Шпион судьбу не выбирает

Мальвина отметила, что половину посетителей составляли люди в возрасте от 30 до 40 лет, вторую половину — малолетки до 17 лет и пенсионеры, некоторым из них можно было смело дать все 80.

В зале было расставлено множество столов, на которых красовались живописно разложенные мужские и женские гениталии из резины и пластика. Пожалуйста, можешь взять себе на память или для практических занятий. Их стоимость все равно входила в цену билета. Некоторые любопытствующие посетители тут же у столов примеряли на себе эти аксессуары анонимного секса.

Вдруг ведущий заметил в толпе голливудскую звезду, неотразимого бисексуала Микки Рурка.

— Микки! — заорал что есть мочи диджей в микрофон. — Кого ты выберешь для утех сегодня — мальчика или девочку?!

— У меня сейчас сезон мастурбации! — криво улыбнулся голливудский кумир и скрылся в толпе.

Ведущий подогревал гостей призывами:

— Не стесняйтесь и чувствуйте себя как дома у любовницы или любовника!»

Впрочем, не на тех напал — застенчивости среди посетителей Клуба Мальвина не наблюдала.

Толпа резвилась у стенда с резиновыми куклами: там проводился конкурс танца. Сплясав хоть брэйк, хоть гопак, победитель-эротоман получал в качестве приза резинового партнера или партнершу — в зависимости от своей сексуальной ориентации.

Для тех, кто испытывал стеснительность или прибыл без дружка или подружки, были оборудованы отсеки «анонимного секса». Из них неслись характерные сладострастные мужские и женские стоны. Нетрудно было догадаться, что посетители онанировали там со звероподобным усердием. Все отсеки были снабжены нехитрыми приспособлениями: стул, порнофильм и дырочки в стенах, чтобы наблюдать за поведением расположившихся в соседних комнатах таких же энтузиастов жанра.

Теперь, проходя мимо кабинок, Мальвина вспомнила анекдот, рассказанный ей в Москве кем-то из многочисленных друзей африканцев:

«Объявление в публичном доме: половой акт — 50 франков; наблюдение за половым актом — 75 франков; наблюдение за наблюдающим половой акт — 100 франков».

Воистину, не анекдот, а сама жизнь!

…Пенсионеры отдавали предпочтение классике, собираясь возле импровизированных театральных подмостков, где один половой акт сменялся другим. Особо усердствовали женщины. Оно и понятно: не у всякого самца возникнет эрекция при таком скопище свистящих и улюлюкающих свидетелей.

Большинство присутствующих снимали исполняемое актерами действо на видеокамеры — дома будет что вспомнить! Один зритель-пенсионер так разгорячился, что ударил костылем по голове молодого человека с камерой: тот имел несчастье заслонить от него интимное место актрисы…

Сластолюбцы же имели возможность «поужинать атрибутами любви», причем в прямом смысле этого слова. На десерт их ожидало творчество известного в определенных кругах Карела Семецкого, чешского кондитера. В предложенном им меню значилось 130 видов пирожных — эрегированные члены; тортов — большие и малые половые губы. К концу вечера оказалось, что все пирожные съедены, в то время как торты остались почти нетронутыми.

«Женщины явно преобладают в зале», — сделала вывод Мальвина.

…Винсент с Мальвиной двинулись на экскурсию по залу. В толпе обнаженных див итальянец то и дело останавливался, чтобы поприветствовать еще одну порнозвезду. При этом он каждый раз извиняющимся тоном шептал на ухо своей спутнице точную дату знакомства с той или иной жрицей публичного секса, ее имя, достоинства и недостатки, выявленные им в общении с нею. На шестой девице Мальвина не выдержала, смахнула со своего плеча его руку и ринулась к выходу. Не тут-то было! Винсент больно схватил ее за ягодицу и поволок в специальную комнатушку для соитий, где, каждый раз заставляя менять позы, дважды овладел ею…

…Улучив момент, когда Винсент остановился, чтобы поприветствовать очередную порнодиву, Мальвина, расталкивая беснующуюся публику, бросилась к выходу. Каково же было ее удивление, когда она, оказавшись на улице, вдруг краешком глаза заметила, что рядом стоит… Винсент! Одетый, как и прежде, с иголочки и даже с кокетливо повязанным шейным платком…

Некоторое время они стояли молча, неотрывно глядя друг другу в зрачки. Вдруг итальянец весело рассмеялся, да так громко, что заставил обернуться в его сторону страждущих получить порцию эротических зрелищ в Клубе.

— Ничего, девочка, привыкай… Это — Париж! В следующий раз сама же и купишь для нас билеты на какое-нибудь экзотическое шоу, договорились?

* * *

Чтобы задобрить Мальвину, Винсент пригласил ее поужинать в ресторан старинного отеля «Ла Бристоль», где он якобы остановился.

У входа в гостиницу их встретил портье, облаченный в расшитый золотом камзол «а ля Людовик XVI», и проводил через весь зал, украшенный позолоченной лепниной и увешанный гобеленами, передав с рук на руки царственного вида дежурному метрдотелю. Здесь, как и в ресторане «У Леона», царила вдохновляющая атмосфера ненавязчивой роскоши и изысканных удовольствий, доступных только избранным. Винсент сделал заказ и откинулся на спинку кресла.

Мальвина, чтобы предвосхитить его расспросы, первой ринулась в атаку, но итальянец изящно парировал ее выпады, скупо отвечая на град обрушившихся на него вопросов. Ограничился замечанием, что постоянно проживает в Милане, а в Париже бывает наездами, так как владеет здесь сетью магазинов.

Вслушиваясь в речь дель Веккьи, в его уверенные интонации и отточенные фразы, Мальвина поймала себя на мысли, что имеет дело с человеком, чьи железные руки скрыты бархатными перчатками.

«Он только внешне — плюшевый медвежонок. Челюсти у него стальные. Но вместе с тем мужик он очень приятный и… сверхсексуальный!» — подытожила она.

Настала очередь Винсента задавать вопросы. Их было так много, что Мальвина, едва успев ответить на один, мысленно уже готовилась к следующему. Прежде всего, итальянец поинтересовался, как Мальвина оказалась в Париже. При этом невзначай заметил, что хотя она блестяще говорит по-французски, в ее речи проскальзывает славянский акцент.

— Ты — русская? — глядя спутнице в зрачки, спросил итальянец.

— Мой отец — выходец из Ирана…

Мальвина, не моргнув глазом, попыталась уклониться от уточнений. Черт возьми, не затем же она овладевала в МГУ французским языком, оформила притворный брак с Жаном, чтобы первому парижскому знакомому признаться, как и почему она сбежала из ненавистного ей «совка»!

— А мама? — не унимался Винсент.

— Мама — полячка! — твердо сказала Мальвина.

— Значит, я не ошибся — у тебя есть славянские корни! А чем ты занимаешься в Париже?

— Подыскиваю работу… Может быть, ты мне что-то предложишь? — Мальвина одарила итальянца своей невинно-порочной улыбкой.

— Сразу могу сказать, что фотомоделью устроить тебя не смогу, хотя данные у тебя для этого есть… Я делаю бизнес на другом поприще… Кстати, какого рода работа тебя интересует?

— Я с удовольствием стала бы преподавать в каком-нибудь частном лицее…