Шпион вышел вон

Метрах в тридцати-пятидесяти – у дверей палаты – стоит собака Конни.

Конни, пшла вон, – говорит голос сверху.

Лицо мужчины. Два ботинка – дорогих, лакированных, – над ним. Мы видим их глазами мужчины. Подошвы опускаются прямо на камеру – ему на лицо – мы едва успеваем заметить кусочек жевательной резинки, прилипшей к правой подошве, окурок, застрявший в узорах левой…

Затемнение.

…брезжит свет. Разворот камеры – мы видим, что мужчина, лежавший под столом премьер-министра Путина, открыл глаза. У него ошарашенный (неудивительно) вид. Сейчас он сидит посреди палаты, привязанный к креслу, в котором сидел раньше премьер. Руки привязаны к подлокотникам. В рту – кляп. Мужчина открывает то правый глаз, то левый, видно, что ему тяжело… Он периодически отключается, роняет голову на грудь. Мы слышим голоса.

…ешь, прикольно, вот так, – говорит тихий, и такой знакомый всем нам голос.

Под столом? – говорит другой.

Ага, – говорит голос премьера.

А я тебе говорил, Володя, – говорит второй голос.

Сам в Википедии читал, – говорит он.

Тамерлан, когда разбил турок, – говорит он.

Султана ихнего за собой в клетке возил, – говорит он.

И каждый раз, когда ему надо было из носилок выйти, – говорит Второй голос.

Ну, поссать там, покушать, разведать обстановку, – говорит он.

Турка этого ему под ноги, как ступеньку, клали, – говорит он.

И так тридцать лет, – говорит он (безбожно перевирая достоверные исторические факты, что, в общем, в РФ в тренде со времен псевдоисторического фильма паяца Парфенова про Крымскую войну, – В. Л.).

Тридцать лет этот турок блядь ступенькой работал, – говорит он.

Как раб, на галерах, – говорит он.

А Тамерлан, узбек этот… – говорит голос.

Ты понимаешь, насколько он свою карму поднял? – говорит Второй голос.

Могу представить, – говорит голос премьера.

Этот упиздыш у меня полдня всего в ногах, – говорит он.

А настроение мое – улучшается! – говорит он голосом плаксивого псевдо-писателя Гришковца.

Смеются. Золотые искры, искривленные стены, стол (картинка глазами обморочного пленника – В. Л.) …

Может, Эрдогана…? – говорит голос премьера.

А почему его? – говорит Второй голос.

Ну, тоже турок, – говорит голос премьера.

Нет, за турка сейчас американцы обидятся, – говорит Второй голос.

А нам не по хуй? – говорит голос премьера.

Мы же под англичанами все равно, – говорит он.

Опасно, могут ебнуть, – говорит опасливо Второй голос.

Это верно, – соглашается, со вздохом, голос премьера.

Сопение. Картинка становится темнее, в ней появляются две фигуры, потом исчезают. По камере течет вода. Картинка становится яснее. Мы видим, как в камеру заглядывают премьер и еще один мужчина в костюме, – как мы можем предположить, советник. Он черноволос, у него вид провинциального демона (как пишут в некрологах, «заслуженный артист пятигорского театра драмы Иван Сулейманович Нижнепопцов, сын горянки и инженера, за тридцать лет славной службы Мельпомене сумел поразить сердца искушенных знатоков» – прим. В. Л.). Он держит в руках стакан воды, который, по всей видимости, вылили на лицо жертве. Говорит:

Очнулся, бобик? – говорит он.

М-да… – медленно говорит мужчина в кресле.

Общий план. Премьер-министр и его советник садятся на корточки, становятся удивительно похожи на двух обитателей Чертаново, района, так хорошо знакомым всей РФ по дебильным «юмористическим сериалам» на развлекательных каналах, и в котором почти никто из этой РФ и вообще мира (включая автора сценария) не бывал.

Здорово, Телик, – говорит советник.

Каково тебе… под столом? – говорит он.

Ну как сказать… – говорит мужчина.

Анекдот хотите, – говорит премьер.

Да, – говорят его советник и пленник.

Премьер быстро рассказывает очень похабный анекдот про секретаршу под столом.

Смеются все, даже мужчина, привязанный к стулу.

Где уран, Телик? – говорит премьер, утирая слезу.

Я бля… ой, не знаю, – говорит сквозь смех, мужчина.

Лучше скажи, – смеясь, говорит советник.

Бля буду, не знаю, – говорит пленник.

Проотвечаешься, – говорит, все еще улыбаясь, премьер.

Дверь в залу распахивается – массивная, золотая дверь, – но, вопреки ожиданиям зрителей, там оказывается не почетный караул в форме гвардейцев, и не человек в костюме золотого шиться («сейчас в залу войдет премьер-министр Ра-а-а-а-а-аа-ссийской Фдере-а-а-а-а-а…»). Мы видим скромно одетую, миловидную женщину, одетую в халат и тапочки. У нее мокрые волосы, она держит в руках полотенце. Заходит в залу с отсутствующим видом. Говорит:

Володя, а куда мы дели фен? – говорит она.

Откуда мне знать? – раздраженно говорит премьер.

Как странно, помню же, вчера… – говорит женщина.

Малыш, ты что, не видишь, я занят? – говорит премьер.

Советник из вежливости делает вид, что его нет – изучает лепнину на потолке.

Две минутки найти фен у тебя найдутся, – говорит женщина.

И минутки не будет, ты что, не видишь.. – говорит мужчина.

Женщина, бродившая по помещению с отсутствующим взглядом, останавливается, смотрит на кресло с привязанным человеком, как будто видит его в первый раз. Говорит:

Здравствуйте, Тельман Исмаилович, – говорит она.

Добрый, добрый день, уважаемая, драгоценная Людмила Николаевна, – говорит мужчина.

По его легкому акценту, а также имени, мы понимаем, что речь идет об уроженце Кавказа (а природную смуглость легко было принять за автозагар или солярий, так популярные в среде московских небожителей – В. Л.).

Володя, что же вы ноги ему не прикроете? – говорит женщина.

Сквозит же по полу, – говорит она.

Уходит, заглядывая то под стол, то за колонну. Двери закрываются. Крупным планом – ноги пленника. Он без ботинок, в одних носках.

Ну, вернемся к нашим баранам, – говорит премьер.

Где уран, ебаный твой рот? – говорит он.

Скажи, где уран, и отправим в Лондон, – говорит он.

На пенсию, – говорит он.

А иначе мы тебе яйца выщипаем, – говорит он.

По одному волоску, – говорит он.

Потом будешь, сука, варежки шить, – говорит он.