Шикотан – последний форпост государства

– «Песня о птицах», музыка моя, слова никому не известного здесь автора. Называть имя даже и не буду, потому что оно вам все равно, конечно, неизвестно… – не удержалась я от язвительно реверанса в сторону Изи.

– Так его, Анютка! – довольно захихикала Вика.

Я взяла первые аккорды, немного подстроила гитару и начала петь.

Песня о птицах

Печальной будет эта песня

О том, как птицы прилетали,

А в них охотники стреляли

И убивали птиц небесных.

А птицы падали на землю

И умирали в час печали,

А в них охотники стреляли

Для развлеченья и веселья.

А птицы знали-понимали,

Что означает каждый выстрел,

Но неизменно прилетали

К родной тайге у речки быстрой.

И не могли не возвратиться

К родимой северной округе,

И песни горестной разлуки

Весной веселой пели птицы.

А в них охотники стреляли

И попадали в птиц, не целясь,

И песню скорби и печали

Весной веселой птицы пели.

Когда отзвучал последний аккорд, я протянула гитару Лухе, но он наотрез отказался ее брать и попросил меня спеть что-нибудь еще. И тут раздался стук в окно. Оказывается, на улице напротив нашей комнаты уже стояло несколько человек. Они попросили, чтобы я вышла и пела для всех. Ребята были не против. Мы вышли. Между двумя бараками быстро соорудили небольшой костерок, вокруг которого все столпились. Я подобралась поближе к костру и снова взяла Лухину гитару в руки. Настроение у меня было на редкость светлое. Я уже распелась, и поэтому мой голос зазвучал в полную силу.

Я долгое время мечтала стать оперной певицей. Мне не раз говорили, что голос у меня как у великой Марии Каллас, с которой я всегда чувствовала какую-то странную связь. Удивительно, но мы обе с ней родились в один и тот же день – второго декабря. Ну и намучилась же я со своим голосом, прежде чем его правильно поставить…

Окончив школу, я сразу не могла окончательно определиться, чего больше хочу – заниматься наукой или петь в опере, поэтому стала поступать сразу и на физический факультет НГУ, и в нашу Новосибирскую консерваторию. Я решила, что окончательный выбор сделаю после вступительных испытаний. При этом была на сто процентов уверена: в консу меня возьмут с руками-ногами, а вот на физический факультет – вряд ли, поскольку, как я слышала от кого-то, девушек там валят на экзаменах просто из принципа. Все произошло ровным счетом наоборот. При поступлении в универ я легко набрала 15 баллов из 15 возможных. А накануне экзаменов на вокальное отделение у меня неожиданно сильно заболело горло и голос слегка подсел. Экзаменаторша, некая Диденко, без обиняков заявила, что мой потолок – петь колыбельные. Пришлось забросить в самый дальний ящик свои детские мечты об оперной сцене и удовлетвориться пением в хоре НГУ.

В тот вечер я спела пару песен Визбора и что-то из репертуара Далиды и Джо Дассена. Потом гитара пошла по кругу. Наверное, мы просидели бы так у костра всю ночь напролет, если бы вскоре после полуночи в нашем женском бараке не открылась форточка, откуда высунулась голова какой-то пьяной девахи. Прокуренным голосом, подкрепляя краткую речь самым отборным матом, она прозрачно намекнула всем, что завтра с утра на работу, и пора бы уже, наконец, разойтись. Что ж, трудно было не признать ее правоту: утром начиналась наша смена, а работу еще никто не отменял.

Костер уже почти догорел. Только красные угли таинственно перемигивались с мириадами звезд над нашими головами… Я перестала играть и нехотя встала на слегка затекшие ноги. Кто-то взял гитару из моих рук. Я подняла глаза. Передо мной стоял Луха. Он смотрел на меня уже совсем иначе. Каким-то внутренним женским чувством я поняла, что поднялась в его глазах совсем на другую ступень – ту, что отделяет девушку в глазах мужчины от прочих друзей и знакомых. И мне это нравилось. Я была одинока. С парнями у меня никогда не складывалось. Во-первых, я всегда считала себя некрасивой. А во-вторых, мать моя с раннего детства внушала мне, что для девочки даже просто общаться с парнями – это предосудительно. Я удивлялась, как мои сверстницы легко находят общий язык с мальчиками, которые казались мне существами совсем другого мира. Увы, научиться у своих подруг такой же легкости я не могла. Во время учебного года все мое свободное время уходило на занятия музыкой. А на летних каникулах я или работала на даче, или ходила с матерью в туристические горные походы, участники которых были в основном мамины ровесниками.

