Шпион
Шрифт:
Но стоил ли результат всех этих усилий? Стоил ли он того, чтобы я рисковал ради него жизнью? Миру теперь известна история сражения у Лооса — как шотландские горцы из 15-й дивизии перемахнули через 70-ю высоту и одним порывом достигли пригородов Ланса. Тут в немецких позициях была настоящая «дыра» — на сорока милях не было никаких достойных внимания укреплений. Почему же тогда битва была проиграна? Почему прорыв не был использован? Потому что подошли немецкие резервы? Нет, это произошло, потому что не подошли НАШИ резервы! Благодаря обстоятельствам, которые я опишу ниже, я слышал настоящую историю сражения за Лоос незадолго после конца войны. Я слышал, как сэр Джон Френч упрямо держал резервы под своим командованием и передал их Хейгу с многочасовым опозданием. Мой друг из штаба Хейга рассказывал мне, как молчаливый Хейг, обсуждая результаты сражения вскоре после его окончания, с необычайной горечью произнес, что если бы у нас поблизости была бы хоть одна дивизия в резерве, мы могли бы легко развить успех.
Когда я услышал обо всем этом, меня снова поразило ощущение
ГЛАВА II
Пока поезд, везущий меня в отпуск, с грохотом катился по Франции, я напряженно думал — но не о тех немногочисленных беззаботных днях, которые мне предстояли, а о том, что будет, когда я вернусь. Что мне придется делать? У меня не было сомнений, что меня снова попросят отправиться в тыл к немцам. Ведь хотя мой успех едва не привел к моей смерти, у высших офицеров есть плохая привычка не задумываться о таких мелочах. Правда, в любом случае, если бы я захотел, то смог бы отказаться от такого задания. Человека нельзя насильно принуждать к такой работе — очевидно, что если он не согласится на нее добровольно, то ничто не помешает ему просто сдаться врагу. Во всех кругах понимали, что от человека, который в одиночку рискует своей головой, требуется совсем другая храбрость в сравнении с той, которую проявляет солдат, поднимающийся в атаку под мощным вражеским огнем — но рядом со своими товарищами. Поэтому самая рискованная разведывательная работа — во вражеском тылу — всегда выполнялась только добровольцами.
Потому я погрузился в размышления. Внес ли я уже свой вклад в победу на этой войне? Прежде всего, насколько мне было известно, еще ни одному англичанину доселе не удавалось добиться в этой специфической области того, что удалось мне. И что теперь? Следует ли мне отказаться от активной работы до конца войны и заняться чем-то более спокойным — например, допросами пленных — работой, с какой успешно могли бы справиться сотни других офицеров разведки, из которых никто не обладал теми дополнительными качествами, которые сделали меня пригодным для действий во вражеском тылу. Я долго спорил сам с собой по этому вопросу. Но когда на горизонте появился этот величественный старинный Дуврский замок, я забыл обо всех личных мелочах. Это была Англия, та Англия, которую всего неделю назад я не ожидал увидеть хоть когда-нибудь снова. Потому я отложил принятие решения. Сначала я хотел воспользоваться своим отпуском.
Моим первым естественным желанием было поскорее отправиться домой, но в поезде, идущем из Дувра до вокзала Виктории, я столкнулся с бригадиром из моей дивизии, который знал меня и слышал о моем поступке. Когда мы прибыли на вокзал Виктории, нас обоих ожидала телеграмма, в которой говорилось, что Его Величество Король устраивает прием следующим утром, на который приглашены и мы, причем нам следует явиться со всеми нашими наградами (бригадир за свои подвиги во время последнего сражения был удостоен Ордена Святого Михаила и Святого Георгия (C.M.G.)). Я смутился, потому что моя форма была старой, и я не представлял себя в достаточно достойном виде, чтобы быть представленным Королю. Бригадир (который доброжелательно настоял, чтобы я заночевал у него), знал неограниченные возможности Лондона лучше меня. Он сказал, что в городе есть великолепные магазины, где можно взять напрокат одежду на все случаи жизни — я думаю, там можно было бы даже достать торжественное одеяние придворного, если бы мне этого захотелось. Но это вряд ли заинтересовало бы меня. Мне кажется, это довольно глупый костюм; зато фирма, куда бригадир меня привел, тут же предоставила мне безупречный мундир. Таким образом, мне удалось попасть на прием, где Король удостоил меня рукопожатия, и я стал членом общества кавалеров Ордена за отличную службу.
