Шифр Шекспира
Шрифт:
А теперь Бен сидел на краю сцены и говорил, что кое-что нашел. Я отставила бокал.
— И что же это?
Он передал мне ксерокопию какого-то письма, написанного секретарским курсивом.
Бен улыбнулся:
— «Фолджер» принял меня очень радушно, после того как мы вернули его документы. Мне даже показали, как разбирать елизаветинский шрифт.
— Так вот где ты отыскал письмо?
Он покачал головой:
— Оно из частной коллекции. Написано Ланцелотом Эндрюсом, настоятелем Вестминстерского собора и епископом Чичестерским, своему другу в ноябре 1607 года. Не самое подходящее имечко для епископа — Ланцелот. Хотя, если
Больше Бен ничего говорить не стал, и я принялась за чтение. В основном в письме велась речь о католическом засилье в Уорикшире. Однако один абзац, а именно о Лоренсе Чаддертоне, главе кембриджского колледжа Эммануила, и свежезаконченной Книге Псалмов, показался мне любопытнее других. Чаддертон был одним из пропуритански настроенных священников, ответственных за проект. Именно ему была поручена работа над псалмами.
Чаддертон написал гневное письмо, в котором осуждал решение короля передать их скрупулезный перевод шайке поэтов, «дабы придать лоск». По словам епископа, это определение вызвало у Чаддертона такую ярость, как если бы Ветхий Завет ставил поэтическую обработку в один ряд с рукоблудием, содомией и ведовством. Епископ постарался решить дело миром. Поэтам-де не позволят вольничать с переводом, а в том, что король сказал касательно ритма и звучания, была своя доля правды. Псалмы — изначально песни — должны были хорошо ложиться на музыку, а между тем читались как проповеди. Нудные проповеди, добавлял его величество. И епископ, вторя королю, всецело ратовал за точность, но такую, которая была бы приятна слуху. Неужели эти два качества исключают друг друга?
Чаддертон не пожелал идти на мировую. Он выдвинул новое обвинение: «Поэты подписали свою работу».
Вот это, отвечал епископ, действительно тянуло на богохульство. Однако он сам прочесал всю Книгу Псалмов вдоль и поперек, но не нашел и следа подписи. Чаддертону — сетовал настоятель своему другу — следовало бы заботиться о переводе остальных книг, вместо того чтобы ловить блох в уже готовых. И если этот упрямец не перестанет тратить время по пустякам, король начнет теребить их с переводом, а то и, чего доброго, сам возьмется за перо. По крайней мере они были избавлены от явной бездарности.
Оставалось жалеть, что епископ был в отличие от Чаддертона человеком осторожным и никаких имен в письме не упомянул.
Когда я закончила читать, Бен усмехнулся:
— Думаешь, Шекспир мог быть одним из поэтов?
— Вполне. Но тогда кем были остальные? Ведь других подписей не находили.
— А их искали?
Я засмеялась:
— Скорее всего нет.
— Тогда в чем проблема?
Я наморщила нос.
— Меня больше беспокоит дата. Согласно старым источникам, псалмы были закончены в 1610-м, когда Шекспиру исполнилось сорок шесть. Казалось бы, вот оно, ключевое число. Однако архиепископ датировал свое письмо 1607 годом.
— А это непременно был подарок самому себе?
— Нет. Но тогда почему именно сорок шестой сонет? Зачем еще могло понадобиться вставлять подпись, как не для привлечения внимания?
— Думаешь, ему было не все равно, узнают ли другие о его авторстве? Может, это было наитие? Он увидел, что речь в псалме идет о копьях и сотрясениях, вот и решил пошутить.
— Может. — Я задумалась. «Подарок самому себе?»
Вдруг меня осенило. Я спрыгнула со сцены, подбежала к столу на галерее, где держала рабочие тетради, и вернулась с тремя
сложенными листками, которые разложила перед Беном. На них были распечатаны статьи из Оксфордского словаря биографий — выдержки об Уильяме Стэнли, шестом графе Дерби, Мэри Сидни Герберт, графине Пембрук, и сэре Фрэнсисе Бэконе.— Химера, — произнес Бен. — Или основные ее члены.
— Подарок самим себе, — напомнила я.
Бен просмотрел статьи и поднял голову:
— Они все родились в 1561-м.
— Значит, в 1607-м, когда Книга Псалмов была закончена…
Бен присвистнул.
— Им всем было по сорок шесть!
Мы несколько секунд дышали тишиной — в безмолвном сердце шекспировского мира. Сверху густело сапфировое небо. Казалось, мы очутились в чьем-то зимнем сне.
— Ты знал, что граф Дерби пережил остальных? — задумчиво спросила я. — Леди Пембрук умерла в 1621-м от оспы, всего за несколько недель до свадьбы дочери Дерби со вторым Карром, а Бэкон подхватил воспаление легких во время эксперимента, изучая роль холода в замедлении порчи продуктов, когда набивал курицу снегом. Однако сам Дерби дожил до первых залпов Гражданской войны.
— Погиб в перестрелке? — спросил Бен.
— Нет. Он жил в Честере, обложившись книгами, и к тому же ему был восемьдесят один год. Но в сентябре 1642-го, когда король бежал из Лондона, пуритане прибрали-таки к рукам театры, о чем давно мечтали, и все их позакрывали указом от второго сентября. Почти на двадцать лет.
— Да, суровые ребята эти пуритане. Хорошо, что большинство их в конце концов отплыло на Запад.
— Ну спасибо! — Я скорчила рожицу. — Дерби умер через четыре недели, чуть ли не двадцать девятого сентября.
— Как будто парламент поразил его в сердце?
— Так и напрашивается на язык, правда? История таких доводов не признает. Хронология — не для доводов и эффектов. — Я рассеянно водила пальцем по краю бокала.
— Тогда что ты обо всем этом скажешь?
— Атенаида как-то намекнула, что Вестон Норд может написать еще одну книгу — на этот раз о химере. Я ответила, что подумаю.
— Слышал. Тебе бы хотелось вывалить все это под чужим именем?
— По-моему, подходящая мысль. — Он засмеялся, а я покачала головой. — Беда в том, что мои слова не добавят веса тому, что уже носится в воздухе. Доказательств как не было, так и нет.
— Помнится, раньше это никого не останавливало.
— Офелию — остановило. И с тех пор она жила счастливо.
— Значит, тебе ближе ее путь, а не Делии?
«В делах людей бывает миг прилива…» Любимая цитата Роз всплыла у меня в голове вместе с ее голосом.
— Ты хорошо знал Роз?
— Достаточно, чтобы понять, что она тебя обожала.
— Ей нравилось развивать сюжеты сонетов. Она всегда видела себя Поэтом.
— Естественно. А ты была ее светловолосым Другом.
— Звучит чертовски напыщенно, — сказала я, отсмеявшись. — Правда, сэр Генри как-то тоже рассказывал мне нечто подобное.
Бен поймал мой взгляд.
— При мне она называла тебя «золотой девочкой».
Я наклонилась вперед.
— А ты не задумывался о том, что она и тебя могла включить в свою игру?
— Тут и думать нечего. Я должен был стать Смуглой Дамой, — ответил он с самоуничижительной усмешкой. — Без всякой женственности, как она сказала. Это роль похитительницы, перехватчицы. Самое оно для солдата.
Я засмеялась.
— И что же ты ответил?
Бен отхлебнул шампанского.