Шпионы и все остальные

Не земля. Ад внизу. Где все они подохнут.

— Заткнись, — сказал Леший сам себе.

— Все, молчу, — ответил Леший сам себе. — Но ты сам все знаешь. Ты опытный диггер. Там что-то происходит. И еще не поздно…

Б…дь!

…Еще не поздно развернуть группу и подняться наверх.

Заткнись!

Нога с размаху ткнулась в твердое. Леший отпустил скобу и отряхнул руки. Рядом включились два «налобника» — Рудин и Ринго. Они сидели, не снимая рюкзаков, привалившись к стене. Ждали его. Два космонавта, блин.

— В следующий раз надо будет лебедку устанавливать, — сказал Леший. — Скобы прогнили. Я одну чуть не вырвал.

Он снял шлем «самоспаса» и высморкался на землю.

— Без лебедки точно навернемся когда-нибудь, — добавил он.

Белая стрелка промелькнула вдоль стены, исчезла в темноте. А на противоположной стене — аж четыре, и двигаются так синхронно, изгиб в изгиб. Змеи? А может, червяки какие-то. Скорее червяки, да.

Но потом Рудин заметил еще более странную штуку: они не сразу исчезают, а будто растворяются в стене. Глюки?

— Не обращай внимания! Некогда всякую х…ню разглядывать! — прикрикнул Леший.

В самом деле, некогда. Они шли очень быстро. А надо еще быстрее.

От тоннеля вбок уходили ветки. Он помнил каждую из них. Вот здесь святилище было. А здесь, перед входом, он ждал Пальца… Но, похоже, все изменилось. Ни одного следа. Неужели тот упырь со «стечкиным» всех своих сородичей порешил?

И вдруг под ногами захрустело. Смачно, отчетливо. Леший посветил вниз и увидел там целый ковер из каких-то мокриц и клопов и прочей нечисти. Они шевелились, блестели хитиновыми панцирями, наползали друг на друга — все было покрыто ими.

Рудин и Ринго уже подпрыгивали, матерились и трясли в воздухе ногами. Видно было, что им очень хочется зависнуть в воздухе, где-то между полом и сводом, но гравитация брала свое, и получалось только — хрясь, хрясь, хрясь…

— Такой х…ни никогда в жизни не видел… — сдавленно просипел Ринго. — Э, мужики… Если я блевану прямо в шлем, там ведь все забьется, да?

— Они в нашу сторону ползут, — отозвался Рудин. — И по стенам тоже…

И по потолку. Всюду. Они выдавливались из всех земляных пор, как фарш из мясорубки, и ползли, ползли в сторону, противоположную той, куда направлялись Леший с группой. Ползли навстречу. И переносить это было очень трудно.

Кто первый побежал, Леший уже не помнил. Кислорода не хватало и на полвздоха, но они, не сговариваясь, рванули, как пожарные к уцелевшему за стеной огня выходу. Ступать обычным шагом по этой дряни было просто невозможно. Сверху, с потолка, словно дождик моросил, они даже не отряхивались. Ринго поскользнулся, упал — брызги! — побежал на четвереньках, пока Леший не схватил его за рюкзак и не помог выпрямиться.

Белые стрелки, эти змеи или червяки… они не растворялись в стене, понял вдруг он. Это не глюки. Их просто пожирали на ходу более крупные твари.

«Прямо на ходу, — подумал он. — И нас точно так же сожрут…»

Впереди мелькнул десяток знакомых уже силуэтов, светлые точки глаз. Карлы — длиннорукие, облепленные рыжей шерстью и насекомыми — выскочили из боковой ветки, бросились навстречу. Не раздумывая ни секунды, не замедляя бег, Леший выстрелил… Шарахнулись в стороны, припали к земле, прижались к стенам, короче — ушли с дороги, исчезли. Через несколько секунд нога угодила во что-то еще живое, что-то хрюкнуло под башмаком, чьи-то пальцы попытались ухватить за штанину… Проехали.

Казалось, сама земля движется им навстречу, стелется под ноги, как электрическая беговая дорожка.

Все живое бежит, покидая эти места.

От чего оно бежит?

Он перестал считать мелькающие по бокам тоннеля ветки. В горле застрял сухой кусок дерева, дыхание со свистом просачивалось сквозь узкие поры.

Хрясь, хрясь.

Уже близко.

По стеклянному забралу «самоспаса», постукивая острыми коготками, деловито пробежал огромный хвостатый паук. Он светился дрожащим пульсирующим светом, как огонек на новогодней елке, а рисунок на брюхе напоминал человеческое лицо с закрытыми глазами и шевелящимися длинными усами…

Жуть! Что же это творится?!

Наконец кошмар закончился. Над «Адской Щелью» плавали клочья красного тумана. В воздухе вспыхивали тонкие капилляры молний. Снизу, то нарастая, то стихая, шел непрерывный гул.

Леший остановился у края пропасти, согнулся, уперся руками в колени.

— П…ц, — выдохнул он. — Три минуты отдыха…

Здесь никого и ничего — ни насекомых, ни крыс, ни подземных жителей. Чисто. Даже микробы и те, наверное, давно сбежали отсюда.

Ринго смотрел перед собой, уронив челюсть. Рудин привалился к стене, отдыхал — он все это уже видел. Его ноги мелко вздрагивали от перенапряжения.

Лешему показалось, что противоположная сторона разлома словно отступила назад. Хотя… Так оно и было на самом деле. Кусок фанеры с выведенной когда-то Башмакиным надписью «Территория СССР» находился теперь почти у самого края пропасти. Разлом растет.

Словно в подтверждение этих мыслей отвалился и рухнул вниз кусок породы почти у самых ног Ринго. Он отскочил назад, неуклюже взмахнув руками.

— Леший, слышь… Здесь и раньше замес был хреновый, — прохрипел в наушниках голос Рудина. — Но все равно не так, как сейчас. Это вообще жопа, зацени… Чего мы приперлись-то сюда?

— Мы приперлись за золотом, — сказал Леший.

Тяжелое дыхание в наушниках. Кажется, Рудин и в самом деле успел забыть.

— Там его тонны. — Леший махнул рукой в сторону разлома. — Это наша последняя удача. И мы уже здесь. Осталось взять и свалить отсюда…

Рудин пошевелился.

— Два швеллера торчат на той стороне, — сказал Леший. — Как «коза» из пальчиков. Видишь?

— Вижу, — сказал Рудин уже другим голосом.

— Готовь тросомет. Попадешь?

— Наверное. Попробую.

— Ринго, сюда! Страховать будешь!

Ринго как-то странно двигается — маленькими шажками, руки подергиваются, бедра покачиваются. Улыбка на всю рожу. И зубы — клац-клац.

— Ты что, б…дь, танцевать сюда пришел?

Леший сорвал с него шлем с нагубником, отвесил пару пощечин. Немного переборщил, кажется. Рудин сзади подхватил его, не дал упасть. Леший вернул шлем на место, встряхнул Ринго за плечи.

— Ну? Или тебе всю рожу разукрасить?

Ринго покачал головой: нет-нет, я в порядке, все нормально. Но улыбка приклеенная осталась.