Шотландская наследница

Но что это? Мозоли? На руке адвоката?

Еще одна загадка.

— А вы действительно адвокат? — спросила она.

— Страж закона, — с улыбкой поправил он. — Так будет точнее.

— А что, все американские законники спят с пистолетом под подушкой?

— Это зависит от их клиентов, — ответил Бен, тщательно подбирая слова.

— А откуда у вас на руках мозоли?

В ответ он обхватил ладонь Элизабет своей — огромной, словно медвежья лапа. Мягко пробежался по ладони пальцами, нащупал маленькие мозоли на ее руке.

— Это рука леди? — коротко спросил он.

— Как вы могли заметить, я не только леди.

— Все зависит от того, что вы понимаете под словом «леди», — сказал он.

Бен глядел на нее серьезно и внимательно; он все еще ожидал ее объяснений — как и зачем она оказалась в его спальне? Но и ей тоже было непонятно, почему он находится в спальне, где должна была спать Сара Энн. Его объяснениям Элизабет не верила. Во всяком случае, у них в семье с детьми так не церемонились.

Интересно, он на самом деле считает, что девочке грозит опасность? И поэтому поменялся с ней комнатами? Но это же просто глупо. Кому может прийти в голову обидеть ребенка?

— Пойдемте, — сказала Элизабет. — Поищем чего-нибудь от ожогов.

Бен немного подумал и снова кивнул.

— Миледи, — учтиво сказал он, открывая дверь, чтобы пропустить Элизабет вперед.

Когда они вышли в коридор, Бен запер за собой дверь спальни. Элизабет удивленно посмотрела на него, и он пояснил:

— Аннабел. Эта дрянь так и норовит сбежать при каждом удобном случае. Особенно, пока Генри нет поблизости.

В голосе Бена вновь прозвучала нотка одобрения, которая так нравилась Элизабет. Ей нравилось его чувство юмора — так не похожее на злые насмешки Хью, которые тот выдавал за иронию.

— А почему она всегда носит шарф? — поинтересовалась Элизабет, пока они шли длинным темным коридором.

— Подарок матери, — ответил Бен. — Она никогда с ним не расстается.

Элизабет захотелось побольше узнать о матери Сары Энн, но Бен говорил о ней так неохотно…

«Очевидно, это больной вопрос для него», — подумала Элизабет и ничего не спросила.

У Бена такие резкие, такие прямые манеры… как бы это сказать… такие американские. Нет, не стоит сейчас задевать тему, которая ему явно неприятна.

А почему, собственно, ему так неприятен разговор о матери Сары Энн? Может быть, потому, что он до сих пор питает к ней сильные чувства? Может быть, он любил эту женщину и любовь до сих пор жива в его сердце? Это, кстати, могло бы объяснить и его нежность в отношениях с Сарой Энн.

«А может быть, Сара Энн — настоящая дочь Бена Мастерса? — обожгла Элизабет неожиданная догадка. — Тогда все становится понятно. Мастерс сговаривается с американским адвокатом, которого нанял для поисков мистер Алистер. Они подделывают свидетельство о рождении… Хью, без сомнения, принял бы такую версию с большой радостью».

Саму же Элизабет внезапно осенившая ее мысль вовсе не обрадовала. Ей очень не хотелось, чтобы Бен Мастерс оказался жуликом. Хотя бы для того, чтобы не рухнули мечты — и покойного Джейми, и ее самой — о том, чтобы эта девочка оказалась настоящей наследницей. При этом Элизабет не стала углубляться в размышления о том, что ее желание видеть Бена Мастерса честным и порядочным человеком имеет под собой и другие причины.

Тем временем они спустились вниз и направились к кухонной двери. Здесь Элизабет зажгла лампу и вошла в чулан, где хранились лекарства и сушеные травы. Тут же нашлась и бутылка бренди — разумеется, предназначенная для тех же лечебных целей. Неизвестно, что думал по этому поводу американец, а сама Элизабет сейчас крайне нуждалась именно в этом лекарстве.

Нагрузившись всем необходимым, она вернулась в кухню. Бен стоял, прислонившись к стене, — огромный, мощный. И босой. Пуговицы на рубашке он, правда, успел застегнуть, и, заметив это, Элизабет с сожалением вздохнула. Однако несколько верхних пуговиц остались незастегнутыми, и даже оставшийся доступным для глаз вид его мощной шеи волновал Элизабет и притягивал ее взгляд.

Что же с ней происходит, растерянно думала Элизабет. Этот чужак мог оказаться и негодяем, и вором — кем угодно. Но ее тянет к нему. И с этим ей придется смириться.

Вот только не пригреть бы на своей груди змею!

Элизабет повела плечами, словно и в самом деле почувствовав прикосновение змеиного жала, и расставила на столе принесенные коробки.

— Вам не холодно? — поинтересовалась она. Бен не спеша окинул взглядом ее ночную сорочку.

— А вам? — спросил он.

— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос? — рассердилась Элизабет.

— Не всегда.

Ничего не скажешь, исчерпывающий ответ.

— Я всегда лечу себя сам.

— Я тоже, — раздраженно сказала она. И в самом деле, она давно уже привыкла заботиться о себе сама. Только сама.

У Бена чуть дрогнули уголки губ, и на лице появилась легкая улыбка — та самая, что так понравилась Элизабет.

— Расскажите мне о Хью и Барбаре, — попросил он. Элизабет повела плечами, стараясь скрыть смущение. Ей совсем не хотелось говорить о Хью и еще меньше — о Барбаре. Но, увы, это, кажется, неизбежно. Все мужчины непременно желают поговорить о Барбаре.

— Что бы вы хотели узнать?

— А вы их не любите, — заметил Бен.

— Мы все очень разные, — сказала Элизабет. — И у всех у нас разные интересы.

— А вас саму что интересует?

— Мне интересны люди, которые всего добиваются собственным трудом. Животные — за их неиспорченность. Искренность.

— А что интересует Барбару?

— Сами у нее спросите, — стараясь не выдать своего раздражения, ответила Элизабет.

— А Хью?

— Спросите у него, — с ноткой удовлетворения в голосе сказала она. Похоже, ей удалось вернуть должок и быть такой же краткой, как Бен в их недавнем разговоре.

— А много я получу прав, если Сара Энн будет признана законной наследницей?

— О да, — ответила Элизабет. — В этом случае до ее совершеннолетия вы будете распоряжаться Калхолм со всеми его землями и большей частью доходов. У меня и Барбары есть право на пожизненное проживание в доме, но и его вы сможете оспорить.

— Вас это должно огорчать.

— Не знаю, — сказала Элизабет.

— Почему?

Он был похож на дровосека. Вгрызается, врубается в нее, как в ствол топором. Настойчиво, неуклонно.

— Может быть, потому, что вы — не худший вариант, — ответила Элизабет, прибавив про себя: «Когда выбираешь из двух зол». Сказать-то она не сказала, но он все равно догадался.