Школа обольщения
Шрифт:
Двух влюбленных должны были играть Сандра Саймон и Хью Кеннеди. Девятнадцатилетняя Сандра обладала текучей грацией и мучительным обаянием бездомного ребенка. Она была занята в чрезвычайно популярной «мыльной опере», и ее агенту стоило немалых трудов вытащить ее из сценария на семь недель, чтобы она смогла работать у Вито, однако она давно собиралась перейти из телевидения в кино и наконец добилась своего.
Хью Кеннеди, выпускник Йельской школы драматического искусства, сыграл много ролей в театрах и только потом получил первую роль в кино, во второразрядном костюмном фильме. Вито, который видел свою задачу в том, чтобы просмотреть как можно больше фильмов, иногда по три в день, заметил, что, несмотря на тюрбан и фальшивые усы, Кеннеди обладает романтической внешностью современного мужественного типа, который, к разочарованию зрительниц, почти совсем исчез с экранов.
Июнь был в разгаре, а трое главных героев и почти все исполнители ролей
— Знаешь, что я собираюсь сделать? — спросил он ее.
— Позвонить в Токио?
— Пригласить тебя на ужин. Ты это заслужила, великолепная, крупная, цветущая, похотливая девчонка. Романтический ужин — макароны!
— Красота, — откликнулась Билли. Ее сарказм прошел мимо ушей Вито, который со дня свадьбы ужинал только дома с телефоном в обнимку.
Когда они вернулись домой из Канна, он установил три раздельные телефонные линии, снабдив спальню, ванную, гардеробную, библиотеку, столовую, гостиную и купальню. Все эти телефоны, двадцать один аппарат с удлиненными шнурами, предназначались только для Вито: он не доверял кнопочному переключению и предпочитал вести разные разговоры по разным линиям. Больше он не внес никаких изменений в открытый всем ветрам, но обшитый деревом особняк Билли в английском стиле, который был построен в начале 1920-х годов на двадцати гектарах, оставшихся от первоначального испанского поместья Ранчо Сан Хосе де Буэнос Айрес. В 1975 году Билли заплатила за него два с половиной миллиона долларов и еще миллион вложила в перепланировку тридцатишестикомнатного дома, в котором теперь осталось лишь двадцать комнат, полных роскоши и неги, сокровищ и комфорта, комнат, которые Вито, решив все-таки, несмотря на деньги Билли, жениться на ней, с удовольствием обживал в перерывах между телефонными звонками и деловыми встречами.
— Давай пойдем в «Бутик», — предложил он. — Может быть, если не откладывать, нам удастся забронировать место. Почему бы тебе не позвонить Адольфу и не заказать столик на восемь тридцать?
— Если уж ты хочешь устроить романтический вечер, — съязвила Билли, — почему бы тебе самому не позвонить Адольфу?
«Бутик» при ресторане «Ла Скала» принадлежал Жану Леону, который владел также более дорогим и изысканным рестораном «Ла Скала» с общей кухней, для обоих заведений, но в «Бутик» ходили самые симпатичные девушки и самые заметные мужчины Лос-Анджелеса. «Ла Скала» был просто хорошим дорогим итальянским рестораном, «Бутик» — стилем жизни. Это единственный ресторан в Беверли-Хиллз, где можно почувствовать себя точь-в-точь как в Нью-Йорке. Он открывался на обед за двадцать минут до полудня, — заказывать место для этого не требовалось, — и через пять минут все семь кабинок и пятнадцать столиков оказывались заняты, а у бара томилась очередь, зарекавшаяся еще раз поддаться воображению, что, может быть, в иной день в такую рань это заведение еще не переполнено. По субботам в три часа дня некоторые еще доедали обед. Витрины «Бутика», выходившие на оживленную Беверли-драйв, были декорированы коробками с редкими сортами макарон и бутылками импортного оливкового масла, упаковками хлебных палочек, банками маслин, анчоусов, стручкового перца и артишоков. В помещении с потолка свисали бутыли кьянти, навстречу им поднимались стеллажи с вином, в дальнем углу помещалась задрапированная стойка, за которой Адольф, по вечерам работавший метрдотелем, в обеденное время нарезал особый салат, и гул беседы, неожиданно вежливой и задушевной для Южной Калифорнии, сопровождался стуком его ножа.
Ресторан всегда бывал переполнен, в нем было, пожалуй, неудобно и шумновато, но никто не обращал на это внимания. По вечерам, когда столики в «Бутике» нужно было заказывать заранее, помещение становилось сравнительно спокойным, располагавшим к общению, напоминая маленькую забегаловку за углом, в обстановке ощущалась интимность, камерность, которой не в состоянии достичь большинство калифорнийских ресторанов с их просторными распахнутыми интерьерами. Стоило заказавшим место не появиться вовремя, Адольф мог предоставить столик другим клиентам.
Метрдотель вел Вито и Билли к лучшей кабине, но вдруг Вито заметил в центре зала за небольшим столиком Мэгги Макгрегор с молодым человеком. Он помахал Мэгги и, усадив Билли, поспешил к старой знакомой и крепко обнял ее в знак приветствия. Они поболтали несколько минут, и Билли увидела, как Мэгги и молодой человек поднялись и направились к ее кабине.
