Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Ширван: свет и тени
Шрифт:

Потери были огромны, по окончании похода от 52 тысяч осталось не более 27 тысяч, «между которыми весьма много хворых и раненых, и все в гнусном состоянии содержатся». По другим данным, шахские войска потеряли 30 тысяч человек, более 33 тысяч лошадей и верблюдов, 79 пушек, большую часть вооружения и снаряжения. По пути горцы несколько раз догоняли их и наносили удары. Надир отступал через Кукмадагский перевал. За перевалом, в местности Гундривалу, Муртаза-Али-бек настиг арьергард кизилбашей, нанес еще один удар. А шах добрался до Дербента «с половиной войска», «лишившись казны, имущества и почти всех вьючных животных». Осенью 1741 года Надир-шах потерпел страшное поражение в Андалале, потеряв более 20 тысяч воинов, он бежал. Кампания 1741–1743 годов против повстанцев Южного Дагестана дорого обошлась иранскому государству. Характеризуя состояние Ирана в эти годы, Братищев в письме к канцлеру Александру Черкасскому указывал, что в продолжение двух лет шах не смог справиться

с местным населением, которое «к защищению своему имело только ружье и саблю, но лишь вконец разорил свое государство, подорвал свои сбродные силы. Благодаря его суровости и жестокости народ обнищал». Из-за жестокой эксплуатации населения, увеличения размера налогов, насильственной мобилизации в армию почти во всех уголках государства Надир-шаха вспыхивали все новые и новые вооруженные восстания, в том числе и в Дербентском ханстве и в Ширване. Бои с завоевателями происходили и в районе Самура, при Дарвахе, в Кайтаге, Кумыкии, Мехтулинском ханстве.

Надир-шах на Павлиньем троне после победы над Мухаммад Шахом.

Индийская миниатюра, ок. 1850 г., музей искусств Сан-Диего.

Перед лицом опасности иноземного порабощения дагестанские горцы стали объединяться, чтобы дать отпор армии Надир-шаха, который подступил к Дербенту. Надир-шах не оставлял мысли покорить Дагестан. Для этого он занялся возведением укреплений и сторожевых башен, создал в районе Дербента военный лагерь, который получил название Иран хараб, или Гибель Ирана. Дербент же он превратил в свою резиденцию, где и построил дворец. Отсюда он посылал карательные отряды в Табасаран, Кайтаг, Аварию и другие места Дагестана. В 1745 году дагестанские повстанцы во главе с уцмием Кайтага Ахмед-ханом при помощи «60-тысячного отряда табасаранов» разбили шахские войска под Дербентом. Надир-шах стал собирать новые силы для похода на Дагестан, но в результате заговора был убит 9 мая 1747 года. Через некоторое время Дербентское ханство добилось независимости от центрального шахского правительства.

Захватнические войны со стороны Ирана очень неблагоприятно отразились на состоянии экономики всего Дагестана и особенно Дербентского ханства. Пострадало не только земледелие в сельской местности, но и ремесленное производство и торговля в городах. Одним из важнейших предприятий Надир-шаха была попытка создания флота в Персидском заливе и Каспийском море, которая осталась незавершенной.

В Надир-шахе развилась болезненная подозрительность: он увидел в этом покушении дело рук своего старшего сына – Риза-кули, которого в 1743 году ослепил. Раскаяние и упреки совести довели Надира до умоисступления. Были казнены 50 вельмож, присутствовавших при ослеплении (по словам Надир-шаха, они должны были, видя намерение шаха, предложить свою жизнь для спасения очей наследника), и с той поры началась эпоха беспрерывных зверств и казней. Последовавшая трехлетняя война с турками из-за Басры, Багдада и Мосула была удачна для Надир-шаха, но внутри государства росла против него ненависть. Шах стал скрягой, стал выжимать из населения последние соки, взыскал и прощенные трехлетние подати; в то же время он с особенной жестокостью преследовал и повсюду казнил ревностных шиитов. Последовал ряд восстаний, за которые сплошные казни постигали целые города; жители укрывались в пустынях и пещерах.

Резная рукоять сабли Надир-шаха, выполненная из слоновой кости, была отреставрирована Гаджибахмудом Магомедовым.

Наконец, когда Надир-шах решил истребить в своем войске всех персов, был осуществлен заговор, и в 1747 году Надир-шах был убит одним из военачальников, Салех-беем. Новоизбранный шах Алий (племянник Надир-шаха) объявил в манифесте, что Надир-шах был убит по его приказу. Такова жизнь и смерть великого Надир-шаха, которая закрывает белые пятна истории Азербайджана, предшествовавшей периоду присоединения его северной части к царской России.

Мой рассказ о Надир-шахе занял около семи страниц повествования. Он был необходим для того, чтобы показать, каким древним и наполненным историческими событиями является этот регион, люди здесь жили на щедрой земле с богатыми недрами, полными нефтью и природным газом. Именно при Надир-шахе были объединены земли Азербайджана. Это можно считать большим вкладом династии афшаров, дело которых продолжила династия каджаров, которые в советской историографии выдавались за кровожадных завоевателей. Один из французских литераторов написал роман «Каджария». Так называлась великая страна тюрков и персов, по имени ее правителя шаха Каджара. Мы об этом ничего не знали, потому что не было никакого интереса к правителям, оставшимся в прошлом. Спросите у любого гражданина независимого Азербайджана о Советском Азербайджане, вы не услышите точного ответа. Люди быстро забывают время, в котором жили. И если сильна пропаганда о сильной личности, люди вопреки своему желанию это запоминают и особенно молодежь.

