Шипучка для Сухого

Я смотрю на зелень за окном, за которую здесь так хорошо платят пациенты, и даже слез нет.

Какие слезы, о чем вы?

Это не про меня.

Это не про нас.

12. Примерно двадцать лет назад

Я — плохой человек, ты знаешь?

Ты читаешь в моих глазах.

Только руки не отпускаешь,

Позабыв и покой и страх.

Я — плохой человек, не так ли?

Я смотрю — каменеет взгляд.

Я терпеть не могу спектакли

И отыгрыванье назад.

Мне забыть бы к тебе дорогу,

Мне б не думать и не хотеть…

Только, знаешь, плохие люди

Тоже могут в душе гореть.

Только, знаешь, плохие люди

Тоже могут в душе сгорать.

Только, знаешь… Давай не будем.

Уже поздно. Ложимся спать.

Это тонкое покрывало.

Эта белая простыня…

Ты верней меня убивала,

Просто сладостью поманя.

Ты верней меня приручала,

Просто ласково посмотрев.

Ты к себе меня привязала

И удавкой пустила плеть.

Ты опять головой качаешь.

Руки тонкие. Шелк волос…

Я — плохой человек. Ты знаешь.

Что поделать. Не повезло.

26.07. 2020.

М. Зайцева.

Примерно двадцать лет назад.

Гребанный верещащий телефон я нахожу не сразу.

Слишком неожиданно резкий звук врывается в крепкий сон. И потом еще какое-то время лежу, уже слыша эту гадость, но надеясь, что тот, кто названивает, или отключится, или сдохнет там, наконец. И тоже отключится. Потому что двигаться совершенно не хочется. А наоборот, очень сильно хочется другого. И не сна. Какой там сон, когда такое!

Но звук мешает не только мне, Шипучка сонно возится, причмокивает распухшими губками, которые я вчера, несмотря на травму, все же покусал основательно.

Ну что тут скажешь… Не сдержался. Хотя это нихера меня не красит. Но и она хороша. Настолько манкой в своей беззащитности и жадности девчонки никогда не встречал. Вот и унесло крышу.

Звук прерывается. И только я выдыхаю и настойчиво лезу на разведку, скользя пальцами по гладкой коже бедра и пытаясь понять, светит ли мне что-то утром, или нет, как телефон опять начинает звонить.

И Олька вздрагивает.

Черт!

Я скатываюсь с кровати, которую мы все же отыскали в этой огромной квартире, больше похожей на антикварную лавку, чем на нормальное жилье. Ага, со второго раза отыскали.

Как есть, голый, иду на звук.

Прямо по следам боевой, бл*, славы.

Вот диван, тут валяется мокрое полотенце. Вот коридор. Тут рубашка и ее платье.

Вот кухня. Ага, джинсы и ее страшная кофта. Обувь. Мои кроссовки и ее тапочки.

Возле холодильника.

Трусы, наверно, в ванной.

Телефон в джинсах.

Навороченная нокия-раскладушка.

Я даже не смотрю, кому понадобился в такую рань, рычу в трубку:

— Ну?

— Сухой, привет! Ты когда в офис?

— Не знаю.

Ищу взглядом сигареты. Ага, вот, рядом с джинсами. Рою зажигалку.

— Сухой, такое дело, надо срочно по земле решить. По той, в центре.

— Кому надо?

— Захаровские подъедут.

— Ты знаешь, что ее город берет. Какие, нахер, захаровские?

— Сухой, но они говорят, у тебя могут быть варианты…

— Не для них.

— Но Сухой… Они уже скоро подъедут. Я сказал, что ты разрулишь…

Мое настроение из плохого превращается в поганое. И, походу, Вектор это сразу не просекает. Потому что еще пару минут несет полный бред, пытаясь уговорить меня решить вопрос с типа ничейной землей в пользу борзых ребят с окраины.

Но это земля города.

И в скором времени одного авторитетного человека из первопрестольной. Все уже решено. Я уже сам давно все решил. И через город. И через… Ну, неважно. И теперь новые наглые детки пытаются влезть туда, где все уже разделено. И, похоже, Вектор с них уже неплохо поимел, и рассчитывал еще поиметь после сделки. Вот правильно я этого утырка не посвящаю во все дела.

Надо же, крыса, сдал и не задумался. И теперь пытается отыграть назад. Потому что по самую жопу в дерьме. А теперь еще и в бетоне будет. Хотя это нихера не мои методы. Да и вообще, ничьи это методы. В начале девяностых было дело, особенно когда пацаны «Крестного отца» посмотрели и фильмецы с Алем. Находились утырки, что копировали это все. Один дебил даже руки заставлял себе целовать.

Нормальные авторитетные люди только ржали над этой хренью. Вот че в башке у таких придурков, а?

Но да, тогда было модно конкурентов, да и вообще, всех, в бетон закатывать. Или ноги в тазик и заливать. Я так думаю, строители налевачили себе нехило. Столько бетона ушло. Столько трупаков из Невы доставали.

Вообще, время дикое было. Сейчас-то поспокойней, конечно. Войны прошли. Все давно поделено. Все уже на всех уровнях решено.

Но вот вылезают периодически пацаны в красных пиджаках. Каждый раз ржу, что у кого-то они, походу, не сгнили еще.

Ладно, с Вектором будем разбираться позже. Не сегодня. Посылаю крысу нахер, и, главное, чтоб по пути захаровских прихватил, отключаюсь, прикидывая, как он там, наверно, волосы на лысой башке ищет, чтоб вырвать, и усмехаюсь. Настроение улучшается.

Сажусь, прикуриваю, смотрю в окно на Неву. Хороший вид. Отличная квартира. Понятно, чего суки так возбудились.

Становится морозно под кожей от осознания ситуации в полном объеме. Это же надо, а?

Ведь еле успел!

Еще немного, и…

Даже думать не хочется. Я, хоть и с таким дерьмом не связывался никогда, но знаю очень хорошо, что бывает. И знаю, что, если б не мое желание увидеть Шипучку поскорее, застал бы я здесь уже новых хозяев. А ведь хотел подождать, время ей дать…

Я курю, вспоминаю, как смотрела она на меня на кладбище.

Удивительно мы встретились.

Меня там не должно было быть в тот день.

Я вообще к брату редко прихожу. Не могу в глаза на фотке смотреть. Не хочу. Но тут…

Раньше, за пару часов до этого, я чудом ушел живым из одного херового замута.

Сам виноват, Васька отпустил, ему в училище надо было, то ли на экзамен, то ли еще за каким-то хреном, я не вдавался… Короче, поехал один. И вроде ничего не предвещало. Но так часто бывает, когда ничего не предвещает, обязательно нагнут. Вот и меня попытались. Спасло, по сути, только то, что всегда по сторонам смотрю. Вот и посмотрел. Пулю словил, конечно, но успел под машину закатиться и по ногам тварей пострелять. А потом вылез и добил. И из кармана зажигалку брата вытряхнул, с пулей застрявшей. Помог он мне, опять. Знак, не иначе.