Схимники. Четвертое поколение

– Так-то ты встречаешь брата? – в тон ему ответил я.

– Искатель, – удовлетворенно произнес он. – Первый заявился. Еще бы, тебе по имени положено меня отыскать раньше всех. – Он хохотнул своей сомнительной шутке. – Как тебе эффект?

– Шутка так себе.

– Я про дым.

– Решил скрыть дом от глаз соседей?

– Если честно, ошибся с дозировкой веществ. Но каков эффект! Если этой смесью начинить ядра, вставить запал, как в бомбах, то парой выстрелов можно полностью лишить вражескую артиллерию возможности целиться.

– А твои пушкари во что целиться будут? В клубы дыма?

– Верно подметил. – В голосе его я уловил нотки растерянности, тут же сменившиеся уверенностью. – А если в морском бою? Корабль-то остается виден, хотя бы силуэт, а большего и не надо. Зато в трюмах – полно дыма. В первые минуты собственных рук не видно в нем.

– Первые кого? – не понял я.

– Ми-ну-ты, – повторил брат по слогам. – Эх ты, темнота. Часы я давно изобрел. А ты небось и не слышал. Вы, венеды, небось до сих пор щи лаптем хлебаете. И этот лапотный Император еще разевает свой клюв на Золотой Мост!

– Приятно слышать это от человека, который даже собственное имя пишет с тремя ошибками, не меньше. Это потому ты письма не подписываешь? Зря, брось, в самом письме ошибок обычно столько, что еще три уже не навредят.

Он рассмеялся и наконец спустился вниз, предстал перед нами. Теперь клубы дыма не мешали разглядеть моего брата поближе. Он совсем не изменился. Сутулостью Механик был очень похож на Отшельника. Только приобрел ее, склоняясь над своими многочисленными изобретениями, корпя над пробирками и мелкими механизмами. Конечно, ему не составило бы труда избавиться от сутулости, как и всякому схимнику. Только я не знал человека, более безразличного к своей внешности, чем Механик. Бороду и усы он брил, как, впрочем, извел и волосы на голове. Часто приходилось ему работать с легко воспламеняющимися составами либо со сложными механизмами. И в том, и в другом случае длинные волосы были непозволительной роскошью. Либо вспыхнут, либо в какую-нибудь шестеренку попадут. Серые глаза – с постоянным прищуром, отчего выражение лица делалось каким-то ехидным, словно отражая любовь Механика к едкому сарказму. Это все делалось очевидным сразу, при первом взгляде на него.

– Рад, что ты все же пришел. – Механик ухватил меня за плечи и прижал к себе.

– Давно ли ты стал столь гостеприимен? – усмехнулся я, тоже сжимая брата в объятиях.

– Времена непростые, – честно признался он. – Не скажу, что каждый схимник, бегущий от Империи, мне сейчас нужен, но ты, брат, всегда был особенным. Твои суждения слишком ценны в столь необычные времена, чтобы отдавать их Империи.

– Ты преувеличиваешь. – Я мягко, но настойчиво вывернулся из его объятий. – И переигрываешь. Механик, я не верю, что с неба упал камень, ударил тебя по голове и что-то повредил настолько, что ты стал ценить людей больше, чем механизмы.

– Времена меняются, – помрачнел он. – А это и есть Ловец, знаменитый охотник на людей?

– Не такой уж и знаменитый, – ответил мой спутник.

– Не скромничай. Мой знакомец Егерь тебе даже завидует. Ну здравствуй, кузен.

– И тебе здравия, кузен.

Они пожали друг другу руки. Я услышал, как захрустели кости. Да, иногда приветствие схимников бывает и таким. Механик чуть выше степняка, но за счет сутулости первого сейчас их глаза были на одном уровне. И взгляды скрестились подобно мечам. Это тоже бывает. Мельчайшие детали мимики способны многое рассказать схимнику о собеседнике.

– Хорошо, что ты с нами, – наконец произнес Механик.

