Шествие 945-го
Шрифт:
С детства у меня была ещё необычная устойчивость к морозу. Даже в —15 градусов по Цельсию я мог спокойно почти на учёбу или куда ещё в обычной кофте, надетой поверх джемпера и джинсах и просто не чувствовать эту температуру и даже не заболеть. Возможно, тут сказались мои гены так как я родился в том же городе, где и мой отец.
Но в противовес этому я также очень сильно люблю тепло. Оно как своего рода соль, способно натурально усилить ощущения от событий. Когда солнце греет кожу, даже самая простая прогулка превращается в маленькое приключение, а вкус еды становится богаче и насыщеннее. Воспоминания о лете, проведенном у моря, всегда наполнены яркими красками и беззаботным смехом.Тепло дарит чувство уюта и безопасности. Это как объятия родного человека, согревающие душу в самые трудные моменты. Оно способно
А уже эта сторона была от моей мамы, которая выросла на югах моей Родины. Она как-то раз отправилась в путешествие, в котором и встретила моего папу. Для меня их история всегда будет ценным сокровищем, про которое так не хочется забывать. События, происходящие вокруг, всё дальше отдаляли меня от дома, Земли, друзей, родных. Но я пообещал самому себе, что вернусь до нового года, ради обещанной встречи. Сейчас мне так не хватает всей той цивилизации которой сейчас нету со мной ряду. Хочется снова, увидеть знакомые очертания своей комнаты, взять свой кассетный плеер и включить в нем сборник песен моего любимого певца. Очень редко современная музыка могла мне понравиться, исключения, разумеется, были, но придуманные и исполненные в конце 20 века были мне роднее. В них было нечто родное, их бит идеально подходил под мое настроение.
И дело тут не в ностальгии, хотя и она, безусловно, играет свою роль. Скорее, в каком-то особом ощущении свободы, которое музыка тех лет дарила. В ней не было той искусственности, что порой сквозит в современных треках. Она была более искренней, более настоящей. Возможно, это связано с тем, что в конце 20 века музыкальная индустрия еще не была настолько коммерциализирована и подчинена строгим правилам. Артисты могли экспериментировать, рисковать, создавать что-то принципиально новое, не боясь потерять аудиторию или спонсоров. Но это не означает, что и более современные треки мне никогда не нравились.
Как пример, мне в своё время очень нравились песни из альбомов Леди Гаги, а моим фаворитом вообще была музыка название которой если переводить дословно, то получится "Иуда". В ней про религию практически ничего не говорится как про явление, но в основном поётся о том, как героиня покорно поклоняется этому самому Иуде. А ещё в клипе у певицы был просто потрясающий макияж и костюмы. Ещё в когда мне было лет 7 или 8 то в гостях у друзей родителей я пытался её сыграть на гитаре, просто потому что я тогда познавал мир, а в целом именно играть на музыкальных инструментах мне никогда не хотелось. Пепел был сейчас словно снег, он попадал мне на руку, а я ничего не чувствовал. Мне ещё вспомнился любимый стиль картинок.
Это фотографии уличных осветительных столбов в зимнее время, а в особенности ночью. Они обладают какой-то завораживающей магией. Этот приглушенный свет, пробивающийся сквозь пелену снега, создает ощущение уюта и спокойствия, даже если вокруг бушует непогода. Каждый такой кадр – это маленькая история, застывший момент зимней тишины. Я старался удержать в потоке мыслей этот образ. Улица, усыпанная снегом, и теплый свет фонаря, создающий вокруг него ореол уюта. И ни души вокруг. Только я и безмолвный свидетель – уличный фонарь. Особенно привлекают те фотографии, где видны хлопья снега, кружащиеся в его лучах. Они кажутся сотнями маленьких огоньков, танцующих в ночи. А еще люблю, когда на столбах и проводах висят шапки снега – это добавляет снимку объема и живописности. Такие фотографии напоминают мне о детстве, о зимних прогулках с родителями, о предвкушении праздника. В них есть что-то ностальгическое, вызывающее теплые воспоминания и легкую грусть по ушедшему времени. Наверное, поэтому я так часто к ним возвращаюсь, ищу новые ракурсы и интерпретации этого простого, но такого прекрасного сюжета. Иногда мне кажется, что в этих снимках запечатлена сама душа зимы. Хрупкая, тихая, но невероятно сильная. Зима, как и жизнь, может быть суровой, но в ней всегда есть место для красоты и тепла. И фотографии с фонарями,
освещающими снегопад, как нельзя лучше это иллюстрируют.Порой я ловлю себя на мысли, что пытаюсь разгадать секрет этих кадров. Что делает их такими притягательными? Возможно, это игра света и тени, или ощущение замершего времени. А может, просто искренность и подлинность момента, пойманного в объектив. Каждая деталь имеет значение: заснеженная ветка, одинокий след на тропинке, светящееся окно вдали. Все это создает неповторимую атмосферу, заставляющую забыть о повседневных заботах и погрузиться в мир грез и фантазий. Именно поэтому я никогда не устану от таких фотографий, в них всегда найдется что-то новое, что-то, что тронет душу и согреет сердце. И, наверное, самое главное – эти кадры напоминают о том, что красота есть повсюду, даже в самой простой зимней ночи. Нужно лишь уметь ее видеть и ценить.
