Шпион судьбу не выбирает

Однако приобретение постоянного спутника жизни из числа отечественных денежных тузов в ее планы не входило — она спала и видела себя гражданкой Франции или Англии. По ее твердому убеждению, только там она смогла бы развернуться во всю ширь своих недюжинных способностей и дарований.

Свое намерение перебраться на Запад она воплощала планомерно и настойчиво. Ко времени приезда Валентины в Москву она оставила ВГИК и теперь постигала французский и английский языки на филологическом факультете МГУ — заграницу надо встретить во всеоружии!

По натуре скрытная и осторожная, свое намерение сменить страну проживания она утаивала даже от Валентины, ближайшей подруги и подельницы. Отчасти это можно было объяснить ее неудержимым эгоизмом и гипертрофированной завистью, в основе которых лежал комплекс неполноценности, порожденный чувством мнимой вины в своем провинциальном происхождении.

Мальвина относилась к категории весьма опасных людей, потому что не была обременена предрассудками и моралью. Привлекательность ее состояла не только во внешней красоте — порочный гибрид отца-курда и матери-полячки с Западной Украины — была чертовски хороша собой! Она подкупала своей откровенной жадностью до всех жизненных и, прежде всего, сексуальных утех. Коктейль кровей и безродное происхождение давали ей сок и силу — Мальвина по сравнению со своими сверстницами, слепыми котятами, была молодой волчицей. Прожив в Москве около десяти лет, она приобрела такой внешний лоск и такие изысканные манеры, что даже коренные столичные интеллигенты удивились бы, узнав, что она — уроженка окраины советской империи.

Мальвина обладала абсолютной способностью к мимикрии. Все время, оставшееся от любовных приключений и афер, она усердно работала над собой и своим имиджем.

Мальвина никогда не сквернословила. Выражалась скупо, содержательно, с налетом снобистской скуки. В голосе звучали плавные светские интонации, а при необходимости она умела напустить на себя молчаливую таинственность. Одевалась с аристократической простотой. Даже имея множество драгоценностей, — подарки от воздыхателей и партнеров, — она носила лишь платиновый браслет, украшенный крупными сапфирами. Его изысканная красота свидетельствовала о ее хорошем вкусе и достатке, а это — надежный пропуск в великосветские столичные салоны. В общем, для окружающих Мальвина являла образчик успешной молодой женщины, а не элитной куртизанки.

Мезальянс по-советски

Как только злые языки обвинили Валентину в развале семьи Федотовой и Видова, Мальвина, засучив рукава, принялась устраивать личную жизнь подруги — и преуспела. Ее интригабельный ум сразу подсказал оптимальный выход — наперсницу надо выдать замуж! А так как обе девушки недостатка в поклонниках не испытывали, то простор для маневра был достаточно широк. Вскоре сыграли пышную свадьбу.

Мальвина не могла отказать себе в удовольствии отомстить за поруганную честь подруги. Прекрасно зная, что Федотова пребывает в одиночестве, она отослала ей исполненное на гербовой бумаге приглашение, в котором указывалось: «сочетающиеся законным браком академик Балалыкин и актриса Борзых почтут за честь лицезреть на своем торжестве супругов Наталью Федотову и Олега Видова».

…Новоиспеченный муж — престарелый академик-вдовец — стал не только «пластырем», что заклеил рты столичным сплетникам, раздувавшим слухи вокруг имени Валентины, но и явился тем «козлом», который оплачивал причуды и капризы подруг-нимфоманок.

Мальвина, под видом сестры Валентины, перебралась жить к счастливым молодоженам в высотку на площади Восстания. Окно ее комнаты выходило на здание американского посольства. Один его вид вдохновлял ее на поиски новых путей достижения своей цели — выезда на постоянное жительство за рубеж. Но свое намерение Вишня хранила в тайне даже от подруги.

Впрочем, Валентина после неудачи с Видовым впала в глубокую депрессию, поэтому ее не интересовали планы Мальвины.

— Лекарство от мужчин — это мужчины! — заявила Мальвина, и приятельницы бросились искать новых знакомств и развлечений. Уже втроем они стали посещать элитные московские рестораны: Центрального дома литераторов, Всероссийского театрального общества и Центрального дома работников искусств, где собирались представители столичной богемы. Подруги, нисколько не стесняясь присутствия супруга-старика, во всю флиртовали с понравившимися артистами, офицерами и представителями теневого бизнеса.

Новые знакомства имели бурное продолжение на даче академика, где устраивались грандиозные приемы, в конце которых девочки, по сложившейся традиции, напропалую совокуплялись с блестящими кавалерами. Вечер, начавшийся светским раутом, заканчивался сеансом группового секса на ковре гостиной, в оранжерее или в роскошном бассейне и… обязательно при свечах.

