Школа выживания

Впрочем, было ещё что-то, не вписывающееся в давно ставшую привычной картину, неожиданно встали три низкорослых "мертвеца". Впрочем, нет, неожиданным это не было, так как происходило это в неспешном ритме. Солдаты в серых шинелях вставали осторожно, неуверенно, все их движения, были раскоординированы, что, скорей всего, было следствием полученной ими контузии. Да и подымались они не одновременно. Вначале поднялся тот, кто был дальше всех, но его ноги подкосились, он упал на колени, а ещё через секунду, максимум две, его тело начало содрогаться от рвотных спазмов. Когда Акимов это заметил, то от неожиданности, по его спине пробежался неприятный холодок испуга, но мужчина быстро совладал со своими эмоциями. Не дело, демонстрировать свою слабость перед подчинёнными. Немного позже, почти одновременно, встали ещё двое мужчин, тоже солдаты. Гриша пригляделся более пристально и узнал их форму, такую же он видел на пехотинцах царской армии - в кинофильмах. Одного сильно шатало, но оглядевшись, он до жути шаткой походкой, более всего подходящей для пьяного человека, пошёл к своему боевому товарищу, стоявшему на четвереньках, и содрогающегося в спазмах, не в силах совладать с рвотными позывами. А вот последний боец, двигался более твёрдо и даже тащил по земле свою длинную винтовку, с примкнутым штыком. Тянул по земле, удерживая оружие за ремень. И казалось, эта троица попросту игнорирует тех, кто, стоя у лесной опушки, с нескрываемым удивлением, наблюдал за ними.

Можно сказать, что в шоковом состоянии были все. Что те, кто только что вышел из кровопролитного боя, о чём красноречиво свидетельствовали валяющиеся вокруг выживших бойцов трупы, что те, кто за ними наблюдал. Причём, командир наблюдателей, ожидал какого-либо подвоха. Ну не выживали люди, проходившие при нём через пространственный, меж мировой портал, особенно если это происходило во время боя. Нет. Выжившие были, тому он и его команда пример. Вот только он был уверен, что такое возможно только после того, как от предшественников не оставалось и следа, руины бревенчатого дома, ставшего временным склепом предыдущих попаданцев, были не в счёт.

"Мать моя женщина ..., - думал Григорий, смотря на то, как двое выживших солдат, растеряно смотрели на своего наиболее пострадавшего товарища, сидели, не в силах ему хоть чем-то помочь, - неужели, в этом аду хоть кто-то выжил. Бли-и-н. Даже не верится, что эти клятые экспериментаторы допустили такую оплошность. А если это произошло с их дозволения, то, что они желали этим достичь? Уверен, за этим, кроется какой-то подвох, какая-то жестокая подлость". ...

Но наблюдать за новыми пришельцами из другого мира и ничего не предпринимать, было глупо, и Григорий, обращаясь к своим спутникам, сказал: "Ну что братцы, пошли? Пора знакомиться с нашими новоприбывшими. Да и вот что ещё, необходимо как можно скорее похоронить всех погибших воинов. Иначе в скором времени, здесь, в немалом количестве, будут кружить падальщики. Так что Михаил, беги за подмогой, а ты тёзка, пойдёшь со мною".

Стрелок 3-го Сибирского стрелкового полка, Шандыба Игнат Фёдорович, очнулся, самочувствие было отвратительным, радовало только одно - он жив. Немного погодя, несмотря на сильный гул в ушах, он понял, что вокруг него была тишина, это значило только одно, бой окончился и стрелять в него, никто не собирается. Он встал, осмотрелся, место было незнакомым, но мужчина не обратил на это никакого внимания, ему и без того было слишком плохо. Далее, он выбрал цель, к которой нужно было двигаться, пошёл. Пусть и не без труда, борясь с волнами подкатывающей тошноты, еле переставляя непослушные ноги, сибиряк добрался туда, куда наметил. Остановился, присел рядом с ещё одним, выжившим однополчанином и никак не мог понять, что ему делать, дабы помочь несчастному. У того, также как у Игната отсутствовали видимые ранения, нигде, кроме как из разбитого носа не текла кровь. Головной убор отсутствовал, как и винтовка. Неизвестно, как это произошло, но, у стоявшего на четвереньках человека, точнее у шинели, были оторваны обе полы, почти по самый ремень.

Немного запоздало, Шандыба узнал пострадавшего, это был его земляк, непросто земляк, а сосед, по той, ещё мирной жизни. По призванию он был шорником, звали его Стёпкой. Именно Стёпкой а не Степаном Лукичом, так как по жизни он был балагуром и бабником, не угомонившимся даже после женитьбы на Марфе, первой красавицы (как утверждали парни, всего Томского уезда). Да горбатого только могила исправит, уж сколько раз его били, иногда очень сильно, а Степан, как ни в чём не бывало, продолжал заниматься блудом. И вот, сейчас, белобрысого Степу сильно тошнило, буквально выворачивало наизнанку. Так, что было жалко на него смотреть.

"Чо это с ним?"

Знакомый голос прозвучал, откуда-то из-за спины. Игнат никак не отреагировал, только пожал плечами. Что, судя по всему, подразумевало: "Не знаю".

– А тебе вон, "коробочку" проломило. Кажись сильно.

