Школа выживания

Однако это никак не мешало всаднику наблюдать за окружающей его обстановкой. Не укрылось от его внимания и то, как в лесу, к которому он направлялся, загомонили местные аналоги земных попугаев - значит, кто-то вероломно вторгся на их территорию. И их обеспокоенный, резко-гортанный гомон слышался совсем рядом. А это могло значить только одно, входить, или обходить лесок, не было никакого смысла, поэтому Григорий, потянув повод, повернул коня влево, и направился к ближайшему островку высокого кустарника.

Надо признаться, что сделано это было весьма вовремя. Не успел Акимов спешиться, и взять на изготовку винтовку. Как из леса послышались крики:

"Быстрее дети коровы!
– слышались надменно презрительные возгласы.
– Вам была нужна земля? Так вы на свободные территории и идёте! Шевелитесь, грязь, иначе забьём насмерть! ..."

Слышались частые, сухие шлепки шестов по стволам деревьев (по крайней мере, Гриша воспринимал их именно так), иногда казалось, что были различимы и глухие звуки, характерные для удара по живой плоти. А может быть, их услужливо дорисовывало подсознание, дополняя отчаянные, полные боли вскрики. И всё это, сильно не нравилось Григорию, не ожидавшему от этой какофонии звуков ничего хорошего.

Впрочем, все, что происходит в жизни, имеет своё, и при этом логическое продолжение. Вот из леса стали выскакивать сильно измождённые, затравленные женщины, они как могли быстро убегали от надвигающейся на них опасности. По крайней мере, пытались это делать. Гриша, даже находясь на удалении где-то метров сто, или сто двадцать, разглядел на некоторых свежие следы побоев. Рядом с ними, держась как можно ближе к матерям, бежали дети и подростки, они тоже имели багровые отметины от ударов.

Через какое-то время, из лесных зарослей появились и мужчины, они также отступали, но временами останавливались, стараясь хоть ненадолго задержать своих преследователей. Однако, все эти попытки были тщетными. На каждого остановившегося сразу же нападали трое-четверо воинов племени Рыси (Григорий сразу же их узнал - по характерному узору, нанесённому на тело) и, выкрикивая оскорбительные слова, не смертельными, но весьма болезненными ударами своих бамбуковых шестов, гнали иноплеменников в сторону лагеря новых поселенцев.

"Вот твари.
– Сквозь зубы процедил Григорий, досылая патрон в патронник, и изготавливаясь для стрельбы с колена.
– В прошлый раз не получилось прикрыться животными. Так вы су..., решили спрятаться за спинами людей из более слабого племени. Не оригинальны вы ..., применяете тот же самый живой щит".

И надо же, готовясь к бою, Акимов повёл себя как мальчишка - позволил захватившим его эмоциям возобладать над собою. Что привело к тому, что он, не успев как следует прицелиться, выстрелил. Нет. Он безошибочно определил вождя, так как тот, отдавая приказы, слишком активно жестикулировал. Вот только пуля пролетела немного правее. Это Гриша понял по тому, что упал совершенно не тот человек, а стоявший рядом. От грохота выстрела, и вида неожиданно свалившегося шамана (о чём красноречиво говорил его ритуальный наряд), все затихли - замерли, как статуи.

"Вдох, медленный выдох. Вдох, медленный выдох. Давай уже, успокойся.
– подумал Григорий, передёргивая затвор и одновременно борясь с ненужными в данной ситуации эмоциями.
– Тебе больше нельзя мазать".

Вроде как помогло - сердцебиение немного успокоилось, да и пропала завладевшая им в первые мгновения суетливость. Вот вождь снова в прицеле, ствол не дрожит и не выписывает "восьмёрки". Выстрел. На сей раз, пуля сбивает с ног того кого надо. На сей раз Акимова заметили. Несмотря на потерю своего лидера, воины рыси замахали руками, указывая на стрелка, закричали. Пусть они и не понимали, каким образом их убивают, но они вполне точно определили, откуда им грозит опасность. Новый выстрел. Падает второй из шаманов, по виду самый старший из четырёх, служителей культа. На этот раз, повинуясь выкрику одного из двоих оставшихся мужей праматери рыси, мужчины кинулись на безнаказанно стреляющего противника. При этом они совершенно позабыли о тех, кого недавно гнали к поселению попаданцев. Которые продолжали стоять как истуканы, видимо эти люди просто устали бороться за свою жизнь, и смирились с тем, что от их действий, больше ничего не зависит. Выстрел. Того, кто только что принял на себя командование, крутануло на месте, и он, выронив свой боевой топор, упал на землю.

Не заметив очередную потерю, аборигены, размахивая кто боевыми шестами, кто каменными топорами, стремительно приближаются к Григорию. Однако он, пока что не обращал на них внимания, а затаив дыхание, целится в последнего служителя культа, путь тот стоит потерянно, да и как-то растерянно смотрит перед собою - как будто ничего не видит. Вдруг выйдет из прострации, да возьмётся за руководство боем, - в самый неподходящий момент. Выстрел. Снова смертоносный метал забирает свою очередную жертву. Всё. Магазин пустой. Винтовка за спину. Пусть и не очень ловко, но Акимов оказывается в седле. В руке револьвер. Поспешный выстрел. Всадник целил в грудь бегущего на него человека, но пуля угодила тому в ногу.

