Шпион, который ее убил

– На нас смотрят. К чему подобные сцены? Думаете, Маргарита Марковна погладит вас по головке за рвение?

Не вынимая телефона из кармана пальто, Бондарь, действуя одной рукой, сдвинул заднюю крышку, извлек чип-карточку и вернул крышку на место. Привычка не сохранять в памяти «Нокии» ничего лишнего пошла на пользу. Прежде чем расстаться с ней, Бондарь погонял на скулах желваки, давая понять, что не хочет подчиняться Щусевичу.

– Хватит упрямиться, – прошипел тот. – Мобильник вам вернут. Не делайте из мухи слона.

Тянуть дальше резину не имело смысла.

– Возьмите, – поморщился Бондарь, вручая выпотрошенную трубку Щусевичу. – Расписка будет?

Ответа не последовало. Пестрая группа людей снялась с места и направилась к выходу из здания. И никто не заметил, как Бондарь сломал и выбросил на ходу крохотную пластинку. В некотором роде он обезопасил себя, но лишился единственной ниточки, связывавшей его с центром.

За группой людей, среди которых находился Бондарь, следовал мужчина, лицо которого было невозможно разглядеть из-за низко опущенного капюшона «аляски». Стремительно наклонившись, он поднял клочки микрочипа и сунул их в карман.

* * *

Когда четверо мужчин и одна женщина вышли на улицу, со стоянки ловко вырулил и подкатил прямо к ним грязный черный джип с краснодарскими номерами. Чемодан Бондаря перекочевал в багажное отделение. Щусевич занял место рядом с охранником, усевшимся за руль. Второй охранник и Раиса расположились по обе стороны от Бондаря. Это его не смутило. В такой тесноте да при наличии «вальтера» он мог разделаться со всей честной компанией в считаные секунды.

Джип заурчал, поерзал на утрамбованном снегу и рванулся прочь от аэропорта. Седоки хранили молчание. Лишь когда они проехали километров пять, Бондарь услышал, как Щусевич, тайком наблюдавший за шоссе через панорамное зеркало заднего обзора, тихо произнес:

– Все в порядке, можно возвращаться.

Джип тут же развернулся и помчался в обратном направлении. Обогнув аэродром по периметру, водитель подкатил к воротам, на которых висел жестяной щит, предупреждавший: «Внимание! Посторонним проезд воспрещен! Предъявите пропуск!»

Вышедший из караульной будки сержант заглянул в джип, принял у водителя деньги, распахнул ворота настежь и приглашающе мотнул головой.

Бондарю не понравились эти предосторожности. Очень уж происходящее напоминало похищение. Было ясно, что проверки еще не закончились. Может быть, они только-только начинались по-настоящему? И ради этого Бондаря заманили за тридевять земель от Москвы?

Он спросил у Раисы:

– К чему эти сложности? Разве нельзя было прогуляться сюда пешком?

– Мое дело маленькое, – ответила она. – Встретить, сопроводить. Остальное меня не касается.

Зубочистка волшебным образом вновь появилась между ее обветренными губами. Бондарь хмыкнул.

Джип миновал вереницу алюминиевых ангаров, выехал на летное поле и притормозил возле темно-зеленого вертолета с небрежно закрашенной звездой на борту. Плоское днище, обтекаемое акулье рыло и хищно растопыренные лапы шасси выдавали военное происхождение машины. Это был вертолет «МИ», но не прозаическая «восьмерка» и даже не «двадцать четверка», а двадцать девятая модель: маневренная, вместительная, оснащенная по последнему слову техники.

– Вам приходилось когда-нибудь летать в таких «вертушках», нет? – спросила Раиса у Бондаря, когда они выбрались из джипа. – Это так увлекательно. С борта открывается прекрасный вид на горы.

– Просто изумительный вид, – поддакнул Щусевич, в глазах которого появилось затравленное выражение. Стало ясно, что он не в первый раз летит вертолетом и никакой радости по этому поводу не испытывает.

