Шотландия. Автобиография
Шрифт:
Если правительство серьезно озабочено, за какую цену возможно отправить переселенцев, то думаю, это можно сделать намного дешевле, чем делается до сих пор… В соответствии с настоящими ценами на фрахт, на остров Кейп-Бретон, или в любое другое место, в Нью-Брансуик или в Новую Шотландию, корабль можно зафрахтовать по 25 шиллингов за тонну; в данное время на каждого взрослого пассажира отводится две тонны, включая и экипаж; но если правительство, для столь короткого рейса, разрешит не учитывать экипаж, но включит его в расчет сверх того, то будет существенная экономия; и при столь коротком рейсе, капитаны кораблей, кто занимается перевозками эмигрантов и с кем я общался, говорили, что это не будет ни в малейшей степени неудобством. Также есть траты на врача для столь короткого плавания, которые составят весьма значительные дополнительные расходы. Потом нужна провизия, согласно акту парламента, это
Продажа жены, 1828 год
Популярные листовки, таблоиды тех дней, продавались торговцами-разносчиками и лоточниками на улицах. Событие, описанное здесь, очевидно наделало столько шума, что о нем стало известно в Ньюкасле, где и был опубликован данный рассказ.
Подробное и полное «Сообщение о продаже женщины», по имени Мэри Макинтош, обвиненной своим мужем в злостном пьянстве, каковая имела место вечером в среду, 16 июля 1828 года, на Грассмаркет в Эдинбурге, с подробным описанием произошедшей впоследствии проклятой битвы.
Минувшим вечером среды, около шести часов, Мэри Макинтош была приведена на Грассмаркет своим мужем, который имел целью ее продажу. Преступление ее состояло в пьянстве и прелюбодеянии. Женщину держали на сплетенной из соломы веревке, обвязав вокруг пояса, а на груди была надпись «Продается с публичных торгов». Поглазеть на это нововведение собралось несколько тысяч зевак. Джон Ф-н, солдат и кузнец, начал аукцион, предложив делать ставки за несчастную женщину, но за шумом и громкими криками людей никто не мог ничего расслышать на протяжении десяти минут.
Когда толпа поутихла, народ начал изучать выражение лица женщины; вперед вышел продавец скота из Хайленда и, вытащив кошель, сказал: «Она будет хороша как любовница, я дам за нее десять и еще двенадцать шиллингов». Предложение вызвало немалое радостное оживление в толпе; затем коренастый лудильщик вновь взволновал толпу, сказав, что женщине никогда не видать Хайленда, и потом поставил на нее на шестипенсовик больше. В это время кто-то из биржевых маклеров-свиноторговцев «Килларни», крепко подвыпивший, распахнул рот, точно ворота, и громко заорал: «Я дам на два шиллинга больше, так как она хорошенькая». Сапожник из Ньюри, занимавшийся изготовлением бругов, вышел из трактира, пьяный, как [sic!] 50 кошек в мешке, подошел к человеку из «Килларни» и двинул его кулаком в брюхо, отчего тот упал замертво и пролежал так минут десять, а продаваемая женщина искренне расхохоталась, и крики толпы на сей раз были продолжительнее и беспрерывны. Сапожник, оказавшийся предполагаемым дружком женщины, подошел к аукционисту и сказал ему, что есть три претендента: он был так взбешен, что одним ударом повалил аукциониста наземь, разбив тому лицо в кровь. В толпе раздались громкие приветственные крики, люди смеялись над рыцарем молотка.
Женщины округи, числом около 700, собравшись и вооружившись камнями, причем некоторые даже кинули их, а другие завернули камни в чулки и носовые платки, устремились в атаку на толпу, нанося удары по всем, кто подворачивался под руку, добравшись наконец до аукциониста, они разодрали и расцарапали тому лицо самым жутким образом, вследствие нанесенного прекрасному полу оскорбления. Одна решительная женщина бросилась на Томаса М'Гайсгана, мужа той женщины, которую выставили на торги, и ударила его камнем. Эта женщина, подлинная героиня и жена подметальщика, выказала громадную храбрость в защите своего пола, и заявила: «Я тебе покажу, если ты вновь выставишь жену на торги, ты, презренный негодяй». Том ответил на ее удар и врезал ей промеж глаз, отчего те стали похожи на октябрьскую капусту. Подметальщик увидел, как ударили его жену, и совершил вылазку со своим мешком и обрезками; женщины приняли сторону метельщика и закричали громкими голосами, обзывая Тома старым хряком, завязалась всеобщая драка, и лишь благодаря вмешательству полиции все остались живы.
