Шопинг с Санта Клаусом

Установить телефонную связь с Иркой и Вадиком так и не удалось, поэтому я опасалась, что процесс нашего воссоединения осложнится и затянется. Однако беспокойство оказалось напрасным: я увидела свою подружку, своего же напарника и нашу общую переводчицу сразу, как только микроавтобус, в котором Петер вез нас с Костей, вывернул из-за угла отеля «Берлин». Вадик, Ирка и Ксения высыпались из гостиницы, как яблоки из прохудившегося мешка, и раскатились в разные стороны. Вадик рысью побежал вдоль длинного фасада отеля, цепко приглядываясь к оставленным на стоянке автомобилям. Ксения нацелилась в другую сторону и, оглядываясь через плечо, кричала что-то про метро. А Ирка мячиком подскакивала на краю тротуара, размашисто семафоря всем машинам без исключения и при этом так грозно хмурясь и шевеля губами, что транспорт, даже величественный, как броненосец, муниципальный мусоровоз, проезжал мимо нее с заметным ускорением. Было ясно, что мои компаньоны куда-то страшно торопятся, но при этом действуют не более согласованно, чем лебедь, рак и щука.

— Эй, братва! — весело позвала я с подножки микроавтобуса. — Куда спешим? На пожар?

Братва моей радости по поводу нашей встречи не разделила.

— Она еще издевается! — гневно сверкнув очами, вскричала Ирка и высоко всплеснула руками, словно в следующую секунду собиралась встать на цыпочки и кособоко засеменить по тротуару в знаменитом танце из балета Чайковского.

— Ленка! Ага! — сначала услышав, а затем увидев меня, Вадик расстыковался с такси, в окошко которого успел засунуться по пояс, и тоже двинулся в мою сторону — еще не развернув в четкую вертикаль свое длинное тело, но уже успев туго заузлить внушительные кулаки.

Танец маленьких лебедей, раков и щук получался пугающим. Я поняла, что меня сейчас будут наказывать морально и физически, и встала так, чтобы между мной и рассерженными товарищами оказался Петер Вайсман. Из его небесного тела могла получиться неплохая буферная прослойка.

— Ты где пропадаешь?! — накинулась на меня Ирка, подоспевшая первой.

— Ты что делаешь?! — вторил ей Вадик.

Оба тянули ко мне руки, а я уклонялась от них, прыгая за широкой спиной Пети Вайсмана, как сверчок за печной заслонкой. Петер-то меня и спас.

— А это, я так понимаю, наша новая Снегурочка? — лучась улыбкой, как праздничная тыква в День Всех Святых, ласково спросил он Ирку.

Это был очень неожиданный пассаж, позволивший мне заподозрить в Петере великого физиономиста и знатока человеческих душ: он с ходу угадал тайную слабость моей дорогой подруги!

В свое время Снегурочка, Дюймовочка, Золушка и Белоснежка невесомыми шагами скользнули по периферии Иркиного детства, ибо разительное несовпадение габаритов не позволяло моей критично настроенной подружке отождествлять себя со сказочными прелестницами даже в мечтах. Воздушные платья в пол и сверкающие диадемы обошли ее стороной. В Снегурки Ирку не брали даже в детском саду, когда она весила существенно меньше своих нынешних шести пудов, и как актриса подружка до сих пор проявила себя только в школьной инсценировке крыловской басни «Слон и Моська», где она играла отнюдь не маленькую собачку. В общем, имя Снегурочки имело для Ирки силу волшебного заклинания. Услышав его, она замерла и уставилась на улыбающегося Петера просветленным взглядом, однако не без примеси недоброго подозрения.

— Здра-а-авствуйте, дорогая Снегурочка! — нисколько не смущенный, пропел ей славный Вайсман.

— Здравия желаю, внучка! — браво гаркнул, вылезая из микроавтобуса, ряженный Дедом Морозом Костя Розенкранц.

