Шлюз № 1

В кабинет пробрались сумерки. Голос начальника звучал меланхолично, но оба делали вид, что этого не замечают.

— Клянусь — ни в коем случае!

— До завтра. Смотрите, не дайте маху с Дюкро: у него в кармане два, а то и три депутата.

Мегрэ взял такси, но все равно опоздал. Жена совсем закрутилась. Две комнаты уже опустели, в других повсюду громоздились тюки и свертки. В кухне что-то варилось, но не на плите — ее уже увезли, — а на спиртовке.

— Ты в самом деле никак не можешь поехать сейчас со мной? Тогда приезжай завтра вечерним поездом. Надо же решить, куда что ставить.

Однако приехать завтра Мегрэ не только не мог — не хотел.

Как странно входить в опустошенный дом, который покидаешь навсегда. Но еще страннее казался комиссару вид некоторых собранных для отправки вещей и все, что, переходя с места на место, говорила жена.

— Видел, какие привезли складные кресла? Да где же ты? А насчет мебели звонила госпожа Биго. Там чудная погода, вишни уже распустились, все белым-бело. Да, а ту козу, о которой она говорила, продавать не хотят, но хозяин обещал оставить нам козленка.

Мегрэ улыбался и согласно кивал головой, но мысли его были далеко.

— Только обязательно поешь! — крикнула из соседней комнаты г-жа Мегрэ. — Самой-то мне не хочется.

Ему тоже не хотелось: успел на ходу немного перехватить. Оставалось стащить вниз громоздкие узлы и всякую неудобную мелочь, даже садовые инструменты.

Все это тут же до отказа забило такси.

— Вокзал Орсе.

У дверей вагона Мегрэ обнял жену и уже около одиннадцати в одиночестве брел по берегу Сены, чем-то — или кем-то? — недовольный.

Дальше, на набережной Целестинцев, он прошел мимо темных окон конторы Дюкро. В неясном свете газового фонаря тускло поблескивали медные таблички. А вдоль берега мирно покачивались суда.

Почему начальник так сказал? Это же глупо! Мегрэ на самом деле тянуло в сельскую тишь, где можно ничего не делать и только читать. Он устал!

Однако даже в мыслях ему не удавалось последовать туда за женой. Он попытался припомнить, что она говорила о козе и всякой всячине, но тут же, глядя на россыпь огней на том берегу Сены, стал думать совсем о другом.

Где сейчас Дюкро? Подавил отвращение к «балагану» и вернулся домой? А может, взгромоздив локти на стол, обедает в каком-нибудь шикарном ресторане? Или в кабачке, где столуются шоферы? А что дальше? Опять будет ходить из бардака в бардак с траурной лентой на рукаве, оплакивая сына?

И об этом Жане Дюкро тоже ничего не известно. Просто удивительно — ну ровным счетом ничего! Конечно, встречаются такие типы, их жизнь как книга за семью печатями. А ведь им занимаются два инспектора в Латинском квартале, в Архивном институте, в Шарантоне.

«Приятный молодой человек, немного замкнутый, не блещет здоровьем…»

Какими страдал недостатками, чем увлекался — об этом ничего. Никто не знает даже, где он проводил вечера.

«Скорее всего сидел дома, занимался, наверстывал упущенное за время болезни».

Ни семьи. Ни приятелей. Ни подружки. И вот, в одно прекрасное утро кончает с собой, повинившись в покушении на отцеубийство!

Однако были же те три месяца, что он провел на «Золотом руне» с Алиной.

Жан… Алина… Гассен… Дюкро…

Появились решетки Берси, потом справа трубы электростанции. Мимо спешили трамваи. Временами Мегрэ ни с того ни с сего останавливался, потом шел дальше Впереди его ждет шлюз номер 1, высокий дом, баржа, два бистро — все эти декорации, скорее весь наш грубый реальный мир, мир вещей, красок, запахов, запутанных человеческих жизней, клубок которых он пытается распутать.

Это его последнее дело. В домик на берегу Луары уже перевезена мебель. Да, но вот, расставаясь с женой, он ее едва обнял. Со злостью таскал узлы. Даже не дождался отхода поезда.

Что стоит за словами начальника?

Мегрэ внезапно остановился и решительно сел в трамвай. Хватит бесцельно бродить по набережной.

Чем выше поднималась луна, освещая мельчайшие закоулки, тем пустыннее выглядел пейзаж. Бистро слева уже закрылось; у Фернана трое клиентов еще играли с хозяином в карты.

Они услышали шаги на тротуаре. Фернан поднял голову и сразу же узнал переступившего порог комиссара.

— Снова в наши края, да так поздно? Есть что-нибудь новенькое?

— Ничего.

— Хотите выпить?

— Благодарю, нет.

— Зря. Поболтали бы немного.

Мегрэ вошел и тут же почувствовал, что это не надо было делать. Игроки ждали, с картами в руках. Хозяин налил стопку себе, потом Мегрэ.

— Ваше здоровье!

— Ты играешь или нет?

— А как же! Вы позволите, господин комиссар?

Мегрэ остался стоять, всем нутром чуя какой-то подвох.

— Не хотите присесть? Бью козырем.

Мегрэ выглянул наружу, но увидел все те же контуры застывших в лунном свете декораций.

— Странная это история с Бебером, вы не находите?

— Играй! Трепаться будешь потом.

— Сколько с меня? — спросил Мегрэ.

— Нисколько. Всех угощаю я.

— Нет. Нет.

— Всенепременно. Минуточку, и я в вашем распоряжении. Игра! — Он бросил карты и направился к стойке. — Чего вам налить? Того же? А вам, ребята?

В атмосфере бара, поведении клиентов, в их голосах было что-то нарочитое, фальшивое, особенно у хозяина: тот прямо из кожи вон лез, чтобы разговор ни на минуту не смолкал.

— Знаете, Гассен-то так и не просыхает. Словно обет дал. Тебе большой стакан, Анри? А тебе?

На уснувшей набережной лишь одно это бистро оставалось открытым. Мегрэ, которому надо было разом следить за происходящим снаружи и внутри, шагнул к двери.

— Да, комиссар, чуть не забыл вам сказать…

— Что еще? — проворчал, повернувшись Мегрэ.

— Постойте-ка!.. Вот балда! Опять забыл!.. Чего вам налить?

Слова прозвучали так неестественно, что даже игроки смущенно переглянулись. Фернан и сам это почувствовал: у него разом покраснели скулы.