Школа обольщения

— Увольте.

— Я не виню вас за резкость, Вэлентайн, но вы должны поверить, что я написала письмо в надежде сделать для вас что-то хорошее.

— Не вышло.

— Теперь я это знаю. Мы с Принсом помирились. Вы узнаете от него… вот что я вам хотела сказать… Он не знает, как подойти к вам после…

— Я не разговариваю с ним.

— Все так плохо?

— Хуже.

— Вы настроены решительно и бесповоротно?

— Абсолютно.

— Я надеялась, что вы это скажете! Вэлгнтайн, приезжайте сюда и поработайте у меня. Вы можете сами подобрать себе помощников. Мне отчаянно нужен модельер: без своего собственного ателье мы будем всего лишь обычным дорогим магазином. Вы начнете ездить на показы коллекций в Париж. Разумеется, я хочу, чтобы вы стали еще и моим закупщиком. Вы сможете ездить в Нью-Йорк так часто, как захотите. Мне неохота проводить всю жизнь в лифтах Седьмой авеню — слишком мрачная перспектива.

— Вы не слишком многого хотите? Модельер, закупщик… Может, еще и служанка?

— Хотя бы выслушайте, что я предлагаю, Вэлентайн. Восемьдесят тысяч долларов в год и пять процентов от прибыли.

Вэлентайн не отвечала — ее оглушило. Затем буйный ирландский норов показал себя — она заявила:

— Сто тысяч. Кто знает, будет ли прибыль вообще?

— Хорошо, в таком случае только зарплата, без участия в прибыли, — ответила Билли.

— Ни в коем случае, миссис Айкхорн. Будем оптимистами. А вдруг прибыль появится? Пять процентов остаются.

— Но это же целое состояние!

— Соглашайтесь или до свидания. Или я нужна вам, или нет.

— Хорошо, договорились.

— И, само собой, мой партнер получает семьдесят пять тысяч и два с половиной процента.

— Ваш партнер?

— Питер Эллиот. Лучший продавец в мире, огромный опыт розничной торговли. Я не сомневаюсь, он сможет так реорганизовать «Магазин грез», что вы останетесь довольны.

— С каких это пор у вас появился партнер, Вэлентайн?

— С каких пор мы с вами в доверительных отношениях, миссис Айкхорн?

— Но я никогда не слышала о нем.

— А когда вы занимались розничной торговлей? Простите, но нужно уметь смотреть фактам в лицо.

Наглость Вэлентайн заставила Билли на мгновение умолкнуть. И все же, если человек позволяет себе говорить с ней в таком тоне, значит, он знает, что делает.

— Все это мне очень не по душе, Вэлентайн, но мне просто некогда спорить. Я нанимаю вас обоих и, будьте уверены, ожидаю хорошей работы. Контрактов никаких не будет.

— Следует сделать годичный контракт, миссис Айкхорн. После этого я буду спокойна.

Билли не колебалась. «Магазин грез» разорялся с невероятной быстротой. Не то чтобы это имело для нее значение — она могла себе позволить любые убытки, но, когда цифры опубликуют в «Вумен веар дейли», будет стыдно. Больше чем стыдно — это будет ужасный, нескончаемый кошмар, и люди начнут смеяться над ней. А она больше никогда, никогда в жизни не должна допустить, чтобы она стала посмешищем. Ей необходимо добиться успеха. «Магазин грез» должен работать безупречно.

— Когда вы оба сможете приехать? — спросила она.

Вэлентайн быстро прикинула. Сегодня среда. Если начать собираться сейчас и сесть на самолет в воскресенье…

— В понедельник. Вы не будете так добры заказать для нас номер в отеле? За ваш счет, разумеется. Но только до тех пор, пока мы не найдем жилья.

— Я закажу вам номера в «Беверли Уилшир». Это на той же улице, что и мой магазин.

— Правда? Это удобно, принимая во внимание двенадцатичасовой рабочий день.

— Восемнадцатичасовой, — засмеялась Билли, снова становясь самой собой.

— Тогда до понедельника, миссис Айкхорн.

— До свидания, Вэлентайн. Теперь мне намного легче вспоминать о том, что вы потеряли работу. Это обошлось мне всего в пару сотен тысяч долларов.

— Не только. Не забывайте про семь с половиной процентов.

— Принс будет зол, как собака, — хихикнула Билли.

— Скорее, обрадуется, — ответила Вэлентайн и повесила трубку.

Она была настолько поглощена разговором, что совсем забыла о Спайдере. Теперь ей было страшно взглянуть на него. Его молчание было грозным. Как она осмелилась принимать за него такие решения? Почему он ничего не сказал? Вэлентайн осторожно, из-под ресниц взглянула на кровать, туда, где он лежал. Он крепко спал. Очевидно, он проспал весь разговор. Несомненно было одно: он не храпит во сне.

8

Спайдер Эллиот был поначалу настроен против Билли Айкхорн так же враждебно, как и она против него. Он полыхал от ярости, вспоминая, как своевольно и надменно она обошлась с Вэлентайн, как ее неосторожность привела к тому, что Вэл потеряла работу у Принса. Когда же Вэлентайн умудрилась обвести эту женщину вокруг пальца и вынудить ее взять на работу и его в качестве — прости, господи, — розничного продавца, он решил, что она беспросветно глупа и жажда завладеть всем, чего она ни пожелает, помутила ее рассудок.

Билли, со своей стороны, поинтересовалась у подруг, читавших «Вумен веар дейли» так же внимательно, как и она сама: ни одна из них не слыхала о знаменитом розничном торговце Питере Эллиоте. А если «ВВД» не знает о нем, значит, такового не существует.

Вэлентайн надула ее: парень, кто бы он ни был, скорее всего, ее любовник, и Билли не намеревалась спускать ей это с рук. Она выждет, сколько понадобится, то есть до тех пор, пока он выставит себя дураком, а потом разделается с ним. Контракт, как же! Если этот парень нужен Вэлентайн в качестве помощника-бездельника, пусть работает, но не за такую зарплату. Ни даже за одну десятую ее. Когда имеешь деньги, больше всего раздражает, что люди не оставляют попыток разлучить тебя с ними.

С тех пор, как год назад умер Эллис, Билли несколько раз меняла прежние намерения. Став вдовой и наследницей одного из крупнейших в мире состояний, она поначалу хотела продать цитадель-тюрьму в Бель-Эйр и купить поместье в Холби-Хиллз, в четырех минутах езды от магазинов Беверли-Хиллз. За пять лет, проведенных в Бель-Эйр, она построила планы и знала, как жить в свое удовольствие, когда станет свободной, и при этом она не допускала мысли о том, чтобы остаться в Калифорнии. Однако теперь это казалось ей единственно правильным. Здесь был «Магазин грез», тренировочные классы, приятельницы, с которыми она обедала. Пока Эллис был здоров, Калифорния служила лишь местом, куда они наведывались, если ему хотелось посетить виноградники Санта-Хелены; когда он заболел, она стала домом, где им выпало жить благодаря хорошему климату. Незаметно Калифорния превратилась в единственное место на свете, которое она могла называть своим.

Билли, пунктуальная до минуты, ждала Спайдера и Вэлентайн у входа в магазин. Никогда еще неброская, зрелая красота ее не была столь яркой. Она принадлежала к женщинам, достигающим вершины зрелости лишь к тридцати годам, и регулярная недозволенная, тайная сексуальная жизнь, удовлетворение, доставляемое чередой удалявшихся затем в «отставку» санитаров, благоприятно отразились на ней: ее лицо, особенно ненасытные губы, приобрели чувственность. И потому облик Билли в сочетании с идеально продуманной одеждой был неотразим.