Шип и хаос. Факультет отверженных

— Коришь себя? Думаешь, она утопилась от неразделённой любви? Что говорит вторая девочка?

— Это первое, что приходит в голову. Бойкая Кирстен…

Мне почудилось, что Эссар улыбнулся. Я очень ярко увидела мрачное лицо декана, которое на миг просветлело, уголки губ изогнулись, делая красивое лицо ещё притягательнее. Захотелось улыбнуться в ответ, а лучше обнять его, быть рядом, разделить нашу беду и боль из-за Жюли. Я больше не могла называть его бесчувственным болваном. Это было бы неправдой.

Мысль, что таинственным магом может быть сам Эссар, я всячески гнала прочь. То, как он доставал Жюли из воды, как вынес на берег и с надеждой ждал приговора лекаря, доказывало невиновность Гастона. Приняв это, я почувствовала успокоение и тихую радость.

— Этот Дикий шип, заноза в моей заднице, — он коротко рассмеялся, — так и не объяснила, что случилось. Я ничего не понял из её выкриков. Вышел на пробежку, как обычно. Крик, всплески воды… Добежал до озера, а она барахтается… Снова!

Я мысленно фыркнула. Кто у кого тут заноза в заднице, надо ещё посмотреть!

— Снова? — заинтересовано переспросил Михель.

— Кирсти любит попадать в… нестандартные ситуации. Отчаянная голова. Приходится приглядывать.

— Кажется, тебя это радует, — подвёл итог лекарь. — Вот уже и настроение появилось, но боюсь, что я тебе его сейчас подпорчу.

— Ты осмотрел тело?

— Пока поверхностно. Когда-то я помогал законникам с осмотром жертв преступлений и несчастных случаев. Опыт имеется.

— И? Не тяни…

— Повторяю, это очень приблизительные выводы. Девочку пытались утопить, но перелом подъязычной кости и следы на шее…

— Задушили, — договорил декан за лекаря.

— Убийца хотел имитировать утопление. Потом заторопился. Поэтому тело осталось на поверхности воды, — не так уж много она наглоталась. Судя по синякам на шее, убивал мужчина или парень: сильный, большие руки, не девичьи.

— Никто из наших не стал бы, — возразил Эссар. — Я знаю каждого и готов поручиться. Стихийники захаживают в эту часть парка. От них можно ожидать чего угодно. Америус не будет разбираться в смерти отверженной.

Мне послышались жгучая ненависть и едва сдерживаемая ярость в тоне декана. Чувства, которые я полностью разделяла.

— Это ещё не всё, Гас, — устало сказал лекарь. — На теле Жюли есть синяки, полученные при жизни в разное время и, вероятно, её подвергали насилию. Не просто били… Ты понимаешь?

Я прикусила кулак, вслушиваясь в напряжённое молчание за ширмой. Бедная Жюли. Она говорила о стыде, а больше молчала и всего боялась. Во мне поднялся гнев на чудовище, посмевшее прикоснуться к маленькой колдунье.

— Я найду его, — сдавленно пообещал Эссар. — Найду и разрежу на части.

— Как врач, осуждаю, но как мужчина — поддерживаю, — отозвался Михель. — Я немного покрутил факты. Помнишь, ты упоминал странные нападения в Академии? В парке у девушек-стихийниц срезали волосы.

— Последнее время не было новых случаев. Ректор остановил расследование. Это имеет отношение к Жюли?

— Я не мастер по женским причёскам, но у неё была срезана прядь.

Я окончательно проснулась. Всё складывалось. Маг, скрытый под иллюзией, охотится за девушками. Жюли и Илма отмечены, как сказал Лиль. Кто следующая жертва?

— Подумаю над этим, — пообещал декан. — Теперь о другом. Ты забрал материалы для лазарета?

— Вчера вечером всё привёз. Спасибо, что выбил у ректора немного золота, а то скоро и успокоительных капель не останется, а они нам, ой как нужны. С людьми поговорил. Вот письмо.

— Благодарю, Михель. Я рад, что могу положиться на тебя, да на Урсу.

— А что Сван?

— Сван? Его дух слишком покалечили в своё время. Не все выдерживают. Он предпочитает оставаться в стороне.

Я медленно осмысливала услышанное, вздрогнула, когда открылась дверь и кто-то тихо прошёл за ширму. Теперь там было трое людей. Голос наставницы я узнала сразу.

— Как она? — шёпотом спросила Урса.

— Спит, — ответил Михель.

— У вас практикум с артефактами через три дня? — Теперь декан говорил скупым и отстранённым тоном.

— После дня турнира, — пояснила Урса.

— Дай детям задание на поиск входа. Включая нижний лабиринт до спуска.

— Гас… — вмешался Михель. — После нападения ты отправляешь студентов исследовать закоулки?

— Поэтому и отправляю, — холодно ответил Эссар. — Двойная охота. На той стороне готовы, а дело не движется. Всё зависит от нас. Людей нет. Работаем с тем, что имеем.

— Михель прав, — Урса не согласилась с деканом. — Стоит ли рисковать пока неизвестно, что произошло с Жюли?

— Чужак не зайдёт дальше парка. Если кому-то удалось выбраться из подземелья, и он достаточно безумен, чтобы… — Эссар оборвал фразу. — О подозрительных следах в корпусе расскажут студенты. Пусть ходят группой по трое. Мы сделаем так же: обследуем корпус сверху донизу.

— Это приказ? — переспросила Урса.

— Это моя просьба. Урса. Нам придётся чем-то жертвовать и идти вперёд. Ты знаешь, что каждая минута — это страдания.

— Знаю, — она тяжело выдохнула.

— Сейчас под ударом только мы трое. Пойдём, я должен с тобой поговорить.

Эссар увёл наставницу, а я осталась лежать и делать вид, что сплю. Лекарь прошёл за ширму, постоял возле постели. Затем он негромко возился в своём углу, листал бумаги, а у меня голова была готова взорваться от обилия новых сведений и чувств.

От волнения пересохло во рту. Гастон Эссар задумал нечто, что сильно напоминало заговор. И этот заговор был не в пользу ректора Америуса и стихийников.

32

Я была в смятении. Тайна и смерть Жюли, заговор и неожиданная откровенность Эссара: всё смешалось в один клубок, который мне предстояло распутать. Декан открылся с неожиданной стороны. Все привычные слова — предатель, негодяй, высокомерный болван — больше не осмеливались слетать с языка. Гастон Эссар оказался не тем человеком, каким я его видела прежде.

Или просто не желала замечать правды?

Ещё и Лиля с Зоуи ругала, когда они по-доброму отзывались о главе факультета. Эссар заботился о студентах, постоянно боролся с жадностью ректора и суровыми правилами для отверженных. Как он тянул время, чтобы не отправлять «выпускников» в подземелье!