Процентное содержание нехорошего подозрения во взгляде Ирки увеличилось как минимум вдвое. К нему добавились негодование и возмущение, и вся эта взрывчатая смесь в полном объеме досталась мне. Тяжелый взгляд подруги прижал меня к расписному борту микроавтобуса, а ее звонкий, как труба Страшного Суда, голос язвительно припечатал:

— Тебе, я вижу, одного пожара было мало? Это кто с тобой — артисты погорелого театра?

Я захлопала глазами, и тут к нашей колоритной группе причалила неторопливая Ксения.

— Фрау Элена, добрый день! — сказала она.

Простое вежливое приветствие растрогало до слез, потому что неласковый прием, оказанный друзьями, обидел меня до глубины души. Подумать только: я возвращаюсь, пережив в гордом и отвратительном одиночестве ряд странных и неприятных приключений, и как они меня встречают? Орут и испепеляют вглядами!

— Ты где была?! — выбросив длинную руку над покатым плечом буферного Петера и выхватив меня из воздуха, как голодная жаба — порхающую бабочку, с хамской прямотой прорычал обычно галантный Вадик.

— В полиции! — обиженно проныла я.

— О! — многозначительно обронила наша переводчица и тихо посторонилась.

На ее лице явственно отразились запоздалое сожаление и шкурное беспокойство законопослушной гражданки, нечаянно попавшей в плохую компанию.

— Ксюша, стоять! — продолжая удерживать меня за курточный воротничок, скомандовал бдительный Вадик. — Сейчас мы во всем разберемся. Ленка, почему ты была в полиции?

— Сама не знаю, — честно призналась я. — Мы с Костей…

— Костя — это я, — привстав с порожка микроавтобуса, где он присел, терпеливо ожидая окончания стихийного бедлама, поклонился Дед Мороз Розенкранц.

При этом шуба его распахнулась, длинные бархатные полы мазнули по ногам Ирки, и она попятилась, словно ее мокасины лизнуло адское пламя.

— Мы с Костей случайно выловили из реки мертвую собаку, вызвали полицию, и нас всех забрали, — договорила я, максимально сократив рассказ.

— Всех? То есть, кроме вас с Костей, ловлей мертвых собак занимался кто-то еще? — спросила дотошная Ирка, покосившись на добродушного Петера.

Отогнав мгновенно возникшее видение: мы с Костей и Петером, приговаривая: «Ловись, ловись, шавка, большая и маленькая!», забрасываем в Шпрее просторную рыбацкую сеть, я досадливо пояснила:

— Всех — это нас с Костей и ту самую мертвую собаку.

— А ловили мы еще живого песика, — добавил от себя Костя.

— То есть он умер, пока вы его ловили? — строго спросил Вадик. — Наверное, от разрыва сердца… Тогда понятно, почему вас забрали в полицию. Германия — цивилизованная страна, тут нельзя безнаказанно убивать животных!

— Вот я сейчас тебя убью, животное! — рассвирепела я. — Какой разрыв сердца, что ты придумываешь? Мы спасали из воды маленькую собачку, а вытащили большую и уже мертвую!

— Неужели она успела вырасти и умереть от старости?

Я громко зарычала, а Костя умиротворяюще сказал по существу:

— Просто это были две разные собаки.

— Нормально, — неодобрительно пробормотал Вадик, глядя на нас с Розенкранцем так, словно в его воображении рождался сюжет триллера из собачьей жизни.

— А что с тобой делали в полиции? — зашла с другой стороны неугомонная Ирка.

— Да ничего особенного. — Я пожала плечами: — Зачем-то попросили раздеться и еще ноги ощупали.

— Нормально! — повторил Вадик, и по глазам его было видно, что кино с раздеванием и ощупыванием действительно кажется ему куда более нормальным.

— Ничего не понимаю! — в сердцах воскликнула моя подруга.

— Да нечего тут понимать, ерунда это все, — торопливо проговорила я, сообразив, что сейчас самое время радикально поменять предмет разговора. — Ребята! Ирка, Вадик! Мы хотим заработать пятьсот евро?