В наше время некоторые историки стараются провести параллели между основателем династии

афшаров Надир-шахом и вторым президентом Азербайджана Абульфазом Гадиргулу оглу Алиевым. Есть, конечно, схожие черты. Надир-шах, как и Эльчибей, вышел из простого народа. Надир-шах очистил от иноземцев наши земли, и Эльчибей сделал то же самое. Надир-шах выгнал русских воинов из Азербайджана, и Эльчибей поступил так же. Надир-шах создал военный флот своего государства, и Эльчибей тоже. Надир-шах совершил много полезного для устранения национально-религиозной напряженности, и Эльчибей поступил так же. Однако между ними имеются и существенные различия. Эльчибея сравнивают с такими президентами Европы, как Вацлав Гавел, Лех Валенса, Тургут Озал. Это мне позволяет сказать, что наши современники по-разному оценивают роль главы государства, пройдет еще 50 или 100 лет, и сама история вынесет свой вердикт.

Мой гость внимательно знакомился с моими произведениями, аккуратно сложенными на книжных полках, и восторгался творческой активностью.

– Здесь нет никакого секрета, – ответил Заур и взглянул на Ибрагима.

– С этим можно согласиться, но не у каждого желающего из-под пера выходят романы на тему времени, эпохи.

– Ну, конечно, это так, – утвердительно кивнул Заур.

– Я всегда учился журналистскому мастерству у тебя, – произнес Ибрагим. – У тебя материалы получались лучше, чем у наших местных творческих работников.

– Не хвали меня, Ибрагим, – тихо ответил Заур и глаза их встретились.

В их блеске каждый из друзей-Ширванцев прочитал невысказанные мысли и уважительное отношение к творчеству друг друга.

Заур каждый раз, посещая родной город, выходил на берег Куры, устремляя свой взор на знакомый железнодорожный мост, который в 50-60-е годы одновременно служил для перевозки грузов и пассажиров. За железной дорогой открывалась живописная муганская панорама, на этой земле жили люди, создавали свои хозяйские подворья выращивали виноградники и сады с с сочными персиками и хурмой. Село Минбаши находится на левом берегу Куры и относится к Мугани. Я неоднократно ездил в это село, встречался с сельчанами, многие из них состояли в родстве с Гюльбала Шихбала оглы Алиевым, который в прошлом веке пользовался большим авторитетом среди населения Аранского экономического региона и за его пределами. Это был умный, талантливый педагог и аксакал, отлично разбиравшийся во всех тонкостях нашей жизни и человеческих отношениях. Он любил человеческие ценности и как великий педагог правильно воспитывал школьную молодежь. Кроме педагогики, он любил изучать литературу, историю, прекрасно знал ценности ислама и культуру этой мировой религии. Религиозные деятели считались с ним и в его присутствии старались не допускать ошибок в толковании хадисов этой великой религии и Священного Корана. Мне удалось раздобыть некоторые сведения о династии этой семьи.

В Шемахе в селе Шам жили люди из племени Гаджигюлалы. По приказу шаха Надира людей переселили на территорию Ахсуинского района. Затем их перебросили на Мугань, и они стали жить в тугайских лесах. Люди настолько уверовали в силу Шиха Гаджигюлалы, что поток людей не переставал течь к его дому, где они находили облегчение и умиротворение от различных болезней. И этот дом стал своего рода оджагом. Таким образом, Ших Гаджигюлалы являлся всеми признанным святым человеком на Ширване и Мугани. Он был дедом Гюлбалы Алиева. Во времена царской России местные чиновники приняли решение выслать Шиха в далекий Харьков. Судебные исполнители прибыли в село и посадили Шиха в фаэтон, не разрешив проститься местным жителям со святым человеком. Но лошади не двинулись с места. Тогда они решили сменить лошадей и поставили тройку, но и на этот раз животные не двинулись с места. Ших им говорит: «Зря стараетесь, ничего не получится, разрешите я попрощаюсь с сельчанами». И как только это случилось, тройка лошадей поскакала во весь дух. Действительно, это было чудо, произошедшее на глазах сотен жителей Мугани. О дальнейшей судьбе Шиха известно следующее:

Так получилось, что в местах ссылки появился один из местных беков по имени Аслан, который учился здесь и часто навещал ссыльного Шиха. Однажды он сообщил святому земляку, что дочь губернатора заболела, и ее никто не может вылечить ни в России, ни за рубежом.

– Попробуй ей помочь, – взмолился Аслан-бек, – и тебя вернут обратно.

– Это невозможно, – ответил Ших и глубоко вздохнул. – Меня именно из-за того, что я святой, сослали в Харьков, в эту российскую глубинку.

– А ты докажи обратное, что Аллах вместе с тобой и помогает тебе лечить людей, – сказал Аслан.

Ших согласился, и Аслан сообщил губернатору, что есть человек, который вылечит его дочь. Когда об этом узнал губернатор, он сразу привез свою дочь в дом Шиха и наблюдал за процессом лечения. Ших подошел к девушке и концом желтой куртки слегка ударил по ее рту, и девушка мгновенно упала в ноги Шиха и стала его просить о спасении. Он приказал освободить ее руки от веревки. Ее прежнее состояние проходило, и она возвращалась к здоровой жизни. Затем губернатор сказал Аслан-беку, чтобы собрали подписи людей, живших рядом с Шихом. Этот процесс длился два года, и его амнистировали, Ших вернулся домой.

Поделиться с друзьями: