Шестое чувство Ридера

Беседа происходила в сравнительно поздний час, и он спешил удалиться, потому что ему предстояло встретиться с молодой очаровательной девушкой, которая ровно в пять минут шестого будет ждать трамвая у Вестминстерского моста.

Сентиментальные свойства Ридера были совершенно неизвестны. Есть люди, утверждающие, что его сожаление о людях, которых ему удалось накрыть и посадить за решетку, было чистым притворством. Другие люди утверждают, что ему действительно больно при мысли о том, что он принужден кого-то лишать свободы. Экономка мистера Ридера считала его женоненавистником и рассказывала всем окрестным кумушкам, что Ридеру совершенно чужды все благородные чувства, составляющие смысл жизни для всего остального человечества. В течение десяти лет, проведенных ею у него на службе, он никогда не выразил ей и малейшего внимания, никогда не осведомился у нее о том, как обстоит дело с ее подагрой, и не посоветовал ей провести несколько деньков на берегу моря.

Она была в весьма зрелом возрасте, но разве для женщины существует роковой предел, после которого она готова примириться с тем, что для нее больше нет надежды? Она была хорошей экономкой, но втайне лелеяла мысль о том, чтобы быть не только ею. Она была вдовою и раньше ей жилось лучше… гораздо лучше.

По отношению к Ридеру она была воплощенным вниманием, полна почтительности и готова была извинить все его странности, даже то, что он принимал у себя не особенно почтенных гостей, прощала ему странную манеру одеваться, его невозможную шляпу и ботинки с тупыми носками.

Но для всего существует известный предел, и, когда она в один прекрасный день установила, что Ридер почти ежедневно встречается с молодой особой и провожает ее до дому, терпение ее лопнуло.

Дрожа от негодования, она рассказала об этом своим приятельницам, и все согласились с нею: не может быть ничего глупее пожилого мужчины, вздумавшего ухаживать за молодой девушкой, и что все браки с большим различием в возрасте сторон неминуемо заканчиваются разводом.

Но все ее намеки на эту тему оказались недостаточно ясными для Ридера, потому что он продолжал по-прежнему встречать мисс Беллмен и провожать ее до дому.

Ридер никогда не упоминал о своих служебных делах и интересах, да и вряд ли упомянул бы об этом, если бы не мисс Беллмен, подавшая ему повод к тому.

Мисс Беллмен позволила себе замечание, находившееся в косвенной связи с вопросом об исчезновении ряда лиц.

Они говорили об отпусках, и Маргарет выразила желание поехать на несколько дней в Кромер.

— Я хочу выехать второго числа. Моя ежемесячная рента — не правда ли, это звучит очень гордо? — прибывает каждого первого числа.

— Что?

Ридер удивленно посмотрел на девушку. Обычно во всех обществах дивиденд выплачивается не чаще, чем раз в полгода.

— Дивиденд, мисс Маргарет? — спросил он. Она слегка покраснела, заметив его удивление, и рассмеялась.

— Вы, по-видимому, еще не осведомлены о том, что я состоятельная женщина? — поддразнила она его. — Я получаю ежемесячно десять фунтов. Мой отец оставил мне в наследство небольшой участок земли. Два года тому назад я продала его за тысячу фунтов и очень удачно поместила эту сумму.

Ридер быстро произвел необходимые вычисления.

— Вы получаете примерно 12,5 процентов, — сказал он, — это в самом деле великолепное помещение денег. В какое предприятие вложили вы свои средства?

Она колебалась мгновение.

— Мне очень жаль, — сказала она, — но я не вправе вам сказать об этом. Видите ли, я обязалась сохранить это втайне. Это предприятие связано операциями с южно-американским синдикатом, поставляющим оружие инсургентам. Я знаю, это не особенно хороший способ зарабатывать деньги, — но меня соблазнил высокий процент, и я решила, что не следует отказываться от столь выгодного случая.

Ридер почесал подбородок.

— Но почему все это должно сохраняться в тайне? — спросил он. — Множество очень почтенных людей зарабатывают деньги на подобного рода операциях.

Но она не склонна была более говорить об этом.

— Мы обязались, то есть, я имею в виду акционеров, ничего не сообщать никому об этом обществе, — сказала она. — Это условие значится в одном из параграфов, которые мне пришлось подписать. Деньги аккуратно выплачиваются мне каждого первого числа. Из моих тысячи фунтов я получила уже в виде дивиденда свыше трехсот фунтов.

— Гм…— проворчал Ридер, решивший, что самым разумным будет не настаивать на дальнейших объяснениях. В конце концов он мог все, что его интересовало, узнать в ближайшую из встреч.

Но на следующий день ему не представилась эта возможность.

Кто-то сыграл с ним злую шутку. Впрочем, он привык к подобного рода шуткам, потому что на свете было немало людей, у которых были основания его ненавидеть, и не проходило и года, чтобы кто-нибудь не попытался свести с ним счеты.

— Вас зовут Ридер, а?

Ридер судорожно сжал свой зонтик в руках и недоуменно поглядел поверх очков на заговорившего с ним оборванца. Встреча эта произошла у подъезда его дома.

Ридер как раз вышел из дома и собирался направиться к себе в кабинет на Уайтхолл. А так как он был до крайности аккуратным, то почувствовал недовольство при виде этого человека, внесшего в его жизненный распорядок некоторую дезорганизацию и похитившего у него пятнадцать секунд его драгоценного времени.

— Ведь вы и есть тот самый человек, который сцапал Ива Уолкера? — продолжал осведомляться незнакомец.

Ридер на своем веку «сцапал» немалое количество людей. Ведь он был по профессии «крючком», а в переводе на язык, понятный всем кругам общества, это означало, что он был человеком, на которого возложена обязанность бороться с нарушителями закона.

Он отлично помнил Ива Уолкера.

Ив был очень ловким фальшивомонетчиком, в настоящее время отбывавшим срок наказания в Дартмуре и кото рому предстояло пробыть там еще двенадцать лет.

Человек, заговоривший с ним, производил очень невзрачное впечатление и был мал ростом. Костюм сидел на c нем мешком и, очевидно, предназначался для человека, которого природа в большей степени наградила ростом, чем его. Он уставился на Ридера, и сыщик успел уловить, что глаза его смотрели совершенно беззлобно и что этого человека особенно опасаться не приходилось.

— Да, я имел удовольствие арестовать Ива Уолкера, — сказал Ридер, не утрачивая своего любезного тона.

Незнакомец опустил руку в карман и вытащил скомканную бумажку, завернутую в пергамент. Ридер развернул промасленную бумагу и вынул из нее грязный конверт.

— Это посылает Ив, — сказал человек, — вчера одного человека выпустили из тюрьмы, и Ив послал с ним вот это на волю.

Ридер, казалось, не удивился этому сообщению. Он знал, что тюремные предписания для того и созданы, чтобы их обходили, и знал, что в самой лучшей тюрьме порой случается и не то и что контрабандная отправка письма — явление весьма обычное.