Шрам

– У меня появились идея насчет второго свидания, Лилит…

Часть III: Мечтатели. Глава 18

– Ты умеешь быть оригинальным, Клайд, – весело сообщила Лилит, когда мы выехали за городские ворота. – Как думаешь, я первая девушка в Филине, которую позвали на такое свидание?

Я не ответил, но очень вероятно, что именно так оно и было. Поди поищи еще одного такого же сумасшедшего, как я. Я убеждался в этом с каждой минутой, отдалявшей нас от родного города. И, похоже, Патрик был со мной согласен. Он старался доверять мне, но было заметно, как сильно он нервничал, когда провожал нас. Я не только увозил в неизвестность оборудование, стоившее ему немалых денег (для этой поездки он арендовал последнюю модель быстроходного военного танка – «Снежная Пума», чем меня очень удивил и порадовал), но и забирал с собой его племянницу, почти дочку. Странно было, что он вообще отпустил нас. Но снабдил лучшими средствами защиты и снаряжения, хоть, я и сказал, что хочу покинуть Филин всего на несколько часов и не собираюсь удаляться от города дальше, чем на пару-тройку километров. Я очень надеялся, что смогу оправдать его доверие. Я и сам немного нервничал, чувствуя себя ответственным за Лилит. А вот она, похоже, не волновалась вовсе. Она согласилась на данную авантюру сразу же и без вопросов. Беззаботная и невероятно счастливая Лилит, и правда, относилась к этому, как к свиданию, оригинальному и интересному, но абсолютно безопасному. И этим мы с ней нарушали один из главнейших постулатов Грешников – «Относись серьезно к своей работе».

– Жаль, что меня зовут не Бони, – сообщила Лилит, когда мы выехали за ворота Филина.

– Что? – удивился я. – Тебе нравится это имя?

Я не встречал никого с именем Бони. Оно казалось каким-то... странным. Хотя, ничуть не более странным, чем Лилит.

– Нет, не в этом дело. Ты что, не знаешь о Бони и Клайде?

– Эм-м-м, нет, не припомню ничего такого. А кто они такие?

– Герои далекого прошлого.

– Герои? В смысле, вымышленные?

– Точно не знаю. Но читала я о них в исторических архивах, не в художественном разделе, так что похоже, они жили на самом деле. Во времена предков, еще до генетических войн.

– И чем они занимались, что стали так знамениты?

– Боролись с какой-то системой. Помогали людям. Путешествовали на автомобиле и грабили злодеев, раздавая деньги бедным. Как-то так. И они всегда были только вдвоем. Прикрывали друг другу спину. Возлюбленные, посвятившие себя жизни, полной риска и опасностей.

– Звучит слишком романтично, чтобы быть правдой.

– Может, ты и прав, – протянула Лилит мечтательно. – Но мне хотелось бы верить, что такие люди жили на самом деле, пускай когда-то очень давно. Два человека против всего зла этого мира. Вот прям, как мы с тобой сейчас. Только меня зовут не Бони.

– А думаешь, Лилит и Клайд не звучит? – спросил я.

– Может быть, – задумчиво ответила она, похоже, прокручивая наши имена в голове. – Но нужно к этому привыкнуть.

После сорока минут езды вокруг города я, все же, нашел подходящее место. Небольшой холмик, с которого открывался великолепный вид на Филин, расположенный всего в километре с небольшим от нас.

– Ну, что же, вот мы и на месте, – сообщил я Лилит и в очередной раз проверил сканер.

Аппаратура молчала, уверяя, что вокруг нас нет ни единого легионера, и я ей верил, но все равно, чувствовал тревогу.

– Можно выходить? – спросила Лилит с нетерпением.

