перемирия, в параде не участвовали тяжелые танки и артиллерия, а количество войск было сведено к минимуму. Несмотря на то, что израильтяне соблюдали эти условия, арабы утверждали, что те нарушили соглашение о перемирии.

16 мая в 10 часов вечера начальник египетского генерального штаба генерал Фавзи послал следующую телеграмму генералу Рихие:

Довожу до Вашего сведения, что я дал указание всем вооруженным силам ОАР быть готовыми к операции против Израиля, как только он решит провести какую-либо агрессивную акцию против любой арабской страны. В соответствии с этой инструкцией наши войска уже сосредоточены на наших восточных границах в Синае. Для обеспечения полной безопасности (sic!) всех сил ООН, установивших наблюдательные посты вдоль наших границ, я прошу Вас отдать приказ о немедленном выводе всех этих войск. По этому поводу я дал соответствующие указания нашему командующему войсками восточной зоны. Сообщите мне о выполнении этого требования.

Содержание этой телеграммы было передано на следующий день каирским радио.

Генерал Рихие немедленно передал египетское требование У Тану и отправился спать. Из передач каирского радио 17 мая стало известно, что целью египтян было удаление войск ООН с возможного поля битвы, чтобы они «не пострадали в случае военных действий». Было добавлено, что генерала Рихие просили отвести его войска от границы и сосредоточить их в районе полосы Газы. Войска ООН в Шарм а-Шейхе не упоминались. Получив от Рихие текст телеграммы Фавзи, У Тан пригласил к себе Эль-Куни, египетского представителя при Организации Объединенных Наций, и информировал его, что частичный вывод войск невозможен. У Тан сказал, что от Объединенных Наций нельзя требовать, чтобы они «стояли в стороне», создавая этим условия для возобновления войны между обеими сторонами». Поэтому Насер был поставлен в известность, что он должен требовать полной эвакуации чрезвычайных сил ООН с египетской территории или оставить их на прежних позициях.

Чрезвычайные силы ООН следили за поддержанием мира, выполняя после суэцкого кризиса полицейские функции. Они были размещены здесь по соглашению, заключенному в ноябре 1956 года между президентом Насером и генеральным секретарем ООН Дагом Хаммаршельдом. [5] Условия договора, преданного гласности, носили двусмысленный характер. В памятной записке, представленной в то время Хаммаршельдом в ООН, утверждалось, что египетское правительство согласилось руководствоваться «доброй волей, приняв резолюцию Генеральной Ассамблеи от 5 ноября 1956 года». Как известно, после отвода войск ООН распространились слухи, что У Тан был связан более конкретным, хотя и не обнародованным соглашением, заключенным между Хаммаршельдом и Насером. Но в момент формирования войск ООН их полномочия казались вполне определенными. Генерал-директор египетского министерства информации полковник Хатем заявил 12 ноября 1956 года, что именно в соответствии с соглашением Объединенные Нации должны были немедленно вывести свои войска из Египта по первому требованию египетского правительства.

5

Войска ООН состояли из 978 индусов, 745 канадцев, 579 югославов, 530 шведов, 430 бразильцев, 61 норвежца и 2 датчан.

Теперь же, когда создалось критическое положение, как реагировал У Тан? Даг Хаммаршельд, его предшественник на посту генерального секретаря, немало размышлял над такой возможностью. Она явилась главной темой его семичасовой беседы с Насером 17 ноября 1956 года.

5 августа 1957 года Хаммаршельд в конфиденциальной памятной записке отметил, что они с Насером пришли к соглашению об обстоятельствах, при которых чрезвычайные силы ООН могут быть эвакуированы. Он утверждал, что Насер дал свое согласие лишь после третьего предупреждения Хаммаршельда, что в случае его отказа от сотрудничества, ООН не замедлит вывести свои войска.

Египет и ООН достигли договоренности о том, что эвакуация должна состояться только после выполнения войсками ООН их «задачи». По словам Хаммаршельда, в случае предъявления Египтом требования удалить войска ООН, «вопрос должен быть немедленно передан на рассмотрение Генеральной Ассамблеи. Если Генеральная Ассамблея признает, что войска выполнили свою миссию, то все в порядке. Если же Генеральная Ассамблея сочтет, что задача выполнена, а Египет, несмотря на это, останется при своем мнении и будет настаивать на эвакуации, то он тем самым нарушит свое соглашение с Организацией Объединенных Наций». Хотя У Тан и указал, что меморандум Хаммаршельда не был официальным документом ООН, вскоре обнаружилось, как далеко отошел У Тан от линии поведения своего предшественника.

