Шкатулка сновидений
Шрифт:
— Schwachsinniger [78] ! Как вы могли проявить такую безответственность?
— Я думал, — возразил я, — что всем понравится.
— Не обманывайте себя, мой друг! Вы хотели только одного — чтобы Адельма в вас влюбилась. Ваши претензии на альтруизм прямо-таки тошнотворны!
— Но это сработало! Ну, сначала эффект казался нестабильным. То она, расчувствовавшись, кричит, что не может без меня жить…
— То, — вставил доктор Фрейд, — совокупляется с Малковичем и говорит всем подряд,
78
Слабоумный (нем.).
— Я начинаю задумываться, зачем я это сделала, — пробормотала Адельма. — Это было страшно неприлично.
— Простите, доктор, — произнес Малкович тихим, извиняющимся голоском. — До совокупления вообще-то не дошло…
— А вам не кажется, — громко вскрикнула Адельма, — что мне лучше знать, кто со мной совокуплялся, а кто нет?
— Со временем эффект усилился и стабилизировался, — заметил я.
— Но с тех пор как наступило второе число, время стало вашим врагом, верно?
— Да, — прошептал я, печально опустив голову, — это так. Граф превратился в хилое ископаемое. Я так возненавидел хлеб, что вычеркнул его, и в городе начался кровавый бунт… Профессор Бэнгс окончательно лишился рассудка, потому что его Unus Mundus Cubicus разрушена… Я сделал миссис Кудль королевой cordon bleu [79] — и у нее случился нервный припадок. Все состарились и одряхлели.
— Кроме меня, — напомнила Адельма. — Почему я не состарилась?
79
Телячья отбивная с начинкой из сыра и вареной ветчины (фр.).
— Потому, — медленно ответил я, обернувшись к ней, — что я люблю тебя.
— Что?
— Ты — единственный человек во всем этом отвратительном кошмаре, о котором я действительно беспокоюсь. Ты не состарилась, потому что тебя защитила любовь.
— Сентиментальный вздор! — яростно воскликнул доктор Фрейд. — Взгляните на вызванные вами хаос и страдания! Несчастный отец Адельмы…
— Но ведь всего этого на самом деле не происходит. Это только сон, помните?
— Позвольте мне решать!
— Доктор Фрейд — специалист по снам, — ввернул Малкович.
Я смерил его презрительным взглядом.
— Ты льстец!
— Что такое льстец? Это тоже из вашей лекции, доктор Фрейд?
— Нет, Малкович. Это не имеет отношения к сексуальным отклонениям. Только в том случае, когда льстец или тот, кому он льстит, возбуждается от лести. Я помню один случай, несколько лет назад…
— Нет времени, — прервал я его. — Мы с Адельмой уносим ноги. Хотите с нами?
— А вам ли это решать? Если замок Флюхштайн — сон во сне на поезде — кстати, не забудьте, что мы до сих пор не выяснили, кто из нас сновидец…
— Плевать, кто сновидец, а кто — сновидение! — заорал я.
— А льстецы — жирные? —
спросил Малкович. — Не могли бы вы, когда будете переписывать мир, сделать меня худым льстецом?И тут мы втроем одновременно замолчали. Откуда-то из далекого далека раздавался печальный, слабый свист поезда. Медленно, словно боясь разрушить неуловимую магию мгновения, мы переглянулись: я посмотрел на доктора Фрейда, Малкович — на меня, доктор Фрейд — на Малковича, потом на меня.
— Вы слышали? — прошептал я. Они кивнули.
— Это поезд, — пробормотал доктор Фрейд.
— И, судя по звуку, достаточно далеко. Несколько секунд мы безмолвствовали, потом я произнес:
— Помните, сколько мы прошли по снегу, сойдя с поезда Малковича? Как давно это было! Доктор Фрейд покачал седой головой.
— Не забудьте, нас подобрал графский экипаж. Наверное, минут пятнадцать или около того. Но поезд остановился на пустом месте.
— Станция ведь не может находиться далеко от города, верно? Она должна быть в центре города, только я в этом сомневаюсь.
— Ну? — проворчал Малкович.
— Думаю, нам надо бежать. Уверен, мы опередим поезд!
— Боюсь, мне не по силам бежать слишком быстро или слишком далеко. Я ведь старик.
— В каретной стоят папины лошади. И экипаж, — сказала Адельма.
— Вы уверены?
— Да.
— Вы не можете быть ни в чем…
— Заткнись! — прошипел я Малковичу. — Последний раз я видел графа на ногах, а не в экипаже.
— Тогда чего же мы ждем? Возможно, это наш последний шанс!
Мы с Малковичем помогли доктору Фрейду подняться с кресла.
— Если окажется, что льстец — это что-то не слишком приятное, я изобью тебя до полусмерти! — пробормотал мне Малкович.
Экипаж и лошади действительно оказались на месте, но мы очень быстро осознали, что никто из нас понятия не имеет, как их запрячь, и никогда раньше не управлял экипажем.
— Это была работа кучера, — пояснила Адельма.
— Я знаю только про поезда, — оправдывался Малкович.
— Да, особенно как их терять, — не удержался я.
— Господи, я собираюсь…
— Тихо, джентльмены, тихо! — беспокойно прервал нас доктор Фрейд. — Эта перебранка нас ни к чему не приведет. Надо думать. Малкович, вы умеете управляться с экипажем и лошадьми?
— Нет, доктор, не умею.
— А вы, Хендрик?
— Нет.
— На меня можете не смотреть, — отвернулась Адельма. — Единственное, что я знаю про лошадей — это что у них потрясающе большие половые органы.
Она пытливо взглянула на меня.
— Неужели? — прошептал я.
— О да. Многие мужчины просто позеленели бы от зависти!
Доктор Фрейд испустил тяжелый вздох.
— Нет, уж я-то определенно на такое не способен, — заметил он.
— Завидовать половой одаренности лошадей?
— Нет! Управлять экипажем!
Малкович крутил головой, глядя то на одного, то на другого.
— Это ведь не может быть очень сложно? Сначала нужно вытащить экипаж во двор, потом отвязать лошадей…