После того как восстановилось подобие порядка, толпа успокоилась, а шум стих, муж все же настоял, чтобы его жену продали. Женщину опять выставили на торг, и аукционист объявил, что если его не защитят, он больше не станет вести эти торги. Кто-то из молодых парней закричал, что вести торги тот все равно будет, и аукцион возобновился. Старый отставной матрос выступил вперед,
со словами: «Будь проклят мой смоляной топовый фонарь и железки от вант, но она — ладный маленький фрегат и вдобавок с хорошей оснасткой, и я дам за нее на полкроны больше последней ставки». «Продано, — закричала толпа моряку, — ты шустрый малый, и ты должен ее получить»; но когда один фермер-вдовец, падкий до женского пола, поставил за нее два фунта пять шиллингов, то аукционист продал женщину ему. Фермер забрал купленную женщину и увез с собой на лошади, и они отправились восвояси, а простой люд провожал их радостными и одобрительными криками.Сазерленд после «очистки земель», 1828 год
Дональд Маклауд
Спустя более десяти лет после того, как он был свидетелем жестокой очистки поместья в Сазерленде, Дональд Маклауд вернулся посмотреть на произошедшие перемены.
Спустя много лет, после очень долгого отсутствия, я в 1828 году вновь посетил родные места и побывал на богослужении в приходской церкви, ныне уменьшившейся в размерах и по виду больше похожей теперь на голубятню. Вся паства состояла из восьми пастухов, пришедших вместе со своими собаками, общим числом от двадцати до тридцати, священника, трех членов его семьи и меня самого! Я пришел после первого гимна, но в заключение нам был прочитан 120-й псалом, и мы были захвачены знаменитой мелодией «Бангора», когда пришедшие в возбуждение четвероногие слушатели вскочили на сиденья и подняли инфернальный хоровой вой. Затем хозяева набросились на псов, нанося удары крючковатыми посохами, чем только усугубили ситуацию; повизгивания и вой продолжались до самого конца службы. Я удалился, размышляя о постыдной сцене и сравнивая ее с тем, что наблюдал прежде, когда эту церковь посещала многочисленная и набожная паства. Какие чувства должны были одолевать почтенного мистера Кэмпбелла, стремящегося наставлять на путь истинный подобных прихожан!
Слушание дела Берка и Хэра, 24 декабря 1828 года
Уильям Хэр
В Эдинбурге, на протяжении года или около того, Уильям Берк, ирландский сапожник, и Уильям Хэр, ирландский землекоп, завлекали в снятое ими в аренду жилье людей и убивали их. Жертвами стали шестнадцать человек. Затем они продавали тела убитых анатому доктору Роберту Ноксу, хирургу Эдинбургского университета. Злодеев погубила их последняя жертва — старая женщина по имени Маджи Догерти, нищенка, известная под разными именами, в там числе Кэмпбелл и М'Гонгал. Она оказалась в их компании и была убита в ночь 31 октября 1828 года. На состоявшемся суде Хэр был свидетелем обвинения, изобличал своих сообщников и даже не получил приговора. Берка же за преступления повесили. Жители Эдинбурга, заполнившие в Рождество зал суда, где шел процесс, настолько были рады отделаться от Берка, что поглазеть на его препарированный труп, который использовали в качестве пособия на двухчасовой лекции хирурга доктора Монро, пришли 30 000 человек. Позднее с тела Берка была содрана кожа, которую продавали, продубив и нарезав на полоски. Из признаний Хэра становится понятно, что, вероятно, довелось пережить остальным жертвам этой преступной пары.
Вице-председатель Высшего уголовного суда: — Вы осознаете, что вызваны сюда как свидетель по делу, связанному со смертью пожилой женщины, по имени Кэмпбелл или М'Гонгал. Вы понимаете, что сейчас должны говорить лишь о том, что связано с нею?
На этот вопрос свидетель ответил вопросом: «О той старухе, сэр?»
Вице-председатель Высшего уголовного суда: — Да…
Лорд-адвокат: — Как долго вы были знакомы с Уильямом Берком?
— Около года.
— Вы прожили в Шотландии десять лет и жили в Эдинбурге?
— Да.
— Вы женаты, и тут у вас жена?
— Да.
— Когда вы познакомились с подсудимым Берком?
— Около года назад.
— И примерно в то же время вы познакомились с другой подсудимой, Макдугал [Нелли Макдугал, женой Берка]?
— Да.
— Она тогда жила с ним?
— Да.
— Ваше жилище находится рядом с их домом?
— На той же стороне улицы.
— Вы находились 31 октября сего года в пабе, который содержит некий Ример?
— Да.
— Сколько вы выпили?
— С четверть пинты.
— С вами кто-нибудь был?
— Нет.
— Он говорил вам, что у него в доме кто-то есть?
— Да.
— В котором часу все происходило?
— Наверняка не скажу, но день только начался. Он отвел меня в тот дом и велел затаиться, сказал, что в доме старуха, которую он собирается убить, а я посмотрю, что они станут делать; что в доме у него еще есть немного виски; что он привел женщину с улицы; и что он думает, что она для доктора будет самое то…
— Он употребил слово «убийство»; или вы поняли это из слов «самое то для доктора»?