Схизматрица

— Вот как?

— Настанет день, когда мы выжмем из Карнассуса все что можно. А крионическая продукция потеряет с распространением технологии прелесть новизны.

— На это уйдет много лет.

— На все уходит много лет. Вопрос только в том — сколько именно. Корабль, доставивший тебя сюда, покинул Солнечную систему.

— Это точно? — упавшим голосом спросил Линдсей.

— Так утверждает мой банк данных. Кто его знает, когда он вернется…

— В конце концов, — сказал Линдсей, — я могу и подождать.

— Двадцать лет? Тридцать?

— Сколько угодно.

Однако известие подействовало на Линдсея подавляюще.

— К тому времени от Карнассуса не будет никакой пользы. Мне понадобится новый фасад. И что может быть лучше инвесторской матки? Да, ради этого стоит рискнуть. Этим займешься ты. Вместе с Уэллсом.

— Конечно, Кицунэ.

— Получишь все, что понадобится. Но не смей тратить ни киловатта на спасение той женщины.

— Попробую думать только о будущем.

— Мне и Карнассусу понадобится укрытие. Сначала займешься этим.

— Можешь положиться, — ответил Линдсей, подумав: «Мне и Карнассусу, вот, значит, как».

Картель Дембовской

14.02.58

Линдсей изучал последние материалы, поступившие из редколлегии. Опытным взглядом он просматривал информацию, глотал резюме, прогонял по экрану статьи, подчеркивал худшие примеры технического жаргона — словом, работал как проклятый.

Вся слава доставалась Уэллсу, предоставившему ему место главы отдела в Космоситете и пост редактора «Джорнел оф Экзоархозавриан Стадиз».

Рутина полностью завладела Линдсеем. Он был рад административной и исследовательской работе, не оставлявшей ему времени на воспоминания, причиняющие боль. Он колесил в кресле по своей конторе в ущелье, пригороде новоотстроенного Космоситета, вылавливая слухи, улещивая, подмазывая, обмениваясь информацией. «Джорнел» уже сделался крупнейшим из незасекреченных банков данных об Инвесторах, а его секретные файлы пышно расцветали на догадках и разведданных. И в центре его стоял Линдсей, работавший с энергией юноши и терпеливостью старика.

Вот уже пять лет, с самого прибытия на Дембовскую, Линдсей наблюдал, как стремительно идет в гору Уэллс. За отсутствием государственной идеологии, влияние Уэллса и его Углеродной лиги распространилось на всю колонию, включая искусство, средства массовой информации и академические круги.

Группировка Уэллса страдала повальной амбициозностью. Линдсей вступил в лигу без особой охоты, однако планами лиги, как и местными бактериями, заразился быстро. И модами — тоже. Теперь волосы его были гладко напомажены, а сквозь усы проглядывал приклеенный к губе микрофон-бусинка. Морщинистые пальцы левой руки были унизаны кольцами видеоконтроля.

Работа съедала годы. Когда-то время для Линдсея было плотным и ощутимым, словно свинец; теперь же оно ускользало меж пальцев. Линдсей чувствовал, что его собственное ощущение времени начинает совпадать с чувством времени старейшин-шейперов, знакомых по Голдрейх-Тримейну. Для истинной старости время не плотнее, чем воздух. Всего лишь посвистывающий в ушах разрушительный ветерок, уносящий прошлое и не щадящий даже воспоминаний о нем. Время набирало скорость. И замедлить его могла только смерть. И истина сия была горше амфетамина.

Он вернулся к статье: переоценка известного фрагмента инвесторской чешуи, найденного в вещах неудачного механистского межзвездного посольства. Проанализировано более чем исчерпывающе. Статья «Проксимодистальные градиенты и адгезивность эпидермальных клеток» поступила из картеля Диотима, от очередного шейпера-перебежчика.

Стол зазвонил. Прибыл посетитель.

Ненавязчивость охранной системы в контроле Линдсея носила характерные черты Уэллсова подхода к делу. Посетитель был снабжен изящным венцом, пришедшим на смену неуклюжему экзекуционному контакту. На лбу гостя, невидимый для него, светился крохотный красный огонек, указывающий автоматическому оружию, приличия ради скрытому в потолке, потенциальную цель.

— Профессор Милош?

Одет посетитель был странно: белый официальный костюм с круглым открытым воротом и гармошками складок на локтях и коленях.

— Вы — доктор Морриси из Цепи Миров?

— Республика Моря Ясности. Меня послал доктор Понпьянскул.

— Понпьянскул мертв, — заметил Линдсей.

— Так говорят, — согласно кивнул Морриси. — Убит по приказу председателя Константина. Но у доктора нашлись друзья в Республике. Так много, что теперь он контролирует нацию. Титул его — блюститель, а нация переродилась в Неотеническую Культурную Республику. Я был, так сказать, квартирьером революции. — Он помешкал. — Наверное, я должен передать слово доктору Понпьянскулу.

— Наверное, — ошеломленно подтвердил Линдсей.

Достав видеопластину, Морриси подключил ее к своему портфелю. Пластина засветилась, и он подал ее Линдсею. На ней появилось лицо Понпьянскула. Его морщинистая рука откинула в сторону волосы.

— Абеляр! Как дела?

— Невилл… Ты жив?

— Да, до сих пор квартирую во плоти. В портфеле у Морриси интерактивная экспертная система. Она должна, за отсутствием меня самого, обеспечить пристойную беседу с тобой от моего имени.

Морриси кашлянул:

— Я как-то не привык еще к этим механизмам. Полагаю, мне не следует нарушать приватность вашей беседы.

— Да, так будет лучше.

— Я подожду в холле.

Линдсей проводил его взглядом. Костюм Морриси его забавлял. Он уже забыл, как и сам, когда жил в Республике, носил что-то подобное.

Линдсей всмотрелся в экран:

— Неплохо выглядишь, Невилл.

— Спасибо. Мое последнее омоложение организовал Росс. А провели — катаклисты. Та же группа, что и с тобой работала.

— Работала? Да они меня в каталажку какую-то засунули!

— В каталажку? Странно. Катаклисты пробудили меня. Никогда еще не чувствовал себя таким живым, как сейчас, когда, по общему мнению, я мертв. И так — уже десять лет, Абеляр. А может, — пожал плечами Понпьянскул, — одиннадцать.

Линдсей послал видеопластине взгляд. Изображение на взгляд не отреагировало, и ощущение волшебства сильно померкло.

— Значит, ты повел наступление на Республику, — медленно проговорил Линдсей, — через террористические организации катаклистов?

Видеопластина улыбнулась характерной улыбкой Понпьянскула.