Шестой прыжок с кульбитом

— На следующий год было запланировано увеличение помощи братским партиям, теперь его скорректировали в сторону уменьшения.

— Откуда знаешь? — оживился Коля, удивленно подняв бровь.

— Так отчеты твоих аналитиков читаю, — в свою очередь удивился я. — А ты не в курсе?

— Замотался в последние дни, — сокрушенно признался Уваров. — То да сё. И еще мы готовили срочный обзор финансовых рынков для администрации Путина. И еще эта история с Верочкой… Тут вообще веселого мало. Она же мне, считай, дочь.

— Не волнуйся, ситуация под контролем, — я отрезал ему еще кусок пирога. — Как выражаются медики, острая фаза кризиса миновала.

— Дай бог, дай бог… — приложился к морсу он. — Но ты смотри у меня, внимания не ослабляй! Мало ли что.

— Не учи бабушку кашлять, — беззлобно отмахнулся я. И перешел к следующему вопросу: — А мне хотелось, чтобы вы с полковником Острожным обратили внимание на Сомали.

— А что Сомали? — Коля приложил руку ко лбу, как бы вглядываясь вдаль. — Степь да степь кругом. Это там нашего посла съели?

— Не помню, — пожал я плечами. — Всё может быть, такую инфу сильно секретят. В той степи правит генерал Мохаммед Сиад Барре, большой друг Советского Союза и правоверный марксист. Предан делу коммунизма так, что провозгласил построение социализма на базе ислама. Генерал побывал в Артеке, где его приняли в пионеры.

— Погоди, а гарем? — Коля прекратил жевать.

— Чего?

— Тираны всегда путешествуют со своим гаремом. Его жен тоже приняли в пионеры?

— История об этом умалчивает. Так вот, ЦК КПСС утвердил новую смету затрат на братскую республику: плотина на реке Джуба, при ней ГЭС и, само собой, новые школы и фабрики. Товарищу Сиаду для грозной сомалийской армии обещано 66 военных самолетов и вертолётов, 250 танков, 310 бронетранспортёров и 500 артиллерийских орудий. Еще всякого вооружения по мелочи и деньжат до кучи, итого на пару миллиардов долларов.

— Сомали в моих планах не было, — признался Коля. — Насколько я помню, Советский Союз начал активно работать в Африке с конца семидесятых. На чем ты остановился?

— В Африке реки вот такой ширины, в Африке горы вот такой вышины…

— И зеленый попугай, — поддакнул он. — Знакомая песня. Империалисты идут в Африку, чтобы брать. Коммунисты идут в Африку, чтобы отдавать.

— Может, хватит? — высказал я предположение. — Сдается мне, что пора остановиться.

— Товарищ Сиад, говоришь? — хмыкнул Коля, тщательно пережевывая пищу местного производства.

«Павлины, говоришь?» — послышалось мне. А Уваров продолжил:

— Самолеты и танки обратно мы не вернем, к сожалению. А вот деньги у него должны быть.

— Не может такого быть, чтобы там не было денег, — убежденно покивал головой я. — И не под подушкой, а непременно в сундуке, куда он налоги складывает.

— Встретишь Сиада — не трогай эту подлую собаку. Он мой, — решил Коля.

— Хорошо.

Он помолчал и добавил:

— Только вот беда, на следующей неделе Анечка сильно занята. Поможешь с доставкой спецгруппы? Ну и эвакуацию надо обеспечить, само собой.

— Да со всей душой, — горячо воскликнул я. — Все брошу, но сделаю. Как же не помочь маме постирать платочки?

