Шиномонтаж

– Мог бы и заехать, – проворчал вместо приветствия Сорокин, усаживаясь рядом.

– Ничего. Тебе полезно пройтись, проветриться. У тех, кто редко выпивает и не пьянеет, похмелье длится долго и мучительно. Поэтому первое дело-пробежка.

– Все то ты знаешь. Только излишек ума тоже не на пользу как и его отсутствие.

– Сам придумал?

– Нет, позаимствовал.

– А-а-а! А я уже было удивился.

Сорокин рассмеялся, оценив шутку товарища.

В архитектуре пробыл он долго: сидел в очереди, сдавал заранее подготовленные документы, потом ходил по отделам, куда направляли, оплачивал услуги. Назад добирался автобусом. Общественным транспортом Петр Николаевич пользовался довольно редко и даже позабыл, когда последний раз ехал в нем. Еле втиснулся в битком набитый автобус. Всю дорогу пришлось стоять, с любопытством прислушиваясь к разговорам простых людей, хотя сам и относился к ним. Пассажиры автобуса в основном были «безлошадными», каждый день ездили вот так, поэтому, судя по-всему, никаких особых неудобств не испытывали, находясь в привычной для них среде, и вели друг с другом разговоры, порой, на весь автобус, не стесняясь других, как-будто бы находились у себя дома.

Предметом разговора в этот раз было строительство олимпийских объектов. Оно подходило уже к концу, по центральному телевидению об этом часто говорили, что, наверное, и явилось причиной столь живого обсуждения. С чего начался разговор Сорокин не знал, т.к.ехал не от автовокзала, а сел на промежуточной остановке. Но как только отъехали от остановки и посадочная толкотня улеглась разговор продолжился:

– Показують яки там электрички да транспорт новый, а нам от этого ни шатко, ни валко. Наша участь-ось на такой колымаге йыздыть усю жызнь.

Автобус при этом на повороте заскрипел, накренился; толпа навалилась друг на друга, судорожно цепляясь за поручни.

– Ты бы, кума, помолчала, а то, чего доброго и в кювете окажемся, -попытался урезонить говорившую другой голос.

– А шо, я не правду кажу? Понастроили, а кто из нас там побывает? А ну, люды добри, скажить, кто из вас туды сможе поихать?! Толпа гулом подтвердила, что- никто.

– Ось видишь – я права. Хотя може ты поидышь.

– Да откуда у меня таки деньги?! –возмущенно воскликнула ее оппонентка.

– Никогда нам, простым людям, там не бывать, -поддержал их какой-то мужик, -Это мы еще сравнительно недалеко живем, да не можем себе позволить туда съездить, а что говорить о стране в целом? Здесь совсем другая ценовая политика нужна.

– К арабам, в Египет, в три раза дешевле съездить, чем у нас по стране. – раздался от передней двери молодой женский голос.

Какой-то дед, сидевший около стоявшего Сорокина стал авторитетно вещать:

– Я до пенсии дальнобоем работал, усю страну вдоль и поперек объездил и скажу, что мы тут еще ого-го! как живем. А в остальной Расеи – матушке -разор и запустение, деревни разрушены, дороги побиты; порой аж тоска зеленая берет. Ежели б они по всей стране такое сотворили, как в Сочах, то тогда да, тогда б я перед ними шляпу снял.

– Вот, вот, -поддержал его сосед – Там дворцы отгрохали и хотят свет удивить, как-будто никто не знает, что народ нищий. Удивлять надо, но как-то экономней,не забывать и про большинство, которое еле концы с концами сводит.

– Живем, своей страны не зная, – мрачно загудел весь автобус, и еще долго кипели страсти вокруг нового «российского» зимнего курорта, сходясь во мнении, что большая часть жителей страны его будет видеть изредка да и то – по телевизору.