"Пусть хот так, - подмечает Григорий, целясь в очередного противника, - после такой раны, не боец".

Новый, сухой щелчок пистолетного выстрела. Мимо. Сидя на коне, не сильно-то преуспеешь в меткой стрельбе. Снова выстрел и вновь промах. Противник слишком близко, а с такой меткостью можно и погибнуть. Акимов еле успел спрятать револьвер, и вооружиться шашкой. И всё закружилось в смертельной схватке. Даже конь не желает стоять на месте, он начинает крутиться на месте, и, кажется даже лягать нападающих воинов. Гриша чувствовал, как по телу пробежал адреналиновый холодок, стараясь хоть кого-либо достать, усиленно, можно сказать, даже бестолково махал шашкой. Хотя. Если судить по иногда ощущаемся сопротивлению, временами клинок умудрялся доставать до чьей-то плоти. Ориентироваться в происходящем было очень трудно, так как немало усилий тратилось на то, чтоб не свалиться с брыкающегося коня.

Как будто сторонний участник, не узнавая своего голоса, Гриша слышал свой, охрипший от напряжения крик:

"Что тва-ри-и, козлы вонючие! Вы этого хо-отели ...? Так получайте же мрази! Жрите ..., не обляпайтесь!... Мы же вас не трогаем! Так какого же рожна, вы к нам лезете? ..."

Неизвестно, как долго продолжалась эта круговерть, но неожиданно, Григорий осознал, что он, продолжая орать, упрямо старается достать одного, весьма вёрткого охотника. Который, к стати, умудрялся не только увернуться от удара шашки, но и от копыт коня, пытавшегося его затоптать (это же как Бурушка разъярился). Вдобавок, абориген был безоружен, на голове имелась рана, которая обильно кровоточила: от чего казалось, что шея, грудь и спина несчастного были словно свежеокрашены красной краской. Но то, что это был воин рыси, было очевидным фактом. Да он был из уже надоевшего своими нападками племени, но этот человек был сильно напуган, и на данный момент, не представлял не какой опасности.

"Блин. Что я творю?" - Запоздало подумал Гриша, нанеся новый удар.

И на этот раз, охотник умудрился увернуться от удара. Вот только Бурушка, изловчился укусить его за правое плечо. Схватил, тряхнул головою, так что слишком вёрткий охотник отлетел в сторону. Пришлось резко натягивать поводья, так как конь собирался продолжить свои атаки на упавшего аборигена. В результате чего, резко остановленное животное встало на дыбы, заржало, и за малым не сбросило своего седока. А израненный воин рыси, из-за обилия в крови адреналина, пока не в полной мере чувствовавший тяжесть полученных ран вскочив на ноги, устремился прочь, безвольно болтая неестественно вывернутою рукою.

"Ёперный театр!
– едва не сорвавшись на душераздирающий крик, подумал Гриша.
– Что я творю? На кого я становлюсь похож? Скольких людей, я уже только за сегодня убил? ..."

Акимову стало жутко от того, что он осознал. Нет, не так. Он понял что у этих дикарей нет никаких шансов в противостоянии огнестрельному оружию и всаднику размахивающему шашкой. Пусть он Гриша, и боец никудышный, однако наворотил .... Уже понимая, что он может увидеть, Григорий осмотрелся по сторонам. То что предстало перед его взором, ужаснуло. На небольшом поле брани, нет, на месте жестокой бойни, лежало не меньше десятка человек. Некоторые из них, подавали признаки жизни, а кто-то даже пытался уползти в лес. И на этом фоне, сильно выделялась группа сильно измождённых людей. Они сидели на земле, и глазами полными ужаса, наблюдали за Григорием. Многих из них заметно трясло, пара женщин, прибывали в полной прострации - абсолютно отрешённым взглядом, смотрели в одну, выбранную ими точку. Причём, молодому мужчине показалось, что ещё несколько аборигенов находились на грани нервного обморока.

"А ведь этих бедолаг гнали на убой.
– догадался Гриша, повнимательнее присмотревшись к сидевшим перед ним чужакам.
– Реши я отсидеться в пещере, то вынужден бы был стрелять во всех, кто приближался к его лагерю, и по ним в том числе. А там ..., в общем, рыси получали огромные шансы ворваться в наше жилище и задавить нас своей массой. Блин! А я тут, как последняя институтка, ударился в душевные терзания, мол, кровавый мясник, и прочие, прочие... К чёрту! Нефиг плодить всякие там комплексы вины? Здесь каждый борется за своё выживание и делает это всеми доступными ему способами. Вот эти доходяги, также видят в нас только своих врагов. И будь они в силе, то мне пришлось биться и с ними. И серьёзно так воевать - не по-детски ...".