В этом месте взыскательный читатель может возмутиться и даже вспылить — мол, воровать нехорошо. И будет совершенно прав. Но давайте проследим цепочку с самого начала. ЦК КПСС, принимая решения о финансировании братских компартий, никого не спрашивает. Политбюро утверждает сметы втайне от народа, под грифом «секретно». На конечном этапе мы эти средства изымаем и далее инвестируем. Конечно, часть капитала уходит на операционную деятельность — персонал надо кормить, поить и обеспечивать жильем. Но в результате денег все равно становится больше, аналитики свой хлеб едят не зря. Потом мы эти деньги народу вернем с лихвой. Сегодня нельзя, иначе наши подарки снова раздадут иностранным братья и друзьям, имя которым легион.

Неожиданно Коля задумался.

— Так-так, — пробормотал он. — До меня вдруг дошло, откуда взялись сомалийские пираты.

— Из сомалийских степей? — догадался я.

Покачав головой, Уваров поднял палец:

— Тиграм перестали давать мясо! Когда Советский Союз прекратил финансировать режим Сиада, вождь обиделся на весь мир. И, поскольку лошадки и бойцы с шашками у них как-то не в моде, тиран понастроил лодочек, и послал народ на баррикады. В смысле, в открытое море отправил, тормозить танкеры ятаганами. А что делать? Одним тунцом сыт не будешь. Это не он такой, это жизнь такая.

— То есть во всем виноват Путин? — снова догадался я.

— Даже к бабке не ходи, — хмыкнув, Уваров перешел на деловой тон: — Готовься к рейду, чисти чакры, оперативный план доведем тебе позже.

— До следующей недели подтяну все хвосты, — заверил босса я.

Коля совершил перемену блюд, и теперь гурман вкушал сладкий пирог с курагой.

— И еще у меня из головы не идет Роберт Бартини, — прошамкал он невнятно. — Почему он отказался от нашего предложения?

Я сделал вид, будто сильно занят изготовлением бутерброда. Говорить всю правду мне не хотелось, ведь что знают двое — уже не секрет. А тайна здесь была великая.

К месту будет сказать, что на заре нашей деятельности мы составили некий список людей. Перечень видных советских граждан, которые представляли особый интерес и для нас, и для страны. Это была наша общая идея, которую мы начали воплощать в жизнь параллельно с линией на лишение жизни маньяков, злодеев и внутренних врагов.

Первым в этом списке шел академик Сахаров. Отец водородной бомбы нас интересовал не так в профессиональном аспекте, как оратор и трибун. И к нему я отправился первым делом. Планировка квартиры Андрея Дмитриевича была изучена заранее, в кабинет я вошел без стука. Ритуал перевербовки не включал в себя гипнотическое внушение, заунывные песнопения и торжественные клятвы на крови под треск горящих свечей. Все проходило просто и обыденно.

Молча выложив на стол стопку книг, изданных в разные годы и после его смерти, я приложил палец к губам. Для большей убедительности, так сказать. Предполагая во мне очередного чекиста, Сахаров особенно не удивился. Прочитал он и текст на листочке, что я ему подсунул: «Осторожно, вас прослушивают. Посмотрите эти книги, потом поговорим в ванной».

Недоуменно пожав плечами, Сахаров книги посмотрел. Полистал, поглядывая на меня. Удивление сменилось растерянностью. А потом его проняло. Пришлось тереть ему уши и проводить срочные реанимационные мероприятия, стимулирующие работу сердца. Как обычно, лучше всего подействовали заплатки на ауру академика, надерганные из себя. А потом, в ванной комнате, под льющуюся воду, я ему показал кино с расстрелом Белого дома.

— В то время, когда корабль дал течь, вместо реальной помощи вы начали кричать, будто все плохо. То есть помогать тем, кто стучит в дно. В результате к власти пришел демократ Ельцин. Сначала он демократично ездил в трамвае с народом, а потом демократично расстрелял из танков собственный парламент. А Советский Союз развалился сам, и никто не виноват. Вы этого добивались?

Сахаров проникся. Человек, который предсказал интернет, поверил легко в мое появление из будущего. Так же легко его удалось перевербовать, хотя слово это неудачное. Скорее здесь применимо выражение «наставить на путь истинный».