Школа сломленных судеб

Алиса наверно впервые задумалась об этом. Прежде не возникало такой темы, не было нужды копаться в себе. Зато сейчас она находила смысл в словах Марка.

— Я смогу это преодолеть.

— Тебе придется в любом случае, — вздохнул Марк, заканчивая массаж и отходя от девушки, которая приняла сидячее положение, глядя на куратора. — Сейчас, или когда ты приступишь к заданию. Шанс избежать этого слишком мал, и ты знаешь это не хуже меня. Да, твой род занятий — основа твоей работы. Но карты — не все. В мире, где правят мужчины, а сейчас преобладает именно патриархат, деньги стоят на одной ступени с властью и удовольствиями — сексом в первую очередь. Ты должна это понимать. И не стоит надеяться, что ты избежишь этого аспекта в своей работе.

Марк говорил серьезно, глядя в глаза задумчивой девушке. Он желал ей помочь избавиться от глупых надежд, крушение которых слишком сильно скажется на ней, если однажды придет. А оно придет, рано или поздно. Не может не прийти, не в мире, в котором они погрязли. И ему было нужно показать это Алисе, чтобы уже сейчас она приняла все так, как есть, без иллюзий, без фантазий и даже крупиц надежд. Пусть она лучше обманется в лучшую сторону, если так сложится. Но к обратному результату Марк обязан был ее подготовить.

— И что ты предлагаешь? — спросила Алиса, глядя на мужчину.

— Я ничего не буду предлагать. С этим ты должна разобраться сама — так, как считаешь нужным. И психологу я скажу не лезть в это, и забыть мои замечания.

— И все же? — настаивала девушка, глядя на него внимательно и даже требовательно. — Ты поднял этот вопрос, заставил меня углубиться в него так, как я никогда не собиралась, и теперь не будешь ничего мне говорить?

— Что ты хочешь услышать? — вздохнул Марк. — Совет пойти и переспать с первым встречным? Для тебя это не выход.

— Почему? Ты не настолько хорошо меня знаешь, — прищурилась Алиса.

— Нет. Но достаточно, чтобы понимать, что в своей упертости ты сделаешь это, но потом пожалеешь. Как бы ты ни противилась, но для тебя это имеет особое значение.

— Что это значит?

— У тебя должно быть особое отношение к человеку, которому ты впервые доверишь свое тело. Ты можешь опровергать это, можешь спорить, но это так. Тебе не нужна романтика, не нужна стереотипность в принципе. Но и легкомысленно ты к этому вопросу не отнесешься.

Марк думал об этом весь день, и именно все, что он произнес вслух сейчас, пришло к нему во время этих размышлений. Именно так обстояло дело. Сбитый с толку в первые минуты, спустя время он разобрался во всем этом.

— Я никогда ни к кому не была привязана, — тихо произнесла Алиса, опустив глаза.

Сейчас она не играла, не давила на свое, она просто снова раскрывала перед ним душу, что было удивительно — не привыкла делать этого никогда и ни перед кем. А тут вдруг прорывало, и всегда, когда рядом был именно этот человек.

— Никому не доверяла себя, свою жизнь, свое тело — ничего вообще. Я всегда была сама по себе, и не умею по-другому. Я могу сделать вид, могу заставить других довериться себе, привлечь, очаровать. Но сама никогда не допускала подобного. Ты первый, — она снова подняла глаза и пронзительно посмотрела на него.

Марк только головой покачал, поджав губы. Ему не нужно было ее подобное доверие. Он не мог взять на себя ответственность за первое разочарование Алисы в этом плане. Ведь, что она получит от него взамен? Ни-че-го. Он даст ей знания, преподаст нужные уроки. И только. Вот предел его отдачи ей — да всем остальным в этой школе!

— Я не прошу тебя оправдывать мое доверие, — будто прочитав его мысли, произнесла Алиса. — Это просто факт. Не придавай ему особого значения.

