Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1
Шрифт:
— Вовсе нет, они назвали себя.
— Назвали себя?
— Они сказали: «Мы не разбойники, мы — Соратники Иегу. Сопротивление бесполезно, господа. Сударыни, не бойтесь».
— Действительно, — сказал молодой человек, — у них принято предупреждать, чтобы не вышло какого-нибудь недоразумения.
— Ах, вот как, — сказал Ролан, в то время как Бонапарт хранил молчание, — и что это за гражданин Иегу, у которого такие вежливые соратники? Он их капитан?
— Сударь, — сказал человек в одежде, напоминавшей сутану, скорее всего, местный обыватель и завсегдатай гостиничного трактира, — если бы вы более усердно читали Священное Писание, вы бы знали,
— Господин аббат, — ответил Ролан, — поскольку, несмотря на ваш язвительный тон, вы кажетесь мне весьма образованным человеком, позвольте жалкому невеже узнать подробнее об этом Иегу, умершем две тысячи шестьсот лет назад, но у которого, тем не менее, есть достойные соратники, носящие его имя.
— Сударь, — кисло отозвался человек в сутане, — Иегу был царем Израиля [16] . Елисей помазал его на царство, чтобы он воздал по заслугам за преступления, совершенные домом Ахава и Иезавели, и казнил всех жрецов Ваала.
16
Десятый царь Израиля, воин. Вторая книга Царств, 9-10, описывает его как поборника справедливости.
— Господин аббат, — смеясь, ответил молодой офицер, — благодарю за объяснение, не сомневаюсь, оно соответствует истине и свидетельствует о ваших познаниях, но, признаюсь, мне оно не очень помогло.
— Как, гражданин! — удивился тот. — Разве вы не понимаете, что Иегу — это Его Величество Людовик XVIII, хранимый Господом, помазанный на царство, чтобы карать за преступления Республики и казнить жрецов Ваала, то есть жирондистов, кордельеров, якобинцев, термидорианцев и всех, кто принимал участие в ужасных деяниях, которые последние семь лет называются революцией!
— В самом деле! — сказал Ролан. — Я начинаю понимать. А относятся ли к врагам, с которыми борются Соратники Иегу, отважные солдаты, отбросившие неприятеля от границ Франции, и прославленные генералы, командовавшие армиями в Тироле, Италии, на Самбре и Маасе?
— Несомненно, и в первую очередь!
В глазах Ролана промелькнули молнии, ноздри его затрепетали, губы сжались. Он привстал, но спутник потянул его за сюртук и заставил сесть обратно. Слово «негодяй», которое Ролан был уже готов бросить в лицо собеседнику, так и осталось непроизнесенным.
Затем тот, кто только что доказал свою власть над товарищем, спокойно заговорил:
— Гражданин, — сказал он, — простите двух путешественников, покинувших Францию два года назад, а теперь вернувшихся чуть ли не из Америки или Индии, словом, с края земли, и которые не представляют, что здесь творится, но были бы рады это узнать.
— Скажите, что именно вы хотели бы узнать? — спросил молодой человек, казалось, не заметивший вспышки Ролана.
— Я полагал, — продолжал Бонапарт, — что Бурбоны окончательно изгнаны, я полагал, что цель полиции — истребить разбойников и грабителей с большой дороги, наконец, я полагал, что генерал Гош давно навел порядок в Вандее.
— Откуда же вы? Откуда вы приехали? — воскликнул молодой человек, расхохотавшись.
— Я уже сказал вам, гражданин, с края света.
— Ну что же, сейчас вы все поймете. Бурбоны небогаты, а эмигранты, имущество которых продано, разорены. Без денег невозможно содержать две армии на западе и создать
еще одну в горах Оверни. Ну так что же! Соратники Иегу, останавливающие кареты и опустошающие ящики сборщиков налогов, стали преемниками роялистских генералов. Теперь помощи следует ждать от Шаретта, Кадудаля и Тейсонне.— Но, — робко вмешался торговец из Бордо, — если господа Соратники Иегу покушаются только на деньги правительства…
— На деньги правительства, и ни на какие другие! Не было случая, чтобы они ограбили частное лицо.
— Как же тогда вышло, что вчера, — продолжал торговец, — вместе с деньгами правительства они прихватили принадлежавший мне опечатанный мешочек [17] , в котором было двести луидоров?
— Дорогой мой, — отвечал молодой человек, — я уже говорил, что произошла ошибка, и рано или поздно вам вернут деньги. Это так же верно, как то, что меня зовут Альфред де Баржоль.
17
Опечатанный мешочек с деньгами для пересылки по почте.
Торговец вздохнул и покачал головой, как человек, который, несмотря на все уверения, все еще сомневается.
Но в эту самую минуту, словно в знак того, что слова молодого человека, который открыл и свое имя, и положение в обществе, пробудили чувство порядочности в тех, за кого он поручился, у ворот гостиницы остановилась мчавшаяся галопом лошадь, в коридоре послышались шаги, дверь столовой распахнулась, и на пороге появился вооруженный до зубов человек в маске.
Все взгляды обратились к нему.
— Господа, — сказал он посреди глубокой тишины, вызванной неожиданным явлением, — есть ли среди вас путешественник по имени Жан Пико, который был в дилижансе, остановленном между Ламбеском и Пон-Роялем Соратниками Иегу?
— Да, — с удивлением ответил торговец.
— Это вы, сударь? — спросил человек в маске.
— Это я.
— У вас что-нибудь отобрали?
— Да, у меня отняли мешочек с двумястами луидоров, который я отдал на хранение кондуктору.
— И я должен сказать, — добавил г-н Альфред де Баржоль, — что как раз сейчас он рассказывал об этом и считал свои деньги безвозвратно потерянными.
— Он ошибался, — сказал человек в маске, — мы воюем с правительством, а не с обычными гражданами. Мы — борцы, а не воры. Вот ваши двести луидоров, сударь, и если еще когда-нибудь произойдет подобная ошибка, протестуйте именем Моргана.
С этими словами человек в маске положил мешочек с золотом перед торговцем, учтиво поклонился сидящим за столом и вышел, оставив одних трепещущими от ужаса, других — ошеломленными подобной смелостью.
В эту минуту пришли сказать, что карета Бонапарта готова. Он встал, велел Ролану расплатиться и вышел. Когда Ролан собирался присоединиться к своему спутнику, путь ему внезапно преградил Альфред де Баржоль.
— Извините, сударь, — сказал он, — мне показалось, что вы что-то хотели сказать мне, но сдержались. Могу ли я узнать, почему?
— Ах, сударь, — ответил Ролан, — потому, что мой спутник дернул меня за сюртук, и я, не желая вызвать его неудовольствие, не стал называть вас мерзавцем, как собирался.
— В таком случае, сударь, если вы собирались оскорбить меня, я могу считать оскорбление нанесенным?
— Если это доставит вам удовольствие, сударь…
— Это доставит мне удовольствие, если я смогу потребовать удовлетворения.