— Какая удача! Они еще не сделали заказ, поэтому мы можем сесть вместе, — сияя, сообщил Вито. — Подвинься чуть-чуть, Билли,
места всем хватит. Дорогая, ты, конечно, знаешь Мэгги? А это Герб Генри, он ставит ее передачи. Они только что кончили запись, и Мэгги нужно подзаправиться макаронами. Бог мой, я тоже умираю с голоду. — Радуясь, что в кабинку втиснулись все, Вито переключился на меню.— Не хотела бы вторгаться… — извиняющимся тоном сказала Мэгги, — но Вито так настаивал, а вы знаете, что, если он чего-то хочет, сопротивляться бесполезно.
— О, никакое это не вторжение! Я очень рада, — поспешила заверить Билли, скрыв раздражение под любезной улыбкой, достойной тети Корнелии.
Женщины и впрямь были знакомы: Мэгги считалась одной из лучших клиенток «Магазина грез», но обычно обе дамы лишь обменивались приветствиями. Мэгги, по мнению Билли, напоминала крошечного задиристого пуделя, кусачего и опасного, если обращаться с ним неосторожно, и не скрывала своей застенчивой жажды власти и влияния и, похоже, нисколько не стыдилась этого. Билли, в душе не менее властная, сразу замечала это качество в других подобно тому, как один карьерист в любой толпе находит другого. В довершение ко всему Билли чувствовала себя неотесанной рядом с Мэгги. Макгрегор так увлеклась стилем, который она трактовала перед экраном, что начала скупать в «Магазине грез» все, чтобы составить еще и гардероб для частной жизни, да так ловко и незаметно, что благодаря советам Спайдера преобразилась в девственную куртизанку, маленькую непорочную проститутку, румяную красавицу с картин Фрагонара или Буше, только в современном платье. Мэгги, при всем своем уме, моментально слепла, когда дело касалось Билли. Она видела ее только с одной стороны: Женщина, у Которой Есть Все, женщина, которая наделена не только очевидными преимуществами, но еще и неоспоримым фамильным благородством Уинтропов, о чем Мэгги не могла забыть, возьмите в придачу этот чудесный рост, которому нельзя не позавидовать, и стройность, и даже, черт побери, Вито Орсини. Билли пугала ее, и от этого Мэгги становилась сама себе противна. Она понимала, что Мэгги Макгрегор не должна бояться, но Ширли Силверстейн в присутствии Уилхелмины Уинтроп превращалась в крем-брюле. В мороженое. Мэгги переключила внимание на Вито, который наконец покончил с заказом.
— Душечка, — проворковала она, — что за разговоры ходят о твоем новом фильме? Файфи говорит, вы уже едете на натуру. Я бы хотела навестить съемочную группу, можно будет состряпать еще одну неплохую историю.
Вито рукой сделал знак, отпугивающий дьявола.
— Боже, Мэгги, я не суеверен, но неужели ты и вправду считаешь, что это хорошая мысль? — Оба рассмеялись, и непонятный подтекст их шутки озадачил Билли и Герба Генри.
— Слушай, малыш, я считаю, что я твоя должница, понимаешь, о чем я? — спросила Мэгги.
Вито согласно кивнул. Он прекрасно понимал, что находчивость Мэгги в Мексике не была лишена карьерных соображений. На ее месте он тоже не упустил бы шанса.
— Когда прибудете на место съемок, — продолжала Мэгги, — дай мне знать, и мы все утрясем. Мне до того осточертело брать интервью у актеров, что плеваться хочется. Я хочу сделать передачу о продюсерах — день из жизни продюсера, и в виде исключения подать это в ракурсе «кое-что о настоящих мужчинах». Мне эта мысль нравится все больше — пора сменить тему. А ты из всех продюсеров больше всех похож на мужчину, — Она бросила на Вито целомудренный ностальгический взгляд и, довольно поздно вспомнив о хороших манерах, повернулась к Билли: — Как вы считаете, неплохая идея?
Не успела Билли ответить, как Вито перебил:
— Мы будем снимать в Мендосино, Мэгги. Начинаем пятого июня и пробудем там семь недель.
Билли почувствовала, что ее восковую улыбку стерло удивление и одновременное чувство обиды. Она знала, что Вито рассматривал варианты, подыскивая натуру на севере Калифорнии, но сейчас она впервые услышала, что все уже решено. Она привыкла прислушиваться к его телефонным разговорам, чтобы быть в курсе деталей, о которых он забывал ей рассказать, но эти сведения оказались для нее новостью.
— Так что, — продолжал Вито, — если ты всерьез хочешь приехать, заставь телепрограмму дернуть за веревочку и забронировать тебе место, потому что туристы займут все.
— Все лучше, чем мексиканский мотель, где мы жили в прошлый раз, — сказала Мэгги со смехом, которого не мог разделить никто, кроме Вито.
Все четверо налегли на макароны с корицей и маринованные креветки, и беседа пошла еще более озадачивающим путем. Вито начал дискуссию о том, что он называл «творческий подход к бухгалтерии». Это был его конек — разоблачение хитроумных способов, с помощью которых крупные студии Голливуда в финансовых отчетах занижали истинную прибыль, чтобы продюсеры, режиссеры, а зачастую и актеры, имевшие долю в прибыли, получали гораздо меньше, чем полагалось, если вообще что-то получали. Время от времени Билли улавливала отдельные реплики оживленной беседы, но потом снова теряла нить, а Вито, Мэгги и Герб Генри исследовали дьявольски сложные приемы и ходы, изобретаемые коммерческими отделами киностудий.