Шопоголик на Манхэттене

Я нервно просматриваю брошюры о страховании, вспоминая, как отзывался о Джоне Гэви-не прежний менеджер, Дерек Смит, — мол, это суровый и непреклонный тип. Боже, как мне не хватает милашки Смити.

Боже, как мне не хватает Люка.

Эта внезапная мысль поражает мое сознание не хуже удара кувалдой по голове. Вернувшись из Нью-Йорка, я старательно избегала думать о Люке. И единственное сейчас, чего мне хочется, — поговорить с ним. Чтобы он посмотрел на меня так же, как раньше, еще до всех этих ужасных событий. Улыбнулся своей загадочной улыбкой и крепко-крепко меня обнял.

Интересно, что он сейчас делает? Как проходят его встречи.

— Проходите, — раздается голос Эрики Парнел, и вот я уже иду за ней по коридору с синей ковровой дорожкой в холодную комнатушку с одним столом и несколькими пластиковыми стульями.

Эрика оставляет нас одних, и мы со Сьюзи испуганно переглядываемся.

— Может, сбежим? — предлагаю я, лишь наполовину в шутку.

— Все будет хорошо, — отвечает Сьюзи. — Он наверняка окажется очень милым человеком! Знаешь, у моих родителей как-то был садовник. На вид — такой сердитый, но потом мы узнали, что у него дома жил кролик! И мы стали совсем по-другому…

Она замолкает, потому что распахивается дверь и в комнату входит человек лет тридцати. У него редеющие темные волосы, неряшливый костюм, а в руке одноразовый стаканчик с кофе.

Судя по всему, в его крови нет и капли доброты. Зря мы сюда пришли.

— Так, у меня мало времени. Которая из вас Ребекка Блумвуд?

Тон у него при этом такой, словно он спрашивает, кто из нас убийца.

— Э-э… ну я.

Набычась, он изучает меня с ног до головы.

— А это кто?

— Сьюзи— моя…

— Родственница, — уверенно говорит Сьюзи. Она оглядывает комнату. — А хереса у вас нет?

— Нет, — отвечает Джон Гэвин и смотрит на нее, как на инопланетянку. — Хереса у меня нет. К чему вообще этот визит?

— Так, во-первых, — взволнованно начинаю я, — я вам кое-что принесла. — Лезу в сумку и достаю конверт из того самого нью-йоркского магазина.

Это я сама придумала принести ему какую-нибудь мелочь, чтобы расположить к себе. В конце концов, это всего лишь проявление хорошего тона. А в Японии вообще только так бизнес и делают.

— Это что, чек? — спрашивает Джон Гэвин. — Э-э… нет, — слегка краснею я. — Это… открытка ручной работы.

Джон Гэвин как-то непонятно смотрит на меня, потом вскрывает конверт и достает открытку с серебряными узорами и розовыми перышками, приклеенными по углам.

Сейчас мне кажется, что надо было выбрать что-нибудь не такое девчачье.

Или вообще ничего не приносить. Но она так подходила к этому случаю.

«Друг, я знаю, что допустила ошибку. Но давай начнем все сначала?» — читает Джон Гэвин с удивлением. Потом вертит ее, как будто подозревая, что это какой-то подвох.

— Вы что, купили ее?

— Прелесть, правда? — радуется Сьюзи. — Их делают в Нью-Йорке.

— Ясно. Я это запомню. — Он кладет открытку на стол, и мы все на нее смотрим. — Мисс Блумвуд, вы для чего сюда пришли?

— Ой, да. Как написано в этой открытке… я понимаю, что… была далеко не лучшей… идеальной клиенткой. Однако я уверена, что вместе мы можем найти гармоничное решение.

Пока все идет нормально. Эту часть речи я выучила наизусть.

— То есть? — спрашивает Джон Гэвин.

Я откашливаюсь и продолжаю:

— Н-ну… ввиду непредвиденных обстоятельств я оказалась в несколько… затруднительном положении. И я подумала, не могли бы вы… хотя бы временно…

— Пожалуйста… — вставляет Сьюзи. — Пожалуйста… увеличить мой кредит… на некоторое время…

— Доброжелательность, — подсказывает Сьюзи. — Проявив доброжелательность… временно.

Конечно, я выплачу долг, как только это будет возможно. — Я останавливаюсь, чтобы отдышаться.

— Вы все сказали? — Джон Гэвин складывает руки на груди.

— Н-ну…, да. — Я оглядываюсь на Сьюзи. Да, мы все сказали.

Тишина, Джон Гэвин стучит ручкой по столу. Потом поднимает голову и говорит:

— Нет.

— Нет? — Я в недоумении смотрю на него. Просто… «нет», и все?

— Просто нет, и все. — Он откидывает волосы со лба. — Так что, с вашего позволения…

— Что значит «нет»? — вступает Сьюзи. — Вы не можете так просто отказать! Вы должны взвесить все «за» и «против».

— Я взвесил все «за» и «против». Никаких «за» нет.

— Но это же одна из ваших самых важных клиенток! — в ужасе вопит Сью. — Это же звезда телевидения Бекки Блумвуд!

— Это Бекки Блумвуд, которая за прошлый год шесть раз запрашивала увеличение лимита по кредитной карте, — отвечает он гаденьким голосом. — И которая ни разу за это время не сочла нужным держаться в рамках предоставленного лимита. Это Бекки Блумвуд, которая все время врала, не являлась на встречи, проявляла полное неуважение к банковским служащим и которая уверена, что мы тут работаем исключительно для того, чтобы дать ей возможность утолить свой необыкновенный аппетит к туфлям, Я смотрел ваше дело, мисс Блумвуд, и прекрасно представляю себе всю картину.

Тишина.

Мое лицо горит все больше, я боюсь, что сейчас разревусь.

— Как можно быть таким жестоким! — взрывается Сьюзи. — Бекки было так тяжело. Вам бы понравилось, если б про вас напечатали в газетах? Если б за вами шпионили?

— А, понятно, — с сарказмом отвечает он. — Вы думали, что я стану вас жалеть?

— Да! — говорю я. — Нет. Не совсем. Но я думаю, вы должны дать мне шанс.

— Я должен дать вам шанс. А что вы сделали, чтобы заслужить этот шанс? — качает он головой.

Мы молчим.

— Я просто… надеялась, что если я вам все объясню… — Беспомощно замолчав, я безнадежно смотрю на Сьюзи, желая только одного — поскорей уйти отсюда.

— Ой, какая духота! — тянет вдруг Сьюзи с хрипотцой. Она снимает жакет, встряхивает головой, поправляет волосы и медленно проводит рукой по щеке. — Мне так… жарко. А вам, Джон?

Джон Гэвин кидает на нее раздраженный взгляд.

— Что конкретно вы хотели мне объяснить, мисс Блумвуд?

— Что я очень хочу все исправить, — дрожащим голосом говорю я. — Чтобы все встало на свои места. Хочу быть самостоятельной и…