— Но я не смогу его и проигнорировать, — ответил Марк.

— Сможешь. Ты должен. Ты делал это всегда и для всех. Тебе плевать на учеников этой школы, на их чувтсва, эмоции. Ты губишь все это, подавляешь, исправляешь. Ты ломаешь мировоззрение и эмоции каждого, кто проходит через твои уроки. В этом смысл того, что ты находишься здесь. Я не отличаюсь от всех прочих учеников. И не нужно делать для меня поблажек в этом вопросе. Мне достаточно того, что уже есть.

Алиса говорила и, кажется, сама путалась в своих словах и мыслях. В ее горячей речи Марк уловил и горечь, и самобичевание за свою слабость сейчас, когда она раскрывалась перед ним добровольно, а не под действием алкоголя. И в то же время, она не могла этому сопротивляться. Как не мог сопротивляться ей сам мужчина. Они оба были в неловкой ситуации, когда не могло между ними быть ничего иного, кроме того, что уже было допустимо, но желание не исчезало, а лишь крепло со временем — плавно, постепенно. Незаметно. Желание большего, желание особой близости, особых отношений. Как никогда остро это чувствовалось именно вблизи друг друга: Марк ощущал, как отступает его одиночество и тоска, что гложила годами, скатываясь в большой ком, что вот-вот погребет его под собой; Алиса испытывала потребность раскрыть, наконец, свою душу, что цепко хранила под замком от всех тех, кто окружал ее прежде. И сейчас, глядя друг другу в глаза, они оба это понимали, видели в собственном отражении чужих взглядов.

И мужчина, и девушка одновременно опустили глаза. Марк прикрыл свои, пытаясь разобраться в смятении эмоций, что накрывали с головой. Он так долго этого избегал, так старательно прятал поглубже, закапывая бездонную яму в душе работой, разовыми отношениями, этой школой. И так безуспешно.

— Спасибо за урок, — раздался тихий голос Алисы, и она, прихватив свои вещи, вышла из комнаты, оставляя его наедине с собой.

Марк проводил ее мрачным взглядом, и устало опустился в кресло, проведя руками по лицу.

Что ему делать с этим ураганом в душе, который поднялся вот так запросто, незаметно и быстро? Куда деть теперь все то, что одолевало его сонмом чувств, эмоции и размышлений? Марк лишь сейчас осознал, как оказывается, сильно на него влияла эта девушка. И ведь не к чему было придраться — не специально у нее это вышло. Она и сама уже была не рада этому, судя по тому, как горько говорила о доверии к нему. Чем он его заслужил? Чем сможет оправдать? И чем все это обернется для них обоих?

Марк не понимал своих эмоций в отношении Алисы. Вот не понимал и все! Не мог разобрать ничего конкретного, что одолевало его разум и душу. Это не была любовь, не была привязанность, теплота или нежность. Но вместе с тем, он не мог твердо сказать, что ничего из этого не было вовсе. Было, в незначительных долях, да таких незаметных, что он и не видел их, пока они не переросли в нечто большее и ощутимое.

Черт, и ведь только сегодня утром он думал о том, как предотвратить подобное!!! А поздно было что-то предотвращать! Оставалось лишь попытаться исправить или проигнорировать. Последнее у него получалось лучше всего. Пройдет время, и очень скоро объект его проблемы уедет, навсегда исчезнет из его жизни. Вот тогда он и будет думать, что делать. Сейчас было главным остановить все в той стадии, до которой развилось его безумие. Не дать пойти дальше. Это было в его силах, как ничто иное. Нужно было лишь приложить усилия. Вот только хватит ли ему на это сил? А желание? Сможет ли он бороться с тем, что так влекло и манило — способ заполнить ту пустоту, что царила в сердце долгие годы? Ведь именно этого ему не хватало, это гложило его, не давало покоя. И вот был выход, но пойти этим путем Марк не мог. Не имел права.