Пилот, фигура которого угадывалась за голубоватым плексигласовым фонарем, поднял большой палец. Двое техников в линялых комбинезонах приготовились вытаскивать колодки из-под колес, а шестилопастный винт начал вращаться все быстрее и быстрее, вздымая вихри снега. Морозный день наполнился свистом и грохотом. Зубочистка, подхваченная воздушным потоком, вырвалась из губ Раисы и унеслась к черту на кулички, ведьминский хвост ее пегих волос затрепетал на ветру мочалом воздушного змея.

Щусевич уже карабкался по металлическому трапу. За ним последовала Раиса, оказавшаяся проворнее, чем можно было ожидать.

– Теперь вы! – проорал охранник, держа чемодан Бондаря.

Он подчинился. Салон вертолета был полностью переделан, являя собой что-то среднее между кают-компанией и гостиничным номером. Правда, привинченная к полу мебель, стальная дверь и крохотные оконца создавали атмосферу тюремной камеры. Едва пассажиры расселись по местам, как вертолет завибрировал, подпрыгнул и завис в воздухе, опустив массивное рыло к земле. Затем, подобно гигантскому зверю, учуявшему след, он выпрямился, накренился и резво устремился вперед.

– Я хотел бы пересесть поближе к окну, – громко сказал Бондарь, которому досталось кресло в хвостовой части отсека.

– Темновато? – посочувствовал Щусевич. – Ничего, сейчас мы наберем высоту, и свет автоматически включится.

Так и вышло. Раиса взяла со столика кипу газет и протянула их Бондарю:

– Если захотите разгадывать кроссворды, могу одолжить вам ручку.

Бондарь с шуршанием развернул номер «Московского комсомольца» и прикрылся страницами, чтобы не видеть спутников. Предоставив ему сидеть в глухом закутке, они лишили его возможности проследить маршрут вертолета. Определить вслепую, куда держит курс пилот, сумел бы разве что почтовый голубь. Бондарь обратился к сидящей напротив Раисе:

– Куда мы направляемся?

– На базу, – откликнулась она, перекрикивая неумолчный шум двигателей. При этом очередная зубочистка исчезла у нее во рту и вновь высунулась наружу.

«Змея», – пронеслось в мозгу Бондаря.

– А где база? – спросил он.

– В местах не столь отдаленных! – крикнула Раиса. Собственная шутка рассмешила ее настолько, что она едва не поперхнулась зубочисткой.

Бондарь подумал, что давно уже не испытывал такой ненависти к женщине. Да и женщину ли он видел перед собой? Бабские косички в последнее время завели многие представители сильного пола, а имя «Раиса» – правильно ли Бондарь его расслышал? Что, если он видит перед собой какого-нибудь обрусевшего немца Райса? Тогда получают объяснение и наряд этого типа, и его фигура, и привычка баловаться зубочисткой.

– Любите побродить с ружьишком в горах? – спросил Бондарь, вежливо улыбаясь.

– С ружьишком? – удивленно прозвучало в ответ. – Зачем с ружьишком?

– Ну как же! А охота? – Бондарь заговорщицки подмигнул. – Всякие там барсуки, дикие кабаны, медведи…

– Делать больше мне нечего! Какие кабаны?

– Добыча… Охотничьи трофеи… Пиф-паф, ой-ей-ей…

– Что за бред? За кого вы меня принимаете?

Возмущенное квохтанье Раисы свидетельствовало о ее несомненной принадлежности к женскому полу. Но попутно выяснилось еще одно важное обстоятельство. При слове «охота» безучастный до сих пор охранник странным образом оживился, а услышав выражение «пиф-паф», затрясся от смеха, косясь на Бондаря через плечо.

«Да, мы здесь иногда охотимся, – говорил его взгляд. – Но не на барсуков и даже не на медведей. И когда в горах звучат выстрелы, то не забывай креститься, любознательный гость. Потому что однажды добычей станешь ты сам».

* * *

Вертолет набирал высоту, идя со скоростью примерно двести километров в час. Прикинув время и положение солнца, можно было предположить, что курс взят на северо-восток.

– Почти добрались, – сообщила Раиса, которой надоело развлекаться перебрасыванием зубочистки из одного угла рта в другой. – Минут через десять будем садиться. Вас ждут незабываемые впечатления.