Школа сломленных судеб

— Не думай, что мои слова буду иметь под собой какой-то романтический подтекст или даже ревность — я пришла просто из-за любопытства и ущемленного самолюбия, — спокойно начала говорить Леся, и у Марка не возникло сомнения в искренности ее мотива: ее взгляд был спокоен, равнодушен, она не злилась и не была обижена. — Чем она лучше меня?

Марк хмыкнул, дав себе минуту на размышления. Что ему сейчас сделать? Опровергнуть все, что о нем говорят и дать понять, что сам допустил подобное? Или же уверить Лесю в том, что ее не касается его жизнь, и тем самым подтвердить слухи? Эта девушка не станет сплетничать, не понесется тут же докладывать всей школе, как все на самом деле. Она пришла сюда лишь из-за себя самой, до остальных ей не было дела. Это действительно было ущемленное самолюбие. Леся была красива, знала это, имела основания полагать, что трудно отказать такой как она. И вдруг отказали, а чуть позже выбрали другу. Такую же ярку, красивую, но без явного превосходства. Женская зависть?

— Что бы ты желала услышать?

— Что ты влюбился, — хмыкнула девушка под удивленный взгляд Марка. — Да, именно так. Влюбился сильно и яростно. И понимал, что это запрещено. Что она не твоя, что ты не имеешь на нее прав. Что она уйдет, как только ее позовут, а ты даже не сможешь ничего сделать из-за своей правильности. Но знаю, что ты просто не способен на подобное. Ты пустой и холодный. Слишком правильный, слишком контролируешь свою жизнь и эмоции, чтобы так сильно оплошать. Скажи, а ее ты так же безжалостно отдашь на потеху двум мужикам, если вдруг она окажется слишком неконтролируемой? Так же сделаешь из нее шлюху, как и из меня? Или так же, как у тебя к ней другое отношение во всем, так же будет и в этом случае? Если она покажет свою слабость, что ты сделаешь? Поступишь с ней как со мной? Растопчешь? Унизишь? Превратишь в ничто?

По мере того, как Леся говорила, глаза загорались диким огнем: обидой, ненавистью, презрением, болью. Она уже не любила его — ненавидела. И эта ненависть разрушала изнутри все, что осталось. Именно ненависть распаляла ее чувтсва сейчас, сквозила в каждом слове. Она хотела заставить его стыдиться? Хотела, чтобы он почувствовал себя виноватым? Что ж, у нее вышло. Он всегда будет чувствовать вину вместе с ощущением правильности своих действий, и от этого никуда не уйти. Но ей он этого не покажет.

— Нет. Она никогда не будет на твоем месте, — ответил Марк, спокойно и размеренно. — Я никогда не сделаю с ней того, что сделал с тобой. Никогда не позволю обидеть ее кому кроме самого себя. Но не потому, что она лучше тебя. Просто потому, что она другая.

Леся горько усмехнулась. Глаза блестели от сдерживаемых слез, которые сейчас не казались слабостью.

— Желаю, чтобы она разочаровалась в тебе так же, как я. Чтобы увидела, какой ты на самом деле, что не наносное все это — твоя холодность, жестокость, безжалостность. Что все это — ты настоящий. А еще, чтобы ты сам захлебнулся во всем этом. Чтобы задушили тебя когда-то твои же эмоции, чтобы ты сдох однажды в одиночестве, не в силах познать, что может быть иначе.

Признаться честно, но Марку даже жутко стало. Разное он видел, слышал, много «прекрасных» пожеланий было в его адрес. Но таких яростных, диких и чистых еще ни разу. Никто еще не ненавидел его так сильно, как сейчас, в эту минуту, эта девочка. И ведь он сам причина такой ненависти. Можно оправдывать себя разным, но истина сейчас в словах Леси.

— Не помешаю? — раздался немного напряженный голос Алисы, и они оба только сейчас увидели стоящую у дверей девушку.

Леся бросила на Марка последний взгляд и вышла, прожигая взглядом Алису, пока шла в ее сторону. Та отвечала тем же. Рыжие волосы взметнулись и исчезли за дверью, а Алиса направилась к нему.

— Чем ты ей не угодил? — хмыкнула девушка, вернув себе прежнюю расслабленность, которые на миг сменились напряженностью, стоило поймать взгляд Леси.

