Школа Детективов

Он приподнялся, выбрал направление и метнул камень во двор соседа Дюмарбров. Он ясно слышал, как камень упал и покатился по земле. Но… ничего не произошло.

Что бы это значило?..

Итак, собаки то ли не было во дворе, то ли ей было на все наплевать; зато Антуан заметил какое-то движение на дороге. До него донесся шорох… словно кто-то тихо крался в темноте.

Антуан вновь присел, напрягшись, готовый к прыжку; сердце его колотилось и от неизвестности, и от нетерпения. "Ничего, никуда не денешься, милый, все равно на меня выйдешь!.." — приговаривал он про себя. Что ему еще оставалось, кроме как выражать свое презрение к неведомому врагу, который так неожиданно оказался рядом?

Шорох прекратился, потом, спустя две-три минуты, послышался снова. Антуан, слившись с кустарником, не смел даже вздохнуть, боясь пропустить какой-нибудь неожиданный маневр своего невидимого противника.

Он лихорадочно ломал голову, что ему предпринять… И тут вспомнил про электрический фонарик, который на всякий случай взял с собой.

"Включу его на секунду, тут же выключу и отпрыгну в сторону. А когда он бросится на меня, свалю его на землю подножкой… И этот раунд кончится в мою пользу!.."

Рассудив, что противник находится достаточно близко, он осторожно, стараясь не производить шума, вынул из кармана фонарик и, выбрав момент, включил его.

Одновременно он прыгнул вперед, чтобы сразу оглушить того… Кого? Он считал, что это Фарстер, тот, за кем они сегодня вечером шли до отеля "Испания"… И тут, в свете фонарика, он* увидел румяное лицо и круглые от ужаса глаза… глаза Жюстена Варже по кличке Пигуй. Антуан тут же погасил фонарик.

Это я, Антуан… Ты что тут делаешь в такой час? — воскликнул он вполголоса.

А ты сам-то что делаешь?.. Черт возьми, меня кондрашка чуть не хватила из-за твоего фонаря!

Тихо! Не ори… Мы с Робером выследили фальшивомонетчиков… И готовимся поймать одного…

Он замолчал, вспомнив, что Пигуй, скорее всего, не знает об исчезновении Люсьена: мадам Дюмарбр не хотела, чтобы в это был посвящен, кроме них двоих, еще кто-то.

Но Жюстен не заметил заминки.

Поймать одного из них?.. — вполголоса переспросил он. — Может, того самого, за которым и я слежу?..

Антуану показалось, что он ослышался… О ком это говорит Жюстен?.. А тот продолжал:

Я уже вторую или третью ночь тут дежурю… Я думал: бандиты наверняка захотят снова проникнуть в типографию… Ведь им надо удостовериться: правда ли то, что говорилось в газете? И точно: сегодня вечером, когда я шел сюда, около дома меня кто-то обогнал. Он был в сером плаще и в шляпе, как у рыбаков на пруду. Он здорово спешил, старина! Я сделал вид, будто заблудился, и немного покрутился там…

Но недолго, это точно! В общем, хочешь верь, хочешь не верь пока я изо всех сил крутил педали и мчался сюда, тот исчез!

— Крутил педали? Ты на велосипеде?

Я его оставил у живой изгороди… А когда увидел тебя, то решил, что это тот тип.

Подумать только! Ты тоже?.. А я тебя чуть не послал в нокаут.

Ну-ну, еще кто кого послал бы! — засмеялся Жюстен. — Слушай, а где же все-таки тот парень в сером плаще?

Он-то?.. Наверно, в типографии… Пойдешь со мной? Я собираюсь потихоньку пробраться туда.

Они продолжали разговор, понизив голос.

А собака? Она ведь поднимет такой шум, что чертям будет тошно.

Ерунда!.. Смотри… я брошу камень, а она в ответ даже не пикнет, вот увидишь!

Антуан нашел другой булыжник и метнул его так же, как первый… Но на сей раз раздался звон разбитого стекла: видимо, второй булыжник оказался тяжелее.

Дьявол! Что со мной Ансельм сделает!..

Дурак! Ты что, обязан ему сообщать, кто это был?

Но звук разбитого стекла вызвал почти сразу ряд неожиданных событий. Ансельм Трокар включил свет во дворе и появился на крыльце своего дома.

Что тут за безобразие?.. — начал он; и, не закончив фразу, панически закричал: — Карус!.. Убили!.. Карус!..

В первый момент Антуан испугался: неужели это его первый камень попал в собаку, став причиной ее гибели?.. Но тут он сообразил: нет, судя по звуку, камень упал на бетонную поверхность!.. В следующий момент ему стало не до собаки. В свете фонаря, горящего во дворе у соседа, он заметил что-то… шляпу, которая двигалась над изгородью… двигалась в сторону подвала типографии. Антуан толкнул Жюстена локтем.

Смотри, там, справа… Шляпа…

— Ara… О, она движется!.. Значит, под ней человек! Антуан не сумел сдержать улыбки, услышав умозаключение Жюстена

Да, это тот тип, которого мы должны прищучить…

Постой-ка! Сейчас я ему задам страху, твоему типу, которого надо прищучить! Доверь это мне!

Жюстен нагнулся, нашарил на земле камень и, прежде чем бросить его, сказал Антуану:

Иди вдоль стены… Я кину камень, он пригнется, а ты в это время прыгай на него!.. А я тут же подбегу на помощь!..

Антуан понял, что это, может быть, единственный способ достичь цели.

Прежде чем бросать, подожди, пока я буду у окна типографии…

Будь спокоен! Но потом прыгай без промедления! Ладно?

Антуан скользнул в заросли и медленно пополз вдоль стены. Оказавшись возле окна, он поднялся на ноги, приготовившись прыгнуть на человека в шляпе, который все не шевелился.

Камень пролетел с легким шорохом, словно птица… Человек в шляпе подпрыгнул. И в тот же момент Антуан кинулся на него, стараясь сбить его весом своего тела. Он услышал сдавленный крик, глухой удар головы о бетон — и тут яркая вспышка сверкнула в его мозгу, когда он, в свою очередь, стукнулся головой о землю. Прежде чем потерять сознание, он подумал, что нужно крикнуть: "Осторожно, Жюстен!.." Но в голове у него загудел большой колокол церкви Святого Петра… И все погрузилось в черное безмолвие.

* * *

Придя в сознание, он первым делом спросил себя, почему ему на шею льется вода… Мокрый ворот рубашки неприятно холодил кожу. В тот же самый момент он пришел в ярость… или, по крайней мере, у него было такое ощущение, что он пришел в ярость, потому что какой-то идиот прижал к его лбу что-то твердое: то ли ножку стула, то ли палку…

Он открыл глаза и, ослепленный, зажмурился.

Ух ты, здорово! — закричал поблизости чей-то голос. — Он открывает глаза!

Антуан разжал веки — и испытал самое большое изумление в своей жизни: над ним склонились пять лиц, и на всех было тревожное выражение. Тут были и Робер, и Люсьен, и Жюстен, и Сюзанна, и мадам Дюмарбр, в глазах которой еще не высохли слезы радости, пролитые при встрече с сыном. К ним присоединилось еще одно лицо — лицо Ансельма Трокара.