Школа жизни. Часть 1

Он еще раз аккуратно проверил все оборудование, уложенное во внедорожник, вещи, гаджеты, съестные припасы, оглядев по-хозяйски свою комнату, остался довольным и вошел в гостиную, где его уже ждал отец. В полной тишине они посидели на дорожку, и обнявшись отец проводил сына до калитки, где в полной готовности его ждал внедорожник и совсем не легкий путь.

С легким сердцем он включил зажигание и, выехав из дома, взял путь в сторону Питера. «Доеду до Питера, найду проводника и отправлюсь на поиски», – роились мысли в голове решительного и отважного юноши. Он был уверен в правильности своего решения, ведь он еще никогда не принимал столь важных решений, от которых зависело столь много жизней. Впервые он так встревожен, и сердце не находит покоя, впервые тоска по ней так сильно гложет изнутри. Душа мечется и рвется вон из границ сдерживающей плоти. Такая боль нечеловеческая, иногда сбивающая дыхание до темноты в глазах. Сердце усиленно качает кровь, гоняя ее по венам. Страх моментами заставляет цепенеть, и это ощущение опасности и угрозы для его суженой никак не хотело покидать его.

Не смотря на спидометр, он гнал. За окном один пейзаж сменялся другим, не оставляя в памяти следа. Мысли не переставали роиться. Все изменилось в день его совершеннолетия, в день, когда ему исполнился двадцать один год. Будто он достиг наивысшего своего предела и дверь в неведанное и запредельное отворилась сама собой. А ведь еще месяц назад он был абсолютно беспечен и никогда не испытывал тревоги. Все изменилось в ночь его рождения. В ту ночь он проснулся весь в холодном поту, с тревогой на душе и с чувством, что держал в своих объятьях Злату, свою Златоцвету – так ее величали там, откуда она, – с ощущением тепла и порхающих бабочек внизу живота. Но в этой гамме смешанных чувств было еще что-то липкое и темное, тоже рвущееся наружу. Чувства обострились до предела. Тоска, тоска по самому себе – странно, но именно по самому себе – и откуда-то из глубин взявшееся уныние переполняли его. Он не понимал, боялся, чувствовал ломку, но не мог найти причины этих чувств. Тем более не мог себе объяснить причины, вызывающие столь сильные эмоции липкого, крадущегося и все обволакивающего страха и ненависти.

Мысли о своей суженой на какое-то время его успокаивали, но даже они теперь пробуждали в нем страх, только вот уже за нее. Окружающие стали замечать, что с их Радомиром творится что-то неладное. Не то чтоб он сильно и резко изменился, нет, просто теперь его тоска по ней стала не просто осязаема, она стала очевидна. В нем словно потихоньку стал угасать свет души, отчего он стал терять свою привлекательность, становясь совершенно обычным. Друзья понимали, что бессильны и не могут помочь своему боевому товарищу. Поэтому они просто молча наблюдали, ожидая кульминационной развязки. Радомир мучился от боли. Он понимал, что в тот день, когда он впервые увидел на поляне девочку с волчатами, она что-то с ним сотворила, что-то запредельное, то, что не подвластно объяснению его разума, что-то, что на многие годы сделало его счастливым, наполненным и живым. И это что-то переставало действовать, погружая юношу в пучину мглы.

Радомир гнал, превышая допустимую скорость, по трассе с мыслями лишь о ней. Он размышлял и пытался вспомнить. Дорога была почти пустой, уже начинался рассвет, когда он решил остановиться и немного подремать, глаза слипались от столь сильных переживаний, он был измотан, а впереди еще столько всего предстоит. Стоило ему выключить двигатель внедорожника и закрыть глаза, откинувшись на сиденье, как в его подсознании возникла она. Он никак не мог ею налюбоваться, как же она была прекрасна! Крепкая стать, правильная осанка, бархатистая безупречная кожа цвета спелого персика, немного вьющиеся волосы цвета молочного шоколада с золотым, сияющим, солнечным блеском, спадая ниже лопаток каскадом, окутывали ее плечи, создавая манящий и в то же время неприступный ореол. Огромные зеленые глаза, лучащиеся изумрудным светом, останавливающие сердце и сбивающие дыхание. Простое открытое русское лицо с чувственными алыми губами и вызывающим румянцем создавали игривое настроение. Она выплывала из-за леса, идя своей волшебной текучей походкой, словно вода в ручейке. Казалось – вот, она только появилась, как уже стояла рядом. Ее голову обрамлял головотяжец из первых полевых весенних цветов и разнообразных цветущих трав. Платье-рубаха нежно и слегка незатейливо облегало ее великолепный стан, лишний раз подчеркивая ее такую соблазнительную, слегка вздымающуюся от дыхания грудь. Само платье было белым с вышитым по подолу и рукавам орнаментом в зеленых тонах, прекрасно гармонируя с венком и цветом ее глаз. Она была не просто хороша или обворожительна, она была богиня, и в том не было сомнений. Он чувствовал, как сильно он возбужден, чувствовал, как сильно возбуждена она. Он знал, что весь ее без остатка, никогда и никого он не сможет полюбить так, как ее.

Грудная боль усилилась, и дыхание сбилось, в ее образе появилась рябь. Усилием воли, превозмогая сильнейшую, казалось бы, невыносимую и нечеловеческую боль, он пытался всеми силами удержать ее образ в сознании, понимая, что она должна сообщить что-то очень важное, касающееся только его, не их, не ее, а именно его. Желание было столь велико, что мозг просто отключил рецепторы боли, позволяя в полной мере насладиться видением.

