Шпана

Я тоже ждать не стал, вдруг он полицию кликнет, и очень быстрым шагом убежал к Лёхе.

– Ну как прошло-то? – нетерпеливо спросил брат.

– Всё путём, – спокойно ответил я, – за дом он нам николашку обещал отдать… ну писят рублей то есть, а насчет дальнейшего потом ещё поговорим, он подумает.

– Здорово! – обрадовался брат, – заживём таперича.

– Ты погоди радоваться-то, – осадил его я, – раньше времени. У нас теперь на кону разговорчик с местными авторитетами…

– С кем, с кем? – не понял брат.

– Со Шнырём и Ножиком, пошли готовиться.

––

Задание, которое я дал Щуке, было очень простым – нанять на час-два автомобиль, на котором мы бы и прибыли на место стрелки. Понты в таких разборках это первое дело, если они пешком придут, а мы на колёсах, у нас же сразу преимущество возникнет, правильно? А для этого я отдал Щуке крест, чтобы он загнал его на базаре, тех двух рублей с полтиной для наёма частного авто явно недостаточно будет, посчитал я.

Крест он загнал за восемь с полтиной, больше никто не давал, сказал, а авто нанял на два часа за пятёрину, и то торговался с шофёром битый час, тот хотел червонец, но в конце концов вошёл в положение. Машина будет ждать нас на ярмарке справа от китайских рядов через час с четвертью.

– И да, ещё одна подробность, – добавил Щука, – сидений в машине только четыре, так что более этого количества он народу взять не может.

Я вздохнул и решил апостолов оставить за скобками выяснения отношений – пусть на хозяйстве пока посидят, а Щука продолжил:

– Наган-то мне выдашь али как?

– Обязательно, – твёрдо ответил я, – прямо перед делом лично тебе в руки передам. Стрелять-то умеешь али как?

Щука заверил меня, что справится. Апостолы опять надулись, как мыши на крупу, когда я им сказал об изменении диспозиции. Ну как смог, успокоил их тем, что впереди ещё много славных дел предстоит, так что будем им, где проявить свою молодецкую удаль. Тем более, что и одёжка на вас пока аховая, а там надо будет пыль в глаза пускать.

Выдвинулись к месту базара ровно в семь, как я и говорил ранее (часов у нас конечно никаких не было, надо, кстати озаботиться будет в ближайшем времени, но тут каждые полчаса пробивали время на главном ярмарочном доме, типа рынды на корабле), авто нас должно было ждать у китайских рядов, как сказал Щука. И действительно ведь ждало – я аж охренел и хотел было сказать «ну и рыдван», но сдержался.

Это был, если верить табличке на кузове «Даймлер-Моторен-Гезелшафт», произведённый, как вы наверно уже догадались, компанией Даймлер, ещё без приставки Бенц, в городе Штутгарте. Да в принципе для нижегородских бандитов пойдёт и такой рыдван, подумал я. Вокруг него вертелось, конечное дело, толпа малолетних детишек, а их лениво отгонял в разные стороны шофёр, тощий, усатый, длинный и весь закутанный в кожу… напомнил мне Козлевича в исполнении дяди Боярского из известного фильма. Щука тут же подошёл к нему и пошептал что-то на ухо, тот с удивлением воззрился на нас с Лёхой, но сказать ничего не сказал, а только кивнул нам в сторону задних сидений, а сам уселся на водительское место (оно кстати справа было – большинство первых автомобилей почему-то праворульками делали). Рядом с ним с важным видом уселся Щука, мы залезли назад, Лёха при этом весь извертелся и испрыгался на мягких диванных подушках, и тронулись в наш недолгий путь, непрерывно гудя клаксоном.

Так я и не спросил, как его зовут-то, подумал я, прыгая на ямах и ухабах ярмарочного булыжника, ладно, пусть Козлевичем побудет. Прокатили мимо главного плашкоутного моста, углубились в сеть рядов и павильонов Стрелки – тут почему-то в основном постоялые дворы были и парикмахерские.

– А теперь куды? – наконец-то нарушил своё молчание Козлевич.

– Огибай церковь справа, – важно отвечал ему Щука, – там проезд будет, по нему ещё чуть и останавливайся.