Анна

Только после школы, когда я поступила на первый курс физического факультета, удача мне улыбнулась в лице моей ослепительной одногруппницы Вики Рубиновой. Она, наверно, и не догадывается, как меня восхищает ее поразительное умение нравиться парням, сохраняя при этом вокруг себя определенную дистанцию. Я обожаю наблюдать ее флирт – самый пряный и сочный из всех, какой только может быть, но едва уловимый, заканчивающийся задолго до той грани, что отделяет порядочность от распущенности. Все это можно охарактеризовать одним словом – ЖЕНСТВЕННОСТЬ. Черта, которой мне всегда страшно недоставало…

Солнечная Вика

Общение с Викой дало свои плоды. Ее потрясающие эмоциональность и свобода разбудили тайные струны в моей одинокой душе. Пускай я до сих пор в отношениях с мужчинами веду себя слишком зажато и даже подчас дико, но тогда, ночью, под пристальным взглядом Лyхи я в первый раз в жизни почувствовала себя настоящей Женщиной – такой, какой она и должна быть всегда: загадочной и прекрасной. Подобно Золушке, под дымчатым флером волшебной ночи я чудесным образом преобразилась вдруг в прекрасную фею с ангельским голосом. Конечно, потом, с первыми же лучами солнца, этим чарам суждено развеяться, и мой принц увидит при свете яркого дня, что у его принцессы кривые ноги и большой нос, а еще черные усики, которые я никогда не удосуживалась выщипывать. А принцесса увидит, что он это увидит, и запрет все нежные чувства куда-нибудь в дальний и пыльный чулан своего сознания, повесив на дверях большой амбарный замок. А ключ выбросит с самой высокой скалы на самое глубокое дно синего моря. Надо бы не забыть над дверью написать большими печатными буквами: ОСТАВЬ НАДЕЖДУ ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ.

Вика взяла меня под руку, и мы пошли к женскому бараку. Наши мальчики провожали нас до самых дверей. Было уже совсем темно. Холодный ветер, дувший с океана, заставлял ежиться. Луху я не видела, поскольку он шел чуть позади, но тем не менее хорошо чувствовала его близость. Связь, которая неожиданно зародилась между нами в ту ночь, тоненькой, едва заметной серебристой ниточкой соединяла наши сердца. Перед самым входом в барак я остановилась, словно боясь, что захлопнувшаяся за нами дверь порвет эту нить безвозвратно. Меньше всего сейчас мне хотелось проверять ее на прочность.

Весь наш небольшой путь до барака Вика с Изей без умолку о чем-то весело переругивались в своей обычной манере, ставшей для меня уже совершенно привычной. Но в этот раз я не слышала ни одного их слова, настолько была погружена в собственные переживания. Перед тем как войти в чрево длинного тускло освещенного коридора, я посмотрела на Луху и сразу успокоилась. В темноте он возвышался надо мной, как скала, незыблемая и надежная, держа в одной руке свою гитару, а в другой так и недопитую бутылку водки. Одного быстрого взгляда под особым углом мне было достаточно, чтобы убедиться: все мои романтичные грезы – не плод разыгравшегося воображения одинокой девушки. С некоторых пор я вижу и знаю гораздо больше, чем могут предположить окружающие меня люди…

Араданский хребет

Это произошло прошлым летом. В июне к моей хорошей приятельнице Аленке Водопьяновой приехал из Магадана ее отец, Владимир Игоревич. Она загорелась сходить вместе с ним на пару недель в какой-нибудь не слишком утомительный горный поход. Я согласилась составить им компанию. После долгих поисков подходящего маршрута наш выбор пал на Арадан. Араданский хребет расположен всего в 50 километрах от кишащих туристами Ергаков. Благодаря внешне менее эффектному рельефу гор и большей труднодоступности, людей в этих местах практически не бывает, что явилось определяющим фактором в нашем выборе. Кроме того, мы там ни разу еще не были и захотелось не упустить возможность еще раз окунуться в атмосферу настоящей весны. В силу климатический условий зима здесь морозная и долгая. Снега по-настоящему начинают таять только в самом конце мая, поэтому лишь ближе к концу июня склоны гор, берега ручьев и хрустально чистых озер покрываются сочной зеленью и бесчисленными цветами.