Шоу гремящих костей

— Я друг Яны.

— То есть любовник?! — негодовал Ричард.

— Да как вы смеете?! Не оскорбляйте Яну, вы не даете возможности мне все объяснить!

— Вы не ответили на мой вопрос! Вы кто такой, наглец?! Я хочу знать ваше имя?!

— Карл Штольберг. И ваше сообщение я передам, она сейчас не может подойти, она в ванной комнате…

— Ах, вот оно что! Далеко у вас зашла дружба, наш ненаглядный, загадочный князь! Все-таки вы добились своего! Яна, когда вернулась из Чехии, была сама не своя, но потом все вернулось на круги своя. Я понял, что у нее была интрижка с тобой, но я простил ее за это, потому что понял, что она влюбилась по-настоящему. Наши отношения восстановились с течением времени, и вот снова появляешься ты! Мерзавец! Вы дождались, пока я уеду, и решили провести медовый месяц вдалеке от дома и вдвоем, как два голубка! Не думай, что я так просто отдам ее тебе!

— Да я… да вы… — От возмущения Карл не знал, что сказать, он словно забыл все русские слова разом.

Ричард отключил связь. Яна выглянула из ванной комнаты. Длинные мокрые волосы висели поверх запахнутого наглухо халата.

— Яна… — растерянно проговорил Карл, тщательно подбирая слова, — звонил твой муж… кажется, он не так меня понял. Извини, я не должен был брать твой сотовый телефон…

— Не извиняйся! Мне муж доверяет! — махнула рукой Яна.

— Я бы так не сказал, — покачал головой молодой князь.

— Я говорю тебе, что он не ревнует меня к незнакомым мужчинам. Ричард…

— Твой Ричард прекрасно знает, кто я! — возразил ей Карл.

— Ты назвал свое имя?! — в отчаянии выкрикнула Яна.

— Он сам спросил меня об этом. Я подумал, что, если я буду что-то скрывать, это покажется ему еще более подозрительным, — развел руками Карл.

— Черт! Черт! Черт! — выругалась Яна. — Твое имя — единственное мужское имя, способное вызвать приступ бешеной ревности у Ричарда!

Карл улыбнулся.

— Для этого у твоего мужа есть серьезные основания?

— Наглец.

— Что за семейка? Сначала твой муж меня оскорблял, теперь и ты туда же.

— Вы все выяснили? — несколько раздраженно спросила Алевтина и предложила: — Давайте уже спать!

Она повернулась к ним спиной и притушила свет.

17

Диана вошла в полутемное помещение ресторана при театре, и ее сразу же охватила нервная дрожь. Еще бы! Вместо обещанного Яной развлечения и отвлечения от своих проблем она дважды становилась свидетельницей убийства, причем один раз жертвой чуть не стала сама. И вот теперь, выйдя из неврологического отделения, забрав одну дочку из детской больницы, а другую от тети Шуры и отведя их домой, она снова, по напутствию Яны, притащилась в этот театр.

— Тебе там помогут, — многообещающе сказала ей Яна по телефону. — Работа не пыльная, а денег заработаешь. Мне сам хозяин заведения пообещал.

— Здравствуйте… — поздоровалась Диана с парнем за стойкой бара, — мне нужен Арнольд Иванович.

— А это я! — улыбнулся молодой мужчина с приятной улыбкой и живыми, темными глазами. — Трудные времена настали. У нас тут в театре творятся странные вещи, бармен Костя испугался и не вышел на работу, мне пришлось встать за него. А вы, как я полагаю, Диана? Честная и порядочная женщина, которая хочет поработать у меня официанткой?

— Да, это я… Только у вас я смогу работать через день и по вечерам. У меня есть основная работа — врач в поликлинике.

— Хорошо, хорошо! Сегодня поможешь мне?

— Обязательно, только скажите, что я должна делать?

Арнольд объяснил Диане ее обязанности, выдал форму, поднос и записную книжку. Она сразу включилась в работу — стала принимать у посетителей ресторана заказы. Какой-то наглый тип цинично оглядел ее, потом произнес:

— Арнольд, у тебя новенькая?! Чего такая хмурая? Ирина умела поднять настроение клиентам!

— Извините, я не Ирина.

— Не будь букой, деточка! — засмеялся один из посетителей и шлепнул Диану по мягкому месту.

Женщина вскрикнула. Арнольд вышел из-за стойки.

— Ребята, я бы попросил вас вести себя поприличнее.

— И это ты говоришь нам?! Да мы — твои постоянные посетители! Если мы с ребятами перестанем ходить в твой гадючник, ты обанкротишься!

— Я ничего не сказал вам обидного. Я попросил оставить официантку в покое, иначе некому будет принести вам даже пиво, — спокойно повторил Арнольд.

— Да ладно, хватит базарить.

Диана, побледневшая, испуганная, кивнула Арнольду в знак благодарности и продолжила свою работу. Когда мужчина, севший за самый дальний столик, убрал меню от лица и посмотрел на нее грустными голубыми глазами, она отшатнулась.

— Здравствуй, Диана. Что ты так испугалась? Я сильно изменился?

— Нет, твои бессовестные глаза, Влад, совершенно не изменились, — сухо ответила Диана, стараясь взять себя в руки.

— А вот ты сдала, старушка… — с пренебрежением осмотрел ее худую фигуру Влад, красивым жестом откидывая темную прядь со лба.

— Знаешь, жизнь без всякой поддержки с двумя детьми не красит женщину, — ответила Диана, нервно раскрывая блокнот, и спросила: — Что будете заказывать?

— Бифштекс с кровью!

— Может, вообще сырое мясо будете есть? Ты ведь хорошо научился пить человеческую кровь и трепать нервы.

— Не остри, — поморщился Влад.

— Зачем ты вернулся?

— Не думай, что из-за тебя! У меня умерла мама.

— Сожалею, хотя она не захотела меня даже увидеть и познакомиться со своими внучками.

— Да, моя мама не приняла тебя, но это было ее личное дело, — согласился Влад.

— Надеюсь, твоя мама довольна, то есть была довольна твоей нынешней жизнью?

— Не сомневайся. Она считала, что моя жизнь вполне налажена.

— Я рада за тебя. Что будете пить? Может быть, «Кровавую Мери»? — Диана теперь удивлялась тому, что когда-то любила этого человека. Сейчас она испытывала к нему только плохо скрываемое раздражение.

— Да, пожалуй…

— Салат?.. — продолжала перечислять меню Дина. — У нас тут не варят овсянку, сэ-э-эр!

— Из морепродуктов, — подтвердил Влад, захлопывая меню.

— Жалко, что у нас не подают на ужин женщин.

— Ты изменилась, Дианочка, не только внешне, ты не была такой язвой, — прищурился Влад.

— Да, прошли те времена, когда я с обожанием смотрела на тебя.

— Ты — слабая женщина! Давно бы вышла замуж за другого парня и жила бы припеваючи. Нет, ты выбрала другой путь: постепенно превращаться в старуху и плакаться всем окружающим, что тебя когда-то бросил с двумя маленькими детьми один подлец.