Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Мне нравится. В аспекте есть какая-то прямолинейность. Аспект проспект. Ленинградское слово... По Несторовой летописи, единый славянский народ жил на Дунае, где сейчас Венгрия, Болгария, Словакия. А по науке? По науке академик Шахматов Алексей Александрович, одна тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года рождения, говорит, что у славян было две прародины. Первая там, куда указывает монах, - славяне автохтонны в серединной Европе. Единый праславянский язык начал складываться во втором тысячелетии до нашей эры. Из обломков племен и даже отдельных родов складывался народ славян. Вот ты молчишь, а некоторые грамотеи - у нас все грамотеи - спрашивают ехидно: откуда, мол, взялись разрозненные племена и, так сказать, осколки? От Рима. От

кельтов. Римляне - бандиты. Кельты еще хуже. Рим все взял от этрусков: материальное производство, культуру, даже богов, даже волчицу. Тирению - их землю. Их жизни. Кельты Фракию растрепали. Иллирию. И опять же Тирению. Этрускам больше прочих досталось. Чтобы бороться с кельтами - это же разбойники с большой дороги, их даже Александр Великий боялся - нужно было объединяться. Они и одевались несусветно, как петухи. Вот и возникло вено. Союз! Шло притирание племен, сглаживание диалектов, кстати, и сами кельты в этом участвовали. И в первом тысячелетии до нашей эры уже существовал язык с присущими только ему особенностями. Его уже можно было назвать праславянским.

– А где, ты говоришь, была их вторая прародина?

– В районе Вислы, Одры, Лабы. Оттуда они и покатили потом в разные стороны. В основном на юг и на восток.
– Леонтий утер потный лоб платком. Он охрип. Он устал от восторга. Он делился с Лидией Павловной не столько знанием, сколько восторгом от этого знания.

Она же от знания никогда наслаждения не получала. Музыка волновала ее, реже живопись. Но чаще и острее всего - безымянные таинственные токи, возникающие в результате чудесных сочетаний окружающего ее бытия и природы. Скажем - облаков и собачьего лая. Слез ребенка и гранита набережной. Дамских туфель на шпильке и запаха дождя.

Ее осенило, что и Леонтий волнует ее сейчас как некое сочетание асимметричных факторов. Вот он уселся на кухонный стол рядом с тарелкой, которую вылизал - даже нос вымазал. Радио наполнило кухню музыкой. Раковина захлебывалась водой. Вечерние солнечные ножи вонзались в беззащитные тела ленинградцев. И все это вместе взятое создавало образ ножниц для подрезки небесных роз. Розы издавали не аромат, но звук, похожий на кашель.

– Западноевропейские снобы, зануды, говорят, что славянский язык, мол, слишком, на ихний вкус, своеобразен. Ну и что?
– взгляд Леонтия оцарапал Лидию Павловну.
– Народ как раз и осознает себя по своеобразию своего языка...

"Слез бы ты со стола, - думала Лидия Павловна.
– Неприлично сидеть на столе, на котором обедаешь. Еще и ногой покачивает. Невежа. Дикарь".

Леонтий будто услышал ее. Спрыгнул. Открыл стенной кухонный шкафчик и принялся нюхать специи в гедеэровских фаянсовых баночках.

– Душистый перец... На второй прародине наши предки назывались венедами. Венедские горы, Венедское море. Поняла - венеды. Опять "вено" союз. Потом они начали называться анты и склавены. Гвоздика. Курри. А что такое "курри"? Перцем пахнет. Прокопий Кесарийский писал про антов: "...не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве. И поэтому и счастье, и несчастье в жизни считают общим". А это анис. Это тмин. Чабрец. Анты, тихие-тихие, в шестом веке начинают шибко топорами махать. А вот о склавенах ничего не известно. Были - и всё. Но посмотри. Скла вены. Склад венов. Опять союз. Но, наверное, уже более сложный и более обширный. И само слово - склад - лад. Складно - гармонично...

– Перестань совать в баночки свой нос! Что ты там ищешь?
– голос Лидии Павловны сорвался на крик.

– Ваниль. У тебя есть ваниль?

– Есть ванилин.

– Ванилин не то - порошок. Химия. В шестом веке анты двинулись на Балканский полуостров. Заселили Фракию, Иллирию... Ваниль - запах бабушки.

