Шестой солдат

Анджела. Ты, Надька, думай, чего делаешь.

Надежда. Что, мужа себе не найду? А может, я - нарочно.

Парикмахер. Мы выйдем из положения так. Я здесь надрежу, а вы оторвете себе на память, когда начнется церемония.

Надежда. Мерси, постараюсь не забыть. А кого я, Анджелка, видела...

Анджела. Где?

Надежда. На пляже, возле порта.

Анджел а. Что он там делает?

Надежда. Сидит, камешки в море кидает. Без майки.

А н д ж е л а. Ты уж успела! Черти тебя именно на этот пляж занесли. О чем же вы переговорили?

Надежда. Я в бухточку пошла, куда мы с тобой ходили. Виновата я, что он тоже это место знает?

Анджела. Говорили - о чем?

Надежда. Солнышко грело, мы позагорали, он книжку какую-то листал. Да, спросил: "Не знаете, как варят щи из топора?" Не знаю, говорю, не приходилось. Все я тебе доложила.

Анджела. Мура какая-то. Обо мне - спрашивал?

Надежда. Ты знаешь - ни слова.

Анджела. Опытный мужчина! Зачем, раз он на тебя перекинулся...

Надежда. Анджелка, а ведь не поздно еще. Больше он не придет - на тебя через витрину смотреть.

Анджела. Ну да, значит, я теперь должна к нему на пляж сломя голову бежать, через весь город. В платье подвенечном, с укладкой. Фату надеть или не надо?

Надежда. С фатой - это шикарно! Тут же его кондрашка хватит.

Анджела. Я тебе серьезно. Если б что было настоящее, он бы сейчас камешки не кидал. Я все утро дома была - что-то не явился.

Надежда. С ума ты сошла. Как же он явится - после всего?

Анджела. После чего, подружка? Надо мне было тоже про какие-нибудь похождения наплести?.. Он моей просьбы - одной!
– и то не выполнил. Не посчитался. Значит, не поняли друг друга. Значит, не судьба.

Надежда. Он тебе совсем, совсем не нужен?

Анджела. А ты подобрать хочешь? Валяй... если получится. Только мне не сообщай, поняла? Вот, хочешь моей подругой остаться - чтоб я слова про нею не слышала! Имени его не упоминай. Вот так. Все правильно. Праздник у меня, и пусть все катится.

Слышно, как под окном остановилась машина. Анджела встала.

Все, готова девица. Хоть под венец, хоть под поезд.

Н адежда. Не задержался. Ну, в нашем городе не бывало еще, чтоб задерживались женихи.

Жених вошел с друзьями, которых он зовет Витюшкой иВенюшкой. Так и мы станем их называть.

Жених. Анжелина!

Анджела. Действительно, не задержался. Что тебе, дорогой?

Жених. Как что? Ехать самое время. Оркестр в сборе, конь вороной стучит копытом. (Выглянул в окно.) Шеф, посигналь-ка! (Звучит сигнал.) Слабовато рычишь, гранд-приз не заработаешь. "Чайка" ты или не "Чайка"?

Сигнал звучит трудно, торжествующе.

Анджела. Все, как надо, дорогой. Цветы не забыл?

В и т ю ш к а. Пять корзин в багажнике. Мало - еще обеспечим.

Анджела. Куда столько?

Ж е н и х. Да неужели ж чего пожалеем для птицы белой! Ну-к, Венюшка, давай показывай, чем мы ее окольцуем.

Венюшка поднес футляр.

Анджела. Толстые какие!

Жених. Скажем так - массивные. Золотой фонд зрелого социализма. Симке-ювелиру заказывали, но - жаль героя, попал под облаву. Однако дело свое успел передать другому. Не скажу кому, скажу только - не сотрется до нашей золотой свадьбы.

Анджела (целует его). Все, как надо. Едем, дорогой.

Венюшка взял одеколон со столика, льет себе на грудь.

Парикмахер (страдая). Зачем же так, есть прибор!

Жених. Венюшка, шалишь! Мне за тебя перед мастером неудобно.

Парикмахер. Ничего, пожалуйста.

В е н ю ш к а. Я не шалю, я мастеров уважаю...

Жених. Головка у нас - слабенькая, мы еще полуфабрикаты. Товарищ мастер, пудры не найдется - боевые шрамы присыпать? (Останавливает его руку.) "Макс Фактор"?

Парикмахер. Увы. И даже не "Елена Рубинштейн". Приятно видеть знатока.

Ж е н и х. А мне, дорогой мастер, неприятно, что ты так работаешь - без "Макс Фактора". Ты извини, что я на ты.

Парикмахер. Ничего, пожалуйста.

Жених. Ведь уже зримые черты коммунизма наблюдаем, а нашим подругам, женщинам-труженицам, пчелкам нашим, красоту навести нечем! А чем они хуже, предположим, той же Дребезжит Бардо? Вот, Венюшка, за твое поведение обеспечишь мастеру фирменной пудры - и чтоб не изнурительно дорого, усек?

Парикмахер (припудривая Жениху синяк). Очень вам признателен. Но должен сказать, в моем деле редко приходится прибегать к косметике - хотя я и косметолог, по совместительству. Главное - раскрыть структуру лица, а для этого - вкус. Остальное - делают руки.

Жених. Руки мастера, что и говорить!

Парикмахер. А вот если б удалось достать фен германского производства...

Жених. Это, по-русски сказать, "сушуар"?

Парикмахер. Я предпочитаю говорить "фен". Наши, вы знаете, не совсем удобны, спинка не регулируется, неудачно продуманы контакты. Дама садится в кресло и замыкает их, так сказать, своим корпусом. Она, естественно, опасается удара током, сидит неспокойно...

Жених. Да, это ни к чему. Отечественная техника, скажем так, не уступает. Не уступает лучшим заграничным образцам. Но бывает - подводит. Я тебя понимаю. Только по технике у нас - Витюшка. Вот этот, черненький. Слышь, Витюшка, чтоб был бы мастеру фен. Имей в виду, я с тебя не слезу.

Витюшка. Сделаем. Чуть погодя.

Парикмахер. Не знаю, как буду вам признателен!

Жених. Обожди благодарить, мастер. Ну, хотя Жека зря не обещает. Это ж разве не про него сказано: "Он к товарищу милел людскою лаской, он к врагу вставал - железа тверже!" (Разглядывает свой глаз.) Ох, вражина, попался б ты мне снова, ты б живой не ушел!

Надежда. Можешь с ним встретиться, если хочешь.

Жених. Где, в трибунале? Или его уже на поруки выпустили? Ох, довыпускаемся! Орем, орем: "Бдительность!" - а нет же ее ни хрена, вот что мне больно, потом себе локти будем кусать.

Анджела. Все, Евгений, покончили с этим.

Жених (усмехаясь). Реабилитировали, значит? Промашка вышла? Хе, черт!.. Но я вот так анализирую - ведь не зря ж на него подумалось? Все-таки темный он, с червоточиной, гнилушка. Ну, есть в нем что-то такое... не наше. Мне за тебя страшно сделалось, что могла ты на удочку такому человеку попасться.