– Я не очень уживчив, – заметил Ловец. – Да, не очень. И твоя привычка приказывать вряд ли облегчит нам понимание друг друга.

– Вот он, взгляд охотника на людей. Пронзает, как копье, бьет быстрее пули. – Мой брат вернулся к своему ехидному тону. – Проходите. Пожрать предлагать не буду. Я вам не Мятежник.

Да, вот таким он и был, то ехидным, то грубым, то почти хамом. Брат распахнул перед нами дверь, ведущую на первый этаж.

– Быстрее, – поторопил он нас. – Пока дыма не напустили.

Дверь была чем-то уплотнена по краю, потому что в обширное помещение, открывшееся нашему взору, дым не проник. Мы быстро проскользнули внутрь и захлопнули дверь. Немного дыма конечно же проникло сюда вместе с нами. Но он стелился по полу.

– Да, – кивнул Механик, – для корабельной перестрелки – в самый раз. Заполнит нижние палубы, как раз там, где пушки и пороховые склады.

– Ты давно на поле боя был? – поинтересовался Ловец. – Наверно, очень. После первых же залпов обычно от порохового дыма уже ничего не видно. Да, вообще ничего.

– Но этот дым гуще и держится дольше. И если не корабли… – Механик задумался, – то вражеский лагерь или город. Короче, пусть воеводы думают, как применить. Мое дело – изобрести, – закончил он нервно.

Моему брату и в голову не могло прийти, что какое-то его изобретение может оказаться бесполезным. И люди, иногда намекавшие на это, ему очень не нравились. Но сейчас он заставил себя соблюдать хотя бы видимость радушия.

Комната занимала большую часть первого этажа. Чем она была для Механика, я затруднялся сказать. Посреди нее стоял огромный дубовый стол, сколоченный на совесть, но без изыска. Стулья – такие же прочные и простые. На стенах вперемешку висели карты различных земель, чертежи механизмов, несколько темных широких досок, исчерченных непонятными мне значками. Писали на них мелом, явно чтобы в случае ошибки стереть ее мокрой тряпкой и дописать как надо. Почерк принадлежал не только Механику. Я заметил, что к этим формулам приложили руку не меньше десятка человек. Слева от входа располагалась дверь, ведущая, судя по всему, в поварню. Как бы то ни было, а схимники остаются людьми и есть им иногда надо.

– Это – твоя основная резиденция, – усмехнулся я.

– Нет, склад картофеля, – отозвался он. – Для схимника ты слишком проницателен.

Он подошел к одной из досок, стер часть формулы и начал дорисовывать новые значки, иногда останавливаясь и бормоча что-то себе под нос. До меня долетело:

– Да-да, распределение… летучесть чуть-чуть повысить… и густота… Искатель, как думаешь, если снизить густоту дыма…

– Не знаю, – перебил я его. – И вообще недостойно схимника заниматься подобным.

– Что ты чистоплюй, я знал давно. Мы познаем мир, познавая себя. Я выбрал эту часть мира, она мне нравится больше. В человеческом теле заложена конструкция всех механизмов и основы всех алхимических реакций. Я это все разглядел, другие – нет. Вот и пусть каждый занимается своим делом.

– Смотри. – Ловец подошел и отобрал у него мел и тряпку.

Прежде чем Механик успел возразить, он стер часть формулы и начал дорисовывать свои значки. Мой брат открыл рот, собираясь излить на наглого хунну очередную порцию сарказма, и тут же захлопнул его.

– Стой, стой, а это зачем? – ткнул он в одну из частей формулы.

– Галлюциноген, – ответил Ловец. – Совсем немного, но противнику начинает мерещиться всякая ерунда. А благодаря вот этому дым будет распространяться равномерно, а не стекать вниз. А вот эта часть формулы сделает его еще белее. Темные силуэты будут явнее видны со стороны.

– Поразительно! – Механик хлопнул себя по лбу. – Оказывается, можно набраться мудрости и крутя хвосты кобылам. И давно ты знаешь алхимическую систему обозначения элементов?