— Лучше тебе не знать, — только и ответил Марк.

Страница 24

— Ты обещал мне прогулку, помнишь? — тут же сменила тему Алиса, пока он не вспомнил о каждодневной разминке, когда она наматывала круги и потела, отжимаясь, приседая и все в этом духе.

Ничего сложней банальной разминки Марк с ней не проводил, даже приемам не учил. Но она даже этому возмущалась, что слишком много.

— В этом пойдешь? — насмешливо протянул Марк, оглядывая ее уже знакомые кожаные вещи — брюки, куртку, а еще нелепые сапоги до колен на платформе.

Хорошо футболка под всем этим была почти нормальная, если не учитывать очередного дикого принта. Вообще Марк уже давно перестал удивляться тому, как выглядит порой Алиса. Иногда это были даже нормальные вещи, типа спортивного костюма, джинс и прочего. Но зачастую она была куда более экстравагантна в выборе своего наряда. Кожа, рваные вещи, откровенные и дикие. Она часто выставляла напоказ свое тело там, где были татуировки — грудь и руки. Она откровенно демонстрировала свой плоский живот и длинные стройные ноги, надевая топы и короткие юбки и шорты. И где только брала весь этот дикий ужас? Неужели весь этот ассортимент помещался в той сумке, что она привезла с собой? Все это догонялось ее фиолетовыми волосами, пирсингом и ярким макияжем, который она игнорировала очень редко.

— Ты хочешь, чтобы я разделась? — с очередным намеком протянула Алиса, играя бровями.

— На конюшне есть несколько костюмов для верховой езды. Тебе должно подойти, — проигнорировал Марк ее поддевку.

— Все-таки хочешь, — фыркнула Алиса под его качание головой.

Вот она вроде бы и знала, что не среагирует, что не станет отвечать, а все равно не могла прекратить свой флирт и кокетство. Ей нравилась сама игра, результат был не важен. Тем более что иногда Марк все равно реагировал, прятал это от нее, но она замечала. Это были мелочи — улыбка, усмешка, смеющийся взгляд. И таким он был только с ней. Даже с Евой он был не таким. Она видела их пару раз вместе. Со своей напарницей Марк был страстен, горяч, был и холоден временами, когда его что-то не устраивало — он вообще не привык скрывать свое недовольство от окружающих, всегда прямо говорил или показывал, чтобы не приближались уж слишком близко. Даже ее, Еву, свою любовницу, держал на некотором расстоянии — это было видно невооруженным взглядом. И только с ней, с Алисой, он хоть немного расслаблялся, позволяя себе улыбку — настоящую, пусть и едва заметную, но искреннюю. И девушка списывало это лишь на свое обаяние, которое всегда притягивало к ней людей абсолютно разных нравов. Иногда это было на руку, иногда доставляло неприятности, но еще ни разу ей не пришлось пожалеть, что она вот такая — магнит для всех вокруг. И пользоваться этим она умела виртуозно, быстро поняв свое преимущество перед многими другими и научившись управлять. А в последнее время ее навыки вообще выше всяких похвал: если раньше она действовала лишь интуитивно, то сейчас, занимаясь с психологом, начала более четко понимать что и как делать, поступать, о чем говорить, как пользоваться своим телом и мимикой, добиваясь необходимых результатов. Взять хотя бы ту пару парней, что в последнее время боролись за ее внимание и дружбу. Умные, наученные теми же преподавателями и тем же психологом, они с легкостью, поразившей Алису, поддались ее очарованию, обаянию и харизме, не заподозрив даже того, что на них она просто тренирует себя. Они были твердо уверены, что заслужили ее внимание и общение, не предполагали даже, что не нужно ей от них ничего абсолютно. И чем не лучшее доказательство ее мастерства тот факт, что она обвела вокруг пальца если не самых лучших, то просто лучших студентов этой школы? Еще был Андрей, с которым девушка занималась программированием и техникой в общем. Забитый, загруженный «ботаник», которого ничто и никто не интересовало кроме его «машин». Очарованный лишь своими мониторами и интересующийся исключительно созданием очередной программы, даже он поддался ей. В своем особом роде, конечно же, потому что его любовь всей жизни осталась прежней, но все-таки и он попал под обаянием Алисы. Он не был ее «пробой», не был заданием мозгоправа, он просто понравился ей как человек. Была в нем какая-то странность, которая была и в ней — своя, особенна, которую не каждый увидит и поймет. И именно на этом девушка сыграла — без всякой цели, просто чтобы разобраться, пообщаться с парнем. И он открылся перед ней, показав свой особенный мир, который для многих непонятен, а его зачаровывает. Она, конечно же, мало что понимала в той глубине, что он открывал перед ней. Но просто ее желание послушать и понять уже делало свое — Андрей увидел в ней того, кто не считает его закомплексованным и узкомыслящим человеком, того, кто хотя бы пытается понять его, пусть с трудом, но все же пытается, искренне и по-настоящему. И все же именно по Марку можно было судить о себе ярче всего: мрачный, угрюмый, холодный, отстраненный, неприступный — рядом с ней он позволял себе слабость расслабиться. Она не пользовалась этим ни в коей мере, ей просто льстило, что именно она добивалась подобного. Ни его любовница, ни его группа, к которой, как она сразу поняла, он был привязан сильней всех. Именно она, незнакомая девочка-оторва, при первом взгляде на которую он на миг потерял дар речи и равнодушную мину на лице, которые были основой его подачи себя. И пусть он все еще был груб с ней, резок иногда, жёсток, непреклонен, ей хватало того, что были те моменты, когда он позволял себе иное к ней отношение. Их было мало, не были они так явны и откровенны, как казалось всем вокруг — здесь играл роль контраст и только — но самое главное, что они были. А большего ей и не требовалось, большее она могла получить от кого угодно. Но это было, само собой, не так интересно и ярко. Именно отдача Марка на ее нрав и поведение доставляли больше всего удовлетворения, потому что он был самым трудным «объектом» из тех, что встречались на пути ее очарования, а потому и результат был более долгожданен.