– Любимый мой, суженый, я вижу, что ты страдаешь от боли. Часть моей души, живущая в тебе и служащая все эти годы защитной стеной и барьером от мглы, царящей в тебе вместо души, ослабевает из-за твоего неверия в мое существование. Началось отторжение. Поторопись. – Она обняла его лицо ладонями продолжив:

– Мы как два Ангела…

Никто не знает, кто из нас какого цвета?

Все так запутала меж нами жизненная нить…

То ранишь ты,

То я пускаю стрелы…

Есть узел, он всему виной!

Однажды наши жизни

Встретились на перекрестке.

Казалось, я была мертва.

А ты?

Ты спас меня.

Не дав мне руки наложить.

И что в итоге?

Ты и Я…

Два Ангела!

Никто не знает, кто из нас какого цвета?!

Ты часть меня,

А я тебя…

И нет меж нами света!

Так плотно нас связала Сварга!

И души наши сплетены в едино.

Спасала я тебя, отдав себя,

А ты же

Подарил мне жизнь, спасая свет Всемирья!

Она плакала.

– Батюшка объявил турнир за мою руку и сердце, для победителя я стану супружницей. Не подведи меня, свет сердца моего. Мы созданы друг для друга, слушай частичку души моей, живущую в тебе, она укажет тебе верный путь ко мне и не подведет в преодолении препятствий. Только верь, и я стану твоей, единственной и родной. – Их губы слились в долгом, чувственном и очень нежном поцелуе, оставляя обжигающее сладковатое ощущение.

Она исчезла. Он открыл глаза, вытирая струящиеся слезы с лица. Он был счастлив! Она реальна, она не плод его воображения! Счастье окутало все его сознание и душу, и мгла потихоньку стала отступать, боль притуплялась, а через некоторое время и вовсе исчезла, как будто ее и не было. Внизу живота вновь порхали бабочки. Разве теперь хоть что-то могло остановить или заставить его отступить?! Он отыщет ее, где бы она ни была.

Оглядевшись, он так и не понял, где он. Было уже раннее утро. Радомир посмотрел на GPS-навигатор, чтобы сверить координаты своего присутствия. Оказалось, что он не доехал до Санкт-Петербурга совсем чуть-чуть, остановившись вблизи деревни Бологое. С этой точки он занялся составлением маршрута своего дальнейшего пути.

«Итак, – размышлял он, – я доеду до Питера, там связываюсь с МКУ, где мне дадут лучшего проводника по Соловецким островам, который, надеюсь, будет действующим членом Русского географического сообщества (РГС) и членом Международного клуба ученых (филиал РГС). Затем я загоняю машину на стоянку, арендую катер, приспособленный для длительных переходов как по речной, так и по морской и океанической глади Белого моря и Северо-Ледовитого океана, а также по междуречью Ладоги и Онеги. Там хорошо бы было нанять военную профессиональную команду на катер. Совместно мы составим список необходимых провиантов, дополнительного оборудования и еще кучи всего и этот список отправим в Москву, а там уж ребята все организуют. М-м, а может, катер и команду стоит искать через Москву? Зачем тратить на это время, когда необходимо еще столько всего решить. Например, нужно организовать центр радио- и спутниковой связи, который должен расположиться в офисе “Молодежи России” в поселке Ватутинки под Москвой, и чтобы в нем принимали и спутниковые каналы связи. Думаю, что ребята смогут организовать круглосуточную работу службы отслеживания и первичной обработки данных, поступающих с моих радио-разведывательных и радио-перехватывающих устройств связи. Ну и, конечно же, в МЧС России нужно подключить услугу “Слежение за туристом” – для дополнительной безопасности».

Настроение у Радомира было великолепным, внутри него бурлила сила. Теперь его сердце знало наверняка, что она его ждет и нет в том никаких сомнений. Она – самое реальное событие, которое происходило с ним когда-либо. Теперь ничто не сможет сокрушить его веры в ее существование. Он допускал мысли, что ему придется эх как нелегко на турнире, где предстоит рвать свои жилы, но, по сути, ему уже было все равно, он был уверен в своих силах, а еще больше в том, что их любви хватит для преодоления всех трудностей.

Так, в раздумьях, он не заметил, как доехал до города. Будучи в Питере не один раз, он очень хорошо в нем ориентировался.

«Для начала было бы совсем не плохо позавтракать», – услышав урчание разъяренного зверя внутри себя, подумал Радомир.

Увидев на Невском проспекте знакомую кафешку, он припарковал свой внедорожник и вошел в кафе. Сделав заказ, он вновь пустился в размышления, пытаясь сформировать некую форму плана действий на ближайшие пару часов. В ожидании ароматного вкусного завтрака первый кому Радомир позвонил был его отец. Тот сразу взял трубку, давая понять, что ждал этого звонка. Тогда, перед самым отъездом, разговора не получилось, Радомир не мог подобрать слов, а отец не настаивал, понимая, что наступит момент и сын все сам объяснит. Похоже, что настал именно такой момент. Радомир сбивчиво и невпопад, будто боясь что-то забыть или упустить, тараторил в трубку. Он извинялся, что по телефону, но надеялся, что отец его поймет.