Водитель так и сделал, дорога тут уже перешла из булыжного состояния в грунтовое, колей, слава богу, не было, ввиду полного отсутствия большегрузов. Через двести примерно метров слева потянулись сумрачного вида амбары, очевидно те самые соляные ряды, а справа осталось с десяток метров до берега Волги.

– Стой, – скомандовал Щука Козлевичу и добавил для нас с Лёхой, – выходим, вон они нас ждут.

И он показал на двух вполне приличного вида мужиков, которые стояли у дальнего конца складов и лениво отгоняли мух.

– Давай пистолет, – нетерпеливо добавил Щука, – потом поздно будет.

– Держи, – пожал плечами я, доставая второй наган из-за пояса, – он без самовзвода, надо курок каждый раз на себя отщёлкивать.

– Да знаю я, пользовался таким, – сказал он, осторожно принимая в руки наган. – Пойдём, ты впереди давай, а мы за тобой.

– Держитесь уступом, – проинструктировал их я, – один чуть ближе, другой чуть дальше. А ты, – обратился я уже к шофёру, – сиди и никуда не дёргайся, у нас тут дела минут на десять-пятнадцать, потом вернёмся, откуда стартовали.

Мужики с дальнего конца складов тем временем смотрели на наше прибытие, открыв рты – видимо сумел я их пронять этим автомобилем. Приблизились к ним на пять-шесть метров, тогда я сказал:

– Здорово живёте, граждане бандиты. Зачем звали, рассказывайте…

А дальше произошло то, что я, в общем и целом, с самого начала подозревал – сзади послышался щелчок взведённого курка и голос Щуки:

– Я их обоих на мушке держу, ребята – ты, Санёк, и ты, Лёха, кидайте свои пистоли под ноги, а то хуже будет!

Я медленно повернулся назад:

– А я тебя ещё вчера подозревать начал, Щука. Когда ты очень револьвер себе захотел.

И я сделал шаг к нему.

– Не подходи, замочу! – заорал он во весь голос и протянул дуло нагана ко мне, хотя, казалось, его уже дальше некуда протягивать.

Краем глаза я заметил, что те два мужика смотрели на это представление с большим интересом.

– Давай мочи, а я посмотрю, как у тя духу хватит, – храбро заявил я ему, ничем, впрочем, не рискуя, из патронов, которые у него в барабане сидели, я еще утром высыпал весь порох и вставил пули обратно… на всякий случай.

Руки у Щуки задрожали совсем уже крупной дрожью, но на спусковой крючок он таки сумел нажать. Курок щёлкнул, но ничего не произошло. Он снова взвёл курок и опять спустил его, опять пшик.

– Ну чё, замочил, дурень? – спросил я, отбирая у него наган, – теперь тебя бы по уму замочить надо за предательство, но руки неохота марать. Скидовай одёжку, которую мы тебе на наши деньги купили.

Он быстро разделся, я скомандовал Лёхе подобрать вещи.

– И остаток денег давай, который от наёма остался.

Он вытащил по-прежнему дрожащими руками горстку серебра и меди из кармана нательной рубахи и передал её мне.

– А теперь пшёл вон, чтоб я тебя больше не видел – увижу, замочу, второго шанса у тебя не будет.

Щука не стал дожидаться повторного приглашения и припустил назад к собору, только пятки замелькали. А я повернулся и зашагал к тем двум бандитам, на ходу засовывая наган за пояс, а неудобно-то как с двумя револьверами ходить, кто бы мог подумать.

– Приношу извинения за непредвиденную задержку, господа, – начал я свою речь, – сейчас она устранена, и мы можем продолжить нашу беседу. Со всем вниманием слушаю вас.

Тот, который выглядел постарше и повыше ростом, отклеился наконец от стены склада и пододвинулся ко мне на дистанцию, с которой удобно было бы разговаривать.

– Я Боря Ножик, а он Сёма Шнырь, слышал про таких?

– Ну как не слышать, – осторожно ответил я, – вы люди уважаемые и известные.

– Вчера ты не делу наехал на нашего положенца Чижика, теперь ответ держи.