В это время вечно простуженный академик находился в ванной комнате, где, обложившись ингаляторами и намазавшись мазями от выпадения волос и появления веснушек, истязал себя очередным курсом лечения. Выживший из ума ученый, к тому же сексуальный банкрот, он лечился от всех болезней сразу с маниакальным упорством: зубы чистил шесть-семь раз в день, столько же раз заставлял Валентину делать ему очистительные клизмы. Ежедневно принимал горсть таблеток витаминов, а для профилактики атеросклероза беспрерывно щелкал семечки. Все бы ничего, но того же он требовал и от своей пышущей здоровьем супруги…

Порченые фрукты с Черного континента

Несмотря на все ухищрения Мальвины Валентина чахла на глазах, ее безразличие к жизни вслед за разлукой с Видовым усиливалось. Чтобы вывести подругу из этого состояния, Мальвина решила соблазнить ее экзотическими плодами Черного континента — неграми, с которыми поддерживала отношения, проживая в общежитии МГУ.

В жаркий июльский день подруги устроили на даче эксцентричный прием, чтобы «отпраздновать» госпитализацию академика в кремлевскую больницу.

Валентина после бурно проведенной ночи, закончившейся традиционным групповым сексом под утро, лежала обнаженная на надувном матрасе в бассейне и безучастно наблюдала за гостями. Некоторые негры нагишом резвились в саду, гонялись за подружками напрокат, самозабвенно предаваясь игре с одним, раз и навсегда утвержденным, правилом: «кто кого поймал, тот того и отодрал». Остальные гости сгрудились на импровизированной танцплощадке и отрешенно стриптизировали. Иссиня-черные, как баклажаны, лоснящиеся и пружинистые негры двигались с грацией гепардов. Каждый танцор являл собой секс-символ во плоти, а в каждом узоре танца сквозило неприкрытое сладострастие. Валентине эти танцы напоминали совокупления без единого прикосновения.

Негры, потомки бывших рабов из Африки, обучаясь в Стране Советов, угнетенными себя не чувствовали. Отнюдь! Своим поведением подчеркивали, что они — хозяева положения. Бравировали возможностью беспрепятственно выезжать в любую страну мира, приобретать недоступные гражданам «совка» вещи в «Березке» и при желании обладать любой приглянувшейся москвичкой.

Действительно, некоторым нашим девушкам негры открыли прелести заграничной жизни. Они не носили башмаков с истоптанными каблуками, от них исходил элегантный запах дорогой туалетной воды, они курили чарующе ароматные американские и английские сигареты. С этих сигарет Валентина пристрастилась к курению. Но на этом для нее заканчивался негритянский шарм. Пару раз побывав в постели с чернокожим, Валентина сделала для себя вывод, что «баклажаны» — никудышные любовники, начисто лишенные даже намека на сентиментальность. Примитивно-откровенная, а иногда и наглая — я тебя хочу! — похоть. Поговорить не о чем. Для нее негры были всего лишь «роботами с яйцами». Валентина была убеждена, что в общении с нашими женщинами всякий представитель черной расы преследовал одну цель — секс. Обладание женщиной для него — разновидность спорта и возможность самоутвердиться. Еще бы! Ведь под ним белая женщина. Чтобы показать свое превосходство над партнершей, негр, не прерывая фрикций, мог закурить, начать грызть яблоко, шоколад и даже — фу, какая мерзость! — ковырять пальцем в носу. Одного лишь этого нюанса было достаточно, чтобы Валентина сделала для себя вывод: все негры — нравственные пигмеи и такие же фанфароны, как и выходцы из закавказских республик. У них всех и в сознании, и в крови было одно: лучше казаться, чем быть.

Сексуальный бойкот

Валентина увидела, как от группы танцующих отделился Поль Мламбо — друг Мальвины, шофер французского посольства. Качаясь из стороны в сторону, он нетвердой поступью направился к бассейну.

При знакомстве Поль представился Валентине помощником военно-морского атташе посольства Франции в Москве, что походило на правду — в гости приезжал на разных дорогих иномарках, привозил английские и американские сигареты, «Кока-Колу», всемирно известный вермут «Чинзано» и «Мартини». Но однажды был разоблачен собственной женой, которая, выследив неверного супруга, явилась к Валентине и рассказала всю правду о его семейном и служебном положении. Поль об этом не догадывался. А подруги, которым надоели его домогательства, чтобы раз и навсегда избавиться от лгунишки, устроили ему показательную экзекуцию.