Марк с помощью Алисы навел в зале порядок, и они отправились на конюшню.

— Когда-нибудь сидела в седле? — спросил мужчина, когда девушка переоделась и вернулась к нему к стойлам, где были лошади.

— Нет, — покачала головой Алиса, касаясь ладошкой морды коня, рядом с которым стоял Марк, и улыбаясь при этом, как ребенок, получивший долгожданную игрушку.

— Не боишься?

— Немного, — кивнула девочка. — Ты научишь?

Марк кивнул.

— Сейчас я оседлаю его и выведу в загон, прогуляйся пока.

Алиса кивнула и пошла на выход из амбара, разглядывая по пути каждую лошадь, что выглядывала из своего угла. Ее взгляд был зачарованным, радостным и предвкушающим. Но еще была видна небольшая нервозность, которая лишь усилилась, когда мужчина подвел к ней готовое к прогулке животное.

— Повод из рук не выпускать, — начал инструктировать Алису Марк, а та только головой кивала на каждое его слова, слушая внимательно, и заворожено глядя в большие карие глаза коня. — Если артачиться начнет — не тяни повод. Он сильнее тебя, поэтому это бесполезно. Просто одерни и похлопай по загривку, пусть успокоится. Если вздумает встать на дыбы, отпусти повод, хватайся за гриву или шею. Держись крепче, пока он не опустится в обычное положение. Не откидывайся назад и не тяни на себя повод — может опрокинуть на спину. Если остановился и бьет передней ногой, опускает голову и нюхает землю — быстро подними ему голову и требуй, чтобы двигался вперед. При падении сбрось стремена и постарайся выпутать из рук повода. Все поняла?

Алиса кивнула заторможено, и тут же отрицательно закачала головой, растерянно глядя на него.

— А давай просто вместе на первый раз? — несколько скованно и робко попросила Алиса — ей было в новинку показывать неуверенность в себе и своих силах, которая всегда была при ней.

— Ладно, — вздохнул Марк, отходя от лошади, и давай девушке знак стать сбоку. — Ногу в стремя, руками на седло. Не волнуйся, он спокойный.

Неуверенно, но Алиса все же запрыгнула на коня, тут же лихорадочно хватаясь за повод и пригибаясь к холке животного, с паникой глядя на Марка сверху вниз.