– Не, Федьша, только оцарапало. Я её уже ощупывал, когда только очнулся.

– Всё равно, Игнатка, перевязать надобно, вон, сколько кровищи натекло.

– Там у меня, в сидоре, чистая рубаха есть. Будь другом, порви её и замотай мою бошку. У самого, сил нема.

– Ан нет твоего сидора. Потерял ты его, как и своё оружие.

Шандыба обернулся, чтоб убедиться в правдивости услышанных слов и от того что он увидел, его передёрнуло, как током прошибло. Сам он, об электричестве ничего не знал, так что если бы у него спросили, отчего он так дёрнулся, то солдат бы ответил: "Так от испуга и удивления".
– И было от чего. К ним приближались два незнакомца. Оба мужчины были излишне худощавы. Один, тот, кто был более высокорослым, был одет в пятнистую одежду, незнакомого кроя. На боку, у высокого мужчины, болталась казачья шашка, которую тот, привычно придерживал левой рукой, а правая рука, сжимала пистолет, незнакомой системы. Всё бы нечего, мало ли кто как одевается, и какое оружие носит, однако, второй - коротышка, был облачён в грубо выделанные, кожаные доспехи! И самое главное, этот человек, держал в руках, круглый, обтянутый кожей щит, и каменный топор. Так что, даже с беглого взгляда, эта парочка выглядела весьма несуразной.

"Э-э-э".
– Только и смог выдавить из себя шокированный Игнат. Он, часто моргая и от удивления затаив дыхание, смотрел на уверенно приближающихся к нему людей.

А вот Фёдор, оказался более "крепким орешком". Он, по реакции своего товарища, понял, что за его спиной происходит что-то не то, возможно даже несущее опасность и, оборачиваясь, постарался изготовить свою винтовку к стрельбе. Постараться-то постарался, однако, его организм, всё ещё заторможённый после лёгкой контузии, не позволял двигаться более или менее быстро. Поэтому, увидев, что в его лицо, уже смотрит ствол пистолета, а он ещё не готов к бою, солдат отказался от былого намерения и покорно опустил руки, но оружие не бросил. Он решил: "Хотели бы убить, стреляли бы в спину. Если же чужаки решили пленить, то потребовали бы бросить оружие. А так, непонятно. На крайний случай, у меня есть руки, захотят связать, сойдусь с ними на кулачках. А там уж посмотрим, кто кого".

Да видимо чужаку, было достаточно того, что в него не пытаются выстрелить. Поэтому, желая расставить все точки над "i", по-прежнему держа на прицеле единственного, вооружённого воина, он обратился сразу ко всем: "Братцы, поверьте, я вам не враг. Так что, раз нам нечего делить, давайте не делать глупости. Да и ваша война осталась где-то там - в другом мире. Так что, давайте держаться друг друга, как говорится: "Миром и тятьку бить легче".
– Так что солдатик, ты свою винтовочку закинь на плечо. Её у тебя забирать никто не собирается. ... Вот так, молодец. Вот и я свой пистолет прячу. А сейчас, сядем рядком, да поговорим, ладком. ..."

Говорил незнакомец на русском языке, говорил так, что было понятно - это его родной язык, вот только выговор у него был странный, да ещё, нет-нет, но проскакивали непонятные словечки и непривычные фразы. Мало ли что было тому причиной. Вдруг он горожанин - инженер какой-то, Фёдор слышал рассказы о таких умниках, тех, кто был дюже образованным и пошёл на войну сам - вольноопределяющимся. Главное, что он был серьёзным человеком, уверенным в своём праве командовать, и самое важное - не был австрияком. А вот странный товарищ незнакомца вызывал некое опасение, он был напряжён как сжатая пружина, готовая в любую секунду разжаться, снося все, что будет стоять на её пути. Коротышка бдел, постоянно оглядываясь по сторонам, охраняя командира. Но делал лон это не испуганно, сильно загоревший молодой, безбородый мужичок, бдительно контролировал округу, и при возникновении малейшей опасности, был готов к решительным действиям.

А тем временем, старший, одетый в пятнистую одежду человек, спрятал свой пистолет, по-хозяйски посмотрел на солдат и начал говорить такое, что принять на веру было невозможно. По его словам, они попали в другой мир - но не умерли. Обратной дороги отсюда нет, так что, нужно просто жить и приспосабливаться к местным реалиям, делая свою жизнь более привычной, комфортной. Заодно пообещал, что всем им, как он выразился: "Попаданцам" - будет оказана посильная помощь, а с их стороны, потребуется безоговорочное соблюдение законов приютившей их общины и добросовестный труд, для своего, и всеобщего блага. Также было сказано, что всё оружие и ценности, которые попали сюда, будут собраны его людьми, которые вскоре подойдут, впоследствии, при разделе трофеев, их никто, ни в чём не обделит. И это никакое не мародёрство, а жизненно важная необходимость. А вот их погибшие однополчане, которых оказалось одиннадцать человек, будут похоронены со всем положенным к ним уважением. Заодно, как знак полного доверия, абориген, также носивший имя Григорий, переговорив со своим командиром на малопонятном суржике, прошёлся между убитыми и принёс две исправных трёхлинейки. После чего, молча, вручил их Шандыбе, видимо решив, что третьему солдату, не способному самостоятельно подняться с земли, сейчас, не до оружия.