Натужно гудя изношенным двигателем автобус, старая иномарка с залатанным боком, наконец-то подполз к нужной остановке. Петр Николаевич вывалился на обочину, оглядел себя, убедился, что куртка цела и пошлепал домой.

– Ну, вот, мать, – облегченно объявил он с порога жене – теперь будем ждать архитекторов. Проведут топосъемку, получим градостроительный паспорт и тогда за дело.

Но ждать пришлось долго. Хотя топосъемку и провели недели через две после подачи заявления, но за паспортом пригласили зайти только месяца через два.

– Петр Николаевич, – сбила радостное настроение Сорокина специалист архитектуры, занимающаяся его делом, – как не печально, но выдать Вам паспорт я не могу.

– Как так? – растерянно уставился он на нее.

– Земельный комитет когда-то неправильно определил границы Вашего участка. В связи с чем столб линии электропередачи оказался на Вашей территории. А это недопустимо. Вам надлежит сходить к землеустроителям и исправить эту ошибку.

На следующий день, чуть свет, Сорокин сидел в очереди в земельном комитете. Потратив около трех часов времени, он получил заверения специалистов этого ведомства, что столб находится за пределами его участка и что границы участка установлены правильно. С этим известием он заявился опять в архитектуру. Однако его голословные утверждения здесь в расчет приняты не были. Пришлось опять высижывать очередь в земельном комитете и просить их подтвердить документально свою правоту.

– И как это Вы себе представляете? – уже начиная раздражаться его назойливостью спросила начальница отдела.

– Ну, не знаю. Может справку какую.

– Таких форм справок не существует. Есть кадастровый план, копия его находится в архитектуре. И не морочьте мне, пожалуйста голову, больше не приходите сюда. Пусть там более внимательно работают с документами.

Поверив ее категоричности, Сорокин поплелся в архитектуру, где прямо в ультимативной форме потребовал в самые короткие сроки разобраться с его делом и выдать градостроительный паспорт. На удивление паспорт был выдан уже через неделю. Столб, как и положено ему, находился за границей участка и теперь ничего не мешало на самых законных основаниях заняться непосредственно строительством. Тем более, что наступило уже лето, помощник, сын Виктор, приехал на каникулы и, заразившись идеей отца, готов был рыть землю в прямом и переносном смысле. И вот теперь такая возможность наступила.

Рано утром, еще только солнце кралось где-то за верхушками деревьев, а отец с сыном, сделав разметку, помолившись на восход и поплевав на руки, взялись за лопаты.

– Землю бросай вовнутрь и копай вдоль шнура, а его не задевай, чтобы зигзагов не было. Я начну с противоположного угла. – проинструктировал Петр Николаевич сына.

Дело заспорилось, видно сразу поддалось хозяйскому напору и вдохновению. К вечеру траншея по всему периметру была готова.

Заливать фундамент на следующий день собрались родственники, знакомые; забрело и пару алкашей в надежде на выпивку. С шутками и подковырками приступили мешать бетон и укладывать его в траншею. Алкаши было намекнули Сорокину на опохмелье, но тот в их положение не вошел и требуемые поллитры не поставил.

– Солнце только встало, а вам водку уже подавай. Поработайте малость, хоть какую пользу принесите, а потом уж и горло заливайте.

– Дядь Петь, да мы отработаем, не бойтесь. Налейте по стопке, а мы опосля как бульдозеры пахать будем.

– Не как бульдозеры, а как сурки вот там под деревом уляжитесь. А то я Вас не знаю.

– А вот и не знаете. Толчок сердцу надо дать, дядь Петь. – канючил свое Вовка по кличке «Хмель», которую получил за то, что в кризисные, из-за нехватки средств на выпивку, дни приспособился заваривать семена хмеля, а потом это варево пил, утверждая что лучшего напитка на опохмелье в мире еще не придумали; и даже вынашивал мысль запатентовать рецепт, выспрашивая у всех, как это можно сделать.

Конец ознакомительного фрагмента.