– Где ты нахватался?
– спросила Лидия Павловна. Разглагольствования Леонтия ее разозлили. Что-то в них было такое, что отодвигало ее на второй план, а может быть,

и вообще в дальний угол.

– Я давно размышляю, - сказал Леонтий.
– Язык всегда казался мне таинственным, более таинственным, чем кровь. Возьми слово "сербы". Сербы есть в полабских землях и на Балканах, но это не означает никакой между ними прямой связи. Это метатезная форма слова "себры". Кстати, "себров" мы и сейчас имеем в белорусском - "сябры" - родичи, товарищи. В русском ушедшем - шабры. И вот когда анты пришли на Балканы, они все были себрами.
– Леонтий вдруг задумался. Лицо его стало то ли обиженным, то ли испуганным. Он поднял глаза на Лидию Павловну и улыбнулся ей.
– Себры, сябры, собры. "Се" означает "Мы". Мы - братья. Собратья. Одна семья. Это и есть глубинная основа славянства. Единение. Гармония. Почему это для нас так важно?

Лидии Павловне показалось, что в его глазах сейчас нет места ничему, кроме слов, - даже Богу. А если бы и был у Леонтия Бог, он бы выкатился сейчас в виде слезы и поспешил высохнуть.

– Еще голубцов хочешь?
– голос Лидии Павловны был спичечно опасным.

– Спасибо. Нажрался. Кстати, "вено" по-литовски единица.

– Голова у тебя не раскалывается?

– А что?
– Леонтий пощупал голову.

– Говоришь много.

– Пустяки. Вено - единица, целое. Половина - пол вена. Муж половина. Жена - половина. Отсюда - "пол". Половые отношения. Отношения половин. Вено - семья!

Лидию Павловну подташнивало. Ей казалось, что Леонтий высыпает прямо на пол и на тахту мешки мусора. "Кошмар! Ужас! Какие-то квази-озарения", шептала она.

А он сбросил туфли, сбросил брюки и завалился на диван.

– Язык - это фантастика, - чуть ли не закричал.
– Откровенно открываем тайны вена. Проникновенно - проникаем в тайны вена, шпионим. Конечно, сейчас "вен" суффикс. Но, имей в виду, суффиксы не с потолка взялись.
– Леонтий подмигнул ей призывно и обнял за талию.

– Ты поел?
– спросила Лидия Павловна, сглотнув страх.

– Поел.

– Попил?

– Нет еще.

– Дома попьешь. Проваливай!

– Ты чего?
– Леонтий послушно встал с дивана; наверно, его часто гоняли таким образом.
– Какая тебя муха укусила, це-це? Если хочешь знать - злая ты. У злых, это доказано, дети рождаются золотушные.

Лучше бы он не шутил так. При слове "рождаются" Лидия Павловна запылала серным пламенем.

– Проваливай!
закричала она и принялась его толкать.

– Я сам уйду. Мне не о чем с тобой говорить. Ты просто бесцветная мещанка.

Лидия Павловна боднула Леонтия головой.

– Добавь - беременная. Интересный аспект?

– Ты хочешь сказать? Ты не докажешь. Ты меня заманила в ловушку!

– Никаких ловушек. Ты нам годишься. Что, у меня подружек нет? Подтвердят, что ты у меня давно околачиваешься. Даже обещал жениться.

– Паучиха!
– Леонтий надел брюки, натянул ботинки.
– У меня кровь очень редкой группы.

На лестнице он остановился вдруг. Лицо его снова приобрело выражение то ли обиды, то ли испуга.

– Может быть, беда наша в том, что мы понимаем братство так полно, что не допускаем никакого инакомыслия. Может, именно поэтому Бог, этот всевластный хищник, нас так наказывает?

Лидия Павловна зачем-то надела плащ - наверное, хотела выскочить за ним и что-то выкрикнуть ему вслед. Она выскочила и выкрикнула:

– Сам ты веник.

Одна ее подруга выгнала жениха только потому, что он не хотел мыть голову шампунем - мыл детским мылом. Она швырнула в него куском мыла из окна. Но попала в детскую коляску, к счастью, пустую. Но как жених кричал: "Смотрите на нее! Квартира семьдесят один. Она убийца. Могла убить. А еще моет голову французским шампунем. Спросите, где она его берет. Товарищи, не ходите под этим окном, там бешеная!"

Поделиться с друзьями: