Шпаги и шестеренки (сборник)

– Сэр Леонард, еще минутку вашего внимания! Не могли бы вы написать это как можно крупней… и печатными буквами, пожалуйста. У меня не слишком хорошее зрение. Последствия контузии, знаете ли.

Сэр Леонард пожал плечами, что-то пробормотал и исполнил требуемое.

– Вот так! Пожалуйста. Что-нибудь еще?

– Нет, сэр. Закажите себе еще чашку шоколада и немного подождите.

– Но девочек же нужно спасать!

– Именно этим я и намерена заняться, – кивнула полковник Кольт. – Возьмите себе чашку шоколада, не сердите меня!

Сэр Леонард с испугом посмотрел на госпожу полковника. «Сэр Леонард», «из уважения», и все такое прочее нравились ему куда больше чем «лейтенант». Он смирился и вновь присел за столик.

– Сэр Дональд, подойдите ко мне на минутку, – попросила госпожа полковник.

– Да? – откликнулся тот.

– Вы не одолжите мне ту, первую записку?

– Вот она, а что…

– Помните, я говорила вам, что почерк это и есть личность?

– Помню.

– Я говорила также, что не имеет значения, пишет человек прописью или рисует печатные буковки. Для специалиста это не имеет значения, но в данном случае будет видно даже не специалисту.

– Не понимаю вас, госпожа полковник.

– Сейчас поймете.

На собственноручно написанный сэром Леонардом адрес легла записка от похитителя Мелоди.

– Вот так, – промолвила Хелена Кольт. – А теперь смотрите. Внимательно смотрите.

– Почерк богатого самодура… – пробормотал сэр Дональд. – Ох…

– Помалкивайте пока, майор.

– Слушаюсь, полковник.

У входа в кондитерскую вновь послышался шум.

– Госпожа полковник… тут еще одного свидетеля доставили! – доложил констебль.

– Отлично. Впустите его.

– Только он по-другому все рассказывает. По его словам, юную леди увез не полный невысокий господин, а тощий молодой человек, чьи приметы напоминают как раз пропавшего Генри Аткинса. И никакой другой девушки при этом молодом человеке не было.

– А! Это интересно! – оживилась госпожа полковник. – Пропустите свидетеля.

– Какая еще другая девушка? Кто это вам солгал? – от двери возмутился высокий крепкий парень. – Годфри Стокхилл, – представился он. – Я все отлично видел. Этот тип шел за ней и словно чего-то ждал. Тощий, в плаще, какой сейчас в моде у всяких поэтов и прочих придурков. Блондин. Волосы длинные, волнистые, а лицо… такие лица называют «одухотворенными», а я… вот честно, при виде подобной физиономии сразу ищу палку покрепче, потому что с такими типами надо поосторожнее. Так, что еще? Щербинка между передними зубами, на переносице вмятинка, шарф полосатый, словно этому мерзавцу холодно. Вот он за этой юной леди и крался… Я сразу почуял неладное. Решил на всякий случай проследить. И ведь не ошибся. Юная леди вдруг оступилась, покачнулась и стала оседать. Тогда этот тип мигом к ней подскочил, подхватил на руки, подозвал кеб и скрылся. Я бросился было следом, но не успел. Далеко были. Не догнал.

– Как интересно, юноша, – задумчиво мурлыкнула госпожа полковник. – Значит, мистер Годфри Стокхилл?

– Да, госпожа Кольт.

– Госпожа полковник. Я на службе.

– Прошу прощения, мэм.

– Я же говорил! – из своего угла вскинулся сэр Леонард. – Арестовать надо этого Аткинса. Ясно же, что это он во всем виноват! Такие, как он, даже смотреть не смеют на леди из благородных семей! Дональд, что ты на меня так смотришь? Делай же что-нибудь! У тебя дочери пропали! Ты что, не видишь, что полиция предпочитает проводить время в кондитерской?!

– Да. Верно, – задумчиво кивнула госпожа Кольт. И, обернувшись к официантке, добавила: – Чашку шоколада за вот этот столик. И погорячей, пожалуйста! Отлично. Благодарю вас.

Она принюхалась к содержимому чашки и довольно кивнула.

– В самый раз.

А затем подошла к свидетелю и протянула горячий шоколад ему.

– Выпейте, юноша. Как вас там? Годфри Стокхилл, что ли? Выпейте, это вас взбодрит. Тяжело ведь столько врать, наверное…

– Что? – ахнул тот и машинально взял протянутую ему чашку шоколада.

– Да как вы смеете?! – от возмущения голос сэра Леонарда взлетел на две октавы вверх, выдав роскошного «петуха». – Джентльмен никогда не лжет!

– Два других свидетеля рассказали совсем другую историю, – пожала плечами госпожа полковник.

– Два других свидетеля?! Бакалейщик и выжившая из ума старуха! Ничего себе у вас свидетели! И вы посмеете поставить их слово выше слова благородного человека?!

– Посмею. Ведь они сказали правду.

– Да вы просто прикрываете этого Аткинса! Кто он вам? Любовник?

Госпожа полковник очаровательно улыбнулась.

– Да нет. Как-то не вышло настолько с ним познакомиться.

Она подошла к сэру Годфри и внимательно его осмотрела. С ног до головы.

– Госпожа полковник. Мэм. Я понимаю, что вы на службе и все такое. Но это не дает вам права меня оскорблять.

– Пейте шоколад, Годфри. Остынет.

– И обращаться ко мне, как к простолюдину или преступнику вы тоже не имеете права.

– Один почему-то уверен, что я «не посмею», другой, что «не имею права». Забавно. Так вы не хотите отведать шоколада, пока еще есть время? Зря. Впрочем, дело ваше.

Она качнулась с пяток на носки и обратно.

– Итак, мистер Годфри, вы показали, что имели желание спасти юную леди, но не успели, потому что и она и ее похититель были от вас далеко. Я верно излагаю?

– Да, мэм. Точно так, – с облегчением ответил Годфри и поставил чашку шоколада на ближайший столик.

– Указать примерное расстояние от вас до них вы можете?

– Шагов за тридцать-сорок, мэм. Я никак не мог успеть.

– Тогда каким образом вы умудрились разглядеть щербинку между передними зубами и вмятинку на переносице? К тому же большинству юношей свойственно разглядывать девушек, а не их спутников. Так зачем вы мне врете, Годфри?

– Я не… не лгу! Это…

– Молчать! – маленькая полковник Кольт словно бы вдруг выросла. Тяжело и страшно шагнула она к свидетелю, в единый миг превратившемуся в подозреваемого. Ее левая рука ухватила мистера Годфри за шиворот. В правой словно по волшебству возник револьвер. – Кто тебя нанял? Ну?!

– Никто. Я говорю правду, мэм. Не знаю, как вышло, что я все увидел и запомнил, но это правда!

Сухо щелкнул взводимый курок, но еще суше прозвучал голос полковника Кольт:

– Неправильный ответ, Годфри. Попробуй еще раз.

– Мэм, я джентльмен… – пролепетал он, жалко искривившимися губами. – Я слово дал, что не выдам… я не могу…

– Дошло, наконец, что не шучу? – усмехнулась Хелена Кольт. – Пуле, знаешь ли, безразлично, джентльмен ты или поденщик. Мне достаточно слегка согнуть указательный палец, и твой джентльменский род на тебе закончится.

Мистер Стокхилл почти беззвучно заскулил. Дуло револьвера смотрело на него с тяжелой настойчивостью фотографического аппарата – вот только вылететь оттуда собиралась отнюдь не птичка.