Но также хотелось вскоре снова почувствовать лето. Ходить на одинокое поле из ромашек, стоящее рядом с домой и просто валяться на нём. А когда солнце уже будет в зените, то я всегда с деревенскими друзьями любил ходить на речку через полянку на которой каким-то чудом росли только одни одуванчики. Их пушистые головки, словно маленькие солнца, щекотали наши лица, когда мы бежали наперегонки, стараясь первыми окунуться в прохладные воды реки. Вода казалась тогда кристально чистой, а дно усыпано гладкими камнями, которые мы с удовольствием собирали, чтобы потом кидать их в воду, наблюдая за тем, как они подпрыгивают, оставляя за собой круги на воде. И когда старшие разрешали, то мы любили прямо так и ночевать. После купания, мы разводили костер на берегу, жарили хлеб на палочках и рассказывали друг другу различные истории, глядя на звезды, усыпанные на темном небе. Запах дыма, смешанный с ароматом полевых цветов, навсегда остался в моей памяти как запах настоящего лета.
Иногда нам казалось, что звезды подмигивают нам, слушая наши выдумки о леших и русалках, обитающих в близлежащем лесу. Особенно запомнилась история про старую мельницу на краю болота, где, по слухам, бродил призрак мельника, ищущего свою потерянную дочь. Мы боялись, но одновременно нас манила неизведанность, и мы клялись друг другу когда-нибудь туда сходить.
Однажды, мы даже решили проверить, правдивы ли легенды. Вооружившись фонариками и палками, мы тайком выбрались из палаток посреди ночи. Страх сковывал движения, каждый шорох казался зловещим. До мельницы мы, конечно, не дошли, испугавшись собственных теней и громкого уханья совы.
Вернувшись в лагерь, мы поклялись никому не рассказывать о нашей ночной вылазке, но ощущение приключения и страха, пережитого вместе, сблизило нас еще сильнее. Тот запах дыма, те звезды и те страшные истории навсегда остались символом беззаботного и волшебного лета.
И из этого прекрасного чувства ностальгии меня вывел голос эльфа, который, как и я был заляпан в крови и шёл он в мою сторону.
P.s Поздравляю своих читателей с 23 Февраля
Глава 19
Внутренняя идиллия, что наполняла меня изнутри в течении последних тридцати минут, на глазах исчезла. Подходящий ко мне Эльф, был величественным, но фоне меня. Его одежда выглядела знатной, видимо он представитель из какого-то богатого эльфийского клана, или был приближенным кого-то бога, который может давать ему щедрые подарки. Прямо как у меня с Керифом. Шёл он тоже не спеша, попутно разглядывая все, что произошло на этой поляне. А потом он стал смотреть ровно на меня.
Изумрудные глаза внимательно сканировали меня сверху донизу, словно я был редким экспонатом в музее. В его взгляде читалось любопытство, но и какая-то едва уловимая брезгливость. Он остановился в нескольких шагах, сохраняя дистанцию, как если бы боялся запачкаться, просто находясь рядом со мной.
Наверняка он чувствовал низкое качество воздуха в этой области так как в нем было просто немыслимое количество пепла, который образовался от сгоревшей травы.
Мой глаз щипало, а в горле першило, словно я проглотил горсть наждачной бумаги. Мои попытался откашляться, привели только усилению неприятных ощущений. Запах гари был вездесущим, проникал в каждую пору кожи, въедался в одежду.
Удивительно, что сюда ещё никто из посторонних не пришёл, а ведь могли и тогда бы мне точно не поздоровилось.