В утро войны, в среду, Джонсон получил пожизненный билет на игры Национальной футбольной лиги и затем, проведя час в обществе членов Совета национальной безопасности, официально объявил назначении Макджорджа Банди советником специального комитета СНБ, в состав которого был введен директор ЦРУ Ричард Хелмс. Новый комитет Совета должен был координировать усилия, направленные на прекращение войны и выработку долгосрочной американской политики на Ближнем Востоке путем установления прочных отношений как с Израилем, так и с арабами. Банди был главным советником покойного президента Кеннеди во время, кубинского кризиса. После ухода Банди с политической арены в 1966 году его пост специального помощника президента по делам международной безопасности перешел к Уолтеру Ростоу. Ростоу приобрел репутацию неизлечимого оптимиста в делах Вьетнама и, являясь одним из ведущих «ястребов», открыто призывал к бомбардировке Ханоя еще до 1965 года, когда Джонсон отправил американские войска в эту страну для участия в военных действиях. Ростоу разделял мнение, установившееся в государственном департаменте, что другие очаги напряженности в мире не должны отвлекать внимания США от Вьетнама.

Брат Ростоу Юджин – второй человек после Дина Раска в государственном департаменте – также был настроен довольно оптимистически. До самого начала войны существовала твердая уверенность, что положение, создавшееся в результате ввода египетских войск в Шарм а-Шейх и район Акабского залива может быть изменено к лучшему путем принятия многосторонней декларации морских держав.

Подобно другим советникам президента, братья Ростоу возражали против принятия Соединенными Штатами новых военных обязательств. Когда вспыхнула война, многие младшие чиновники государственного департамента с горечью вспоминали о том, что никто не прислушался к их прежним предостережениям. В таких сигналах недостатка не было. Не последним среди предостерегавших был Давид Нес, тогдашний заместитель главы американкой миссии в Каире. Он был убежден, что уже в январе Насер намеревался пойти на открытый конфликт с Израилем и Западом. Нес даже написал сенатору Фулбрайту, настаивая на срочном назначении американского посла в Каир. Но пост посла оставался вакантным в течение всех трех месяцев, предшествовавших кризису. Являясь поверенным в делах и не испытывая ни малейшего сомнения в том, что конфликт неизбежен, Нес даже разработал план эвакуации американских граждан. Наконец, посол был назначен: им стал Ричард Нолт. По прибытии в Каир 21 мая в ответ на вопросы журналистов Нолт воскликнул: «Какой кризис?». Нес считал, что Нолт не подходил для этой работы. События показали, что администрация Джонсона нуждалась в лучшем аппарате, чтобы не дать конфликту перерасти в войну.

Заявление Джонсона о том, что американцы будут действовать как в рамках Объединенных Наций, так и вне этой организации, было истолковано как намек на то, что они попытаются договориться непосредственно с Россией. Но в этом случае им предстояло вычистить настоящие авгиевы конюшни. Бесспорно, что отношение США к Насеру отличалось с давних пор непоследовательностью. Ирония заключалась в том, что в те старые времена, когда Насер и его хунта независимых офицеров, номинально возглавлявшаяся генералом Нагибом, прогнала короля Фарука, руку дружбы Насеру протянуло ЦРУ.

Человек, который сделал больше кого-либо из американцев для укрепления позиции Насера, был Кермит Рузвельт, вице-президент «Галф ойл» и бывший сотрудник ЦРУ. Он также участвовал в свержении иранского премьера Мосаддыка в 1952 году. Рузвельт устроил в Каире Майлса Копленда, которого Би-би-си представила 7 июля в своей программе «За 24 часа» как «бывшего американского дипломата на Ближнем Востоке и близкого друга президента Насера». Копленд, бюро которого находилось по соседству с кабинетом египетского президента, служил в качестве американского «советника» в те дни, когда Насер, отстранив Нагиба и возглавив Верховный революционный совет, стал управлять Египтом из дворца на острове Гезира, расположенного рядом с причалом королевских яхт.

Задолго до поражения британской дипломатии в 1956 году американцы перестали сотрудничать с Англией на Ближнем Востоке. Очевидно, они исходили из необходимости выработать новый политический курс, который отличался бы от английского. После Суэцкой кампании, когда престиж Великобритании в районе мира, разумеется, сильно пошатнулся, у Америки появились основания не доверять английским экспертам по Ближнему Востоку. Многих неудач удалось бы избежать, если бы Великобритания и Америка выступали единым фронтом. Отсутствием согласованности в политике обеих держав в отношении Египта и Ближнего Востока объясняется в немалой мере то, что сэр Антони Иден был вынужден действовать с излишней горячностью и на собственный страх и риск. Немало затруднений вызвала решимость ЦРУ проявить самостоятельность, отказавшись от тесного сотрудничества с государственным департаментом. Поскольку оба американских ведомства преследовали, независимо друг от друга, одни и те внешнеполитические цели без четких директив от президента, разграничивающих их обязанности, то результаты, конечно, оказались плачевными.