Бригадир настоял, чтобы я остался у него еще на одни сутки, и я, учитывая, что у меня оставалось еще довольно много времени до конца отпуска, согласился, особенно после того, как он сказал, что его жена устраивает торжественный ужин в честь его возвращения, и там будет много видных военных. Потому этим вечером я отправился на эту вечеринку, которая проходила в его доме на красивой улице к северу от Гайд-парка. Я встретил там многих людей, имена которых были мне знакомы — людей, встретить которых раньше я не мог бы и мечтать. Довольно странно, но я забыл о них, хотя многие из них были всемирно известны, потому что бригадир, несмотря на свое сравнительно низкое звание в среде этих высокопоставленных военных, был выходцем из очень старого и видного военного рода и находился на самом верху социальной пирамиды.
Я подружился одним с капитаном из Королевского авиационного корпуса, от которого узнал, что у нас есть общий знакомый — молодой летчик Полмер. Капитан тоже, похоже, был членом семьи и знал тут всех. Когда гости входили в зал, он называл мне их фамилии и вкратце рассказывал о них, что мне было очень полезно, когда меня представляли официально. Среди гостей был один человек, которого я не забыл до сегодняшнего дня. С военной точки зрения он не особо выделялся из толпы. У него были погоны капитана, но внешне он был больше похож на типичного профессора, каким его изображают карикатуристы, чем на офицера. Высокий и очень худой, он выделялся только одной чертой внешности — огромным широким лбом, возвышавшимся над сравнительно маленьким
лицом. Похоже, что природа вложила все свои усилия в его мозг и пренебрегла всем остальным. Рядом с ним была одна из самых красивых девушек, каких я когда-либо видел, одетая в чудесное платье, с невероятным шармом. Все мужчины не могли отвести от нее взгляд. Я повернулся к своему приятелю и спросил, что это за пара.— Ах, тебе стоило бы познакомиться с ним, — сказал он. — Знакомство с ним окажется для тебя очень интересным. Он — человек будущего.
— А как его зовут? — спросил я.
— Гарт.
Это имя мне ничего не говорило. Как ни напрягал я свою память, но очевидно я никогда прежде его не слышал. Но как только этот Гарт покончил со своими официальными приветствиями, мой друг проскользнул к нему, отвел его в сторону и подвел в уголок, где мы сидели. Он представил меня ему, упомянув, что я был человеком, совершившим диверсию на железной дороге в Лансе — о чем, похоже, знали уже все. Гарт проявил большую заинтересованность, причем меня поразило, что он не стал рассыпаться в сентиментальных рапсодиях, как большинство других людей, беседовавших со мной, а сразу взял быка за рога, мгновенно поняв суть моего плана — важность задержки прибытия резервов на поле боя, не только в первый час, но в первые сутки сражения. Несколько казуистически он прокомментировал и другую сторону вопроса: насколько важно для атакующей стороны иметь под рукой достаточные резервы близко к фронту, чтобы использовать их для развития успеха именно в тот момент, когда у противника резервы отсутствуют.
Мне сразу понравился этот человек. Было очевидно, что вид его черепа не обманул меня. Мне показалось, что мозги буквально выпирают из него. Слушать Гарта было огромным удовольствием. Я несколько месяцев сталкивался со штабными офицерами и высокопоставленными генералами, скрупулезно обдумывавшими проблему, как захватить несколько квадратных ярдов земли. Казалось, что они неспособны подумать дальше, чем на пару миль вглубь немецкого фронта. А здесь был человек, видевший войну в далекой перспективе. Когда я слушал его рассуждения, я впервые видел войну в целом, а не в виде смеси отдельных интермедий. Я запомнил многое из того, что он рассказывал, намереваясь в свободное время глубоко обдумать его мысли. Иногда он цитировал видных авторитетов военного дела, но гораздо чаще Гарт высказывал свои собственные идеи. Особенно мне запомнилась та своеобразная проповедь, в которой он процитировал одну из аксиом Наполеона — что целью армии является ум вражеского командира. Это значило, что целью генерала является не столько нанести поражение или даже уничтожить войска противника, но, прежде всего, заставить своего оппонента потерять самообладание и уверенность в своих силах. Вы не выиграете войну, пока не убедите противника в том, что он потерпел поражение. Для этого даже не обязательно нанести поражение его армии. С другой стороны, даже если вы разбили его армию, это необязательно означает, что вы уже выиграли войну. Потому что война — это вопрос нервов, и очень часто вопрос выдержки и стойкости. Победитель первого сражения вовсе не всегда оказывается победителем всей войны. Греческий премьер-министр Элефтериос Венизелос знал кое-что, когда решил присоединиться к нам, потому что: “Англичане на войне всегда выигрывают одну битву — последнюю!”
В этом месте мне стоит сказать, что мой новый друг-летчик оказался совершено прав. Гарт действительно оказался человеком с большим будущим. Не только во время войны, когда он прекрасно командовал батальоном, что создало ему великолепную репутацию. С той поры он стал знаменит. Знаменит он и сегодня. Я могу даже сказать, что он самый известный военный писатель в мире. Он больше известен, как капитан Басил Генри Лиддел Гарт, знаменитый военный корреспондент газеты ”Дейли Телеграф”. [9]
9
В прошлом году я путешествовал по Румынии и Болгарии. Беседуя с офицерами этих двух армий, я узнал, что их знания о войне на Западном фронте удивительно ограниченны. Я встречал офицеров, которые никогда не слышали о Джоне Френче и Дугласе Хейге, из полководцев Западного фронта им были известны лишь имена Жоффра и Фоша. Но все они без исключения знали Лиддел Гарта, и когда я упоминал, что он мой друг, передо мною тут же открывались все двери.
(От переводчика. Сэр Басил Генри Лиддел Гарт (Sir Basil Henry Liddel Hart) — в русскоязычной литературе иногда употребляется и не совсем точное написание его фамилии как «Лиддел-Гарт», точно так же традиционно имя его пишется как «Басил» вместо более правильного «Бэзил») (1895–1970) — выдающийся английский военный историк и писатель, многолетний военный корреспондент ведущих газет Великобритании, автор многочисленных книг по военной истории и теории военного искусства. Около десяти его книг были переведены на русский язык, из которых, пожалуй, наиболее известны три — «Полковник Лоуренс», «Стратегия непрямых действий» и «Вторая мировая война».)
Я часто снова и снова думал об этой беседе несколько следующих месяцев. Но сильнее всего я задумался над ней уже через пару дней, потому что стоило мне приехать домой, где меня радостно встретили, как моя мать в отчаянии произнесла: — Да, а ты слышал новость? Твой кузен Адольф попал в плен и сейчас содержится в лагере для военнопленных в Холипорте, в Чешире! Это было, конечно, интересно и чуть позже, но на той же неделе, я получил разрешение навестить его. Я думал, что мне было бы полезно узнать его точку зрения. Да, и во всяком случае, я очень любил Адольфа, с которым провел много счастливых недель. Теперь, когда он в плену, он уже никак не сможет нанести нам какой-то вред, потому я не думал, что, посетив его и сделав его пребывание в плену более приятным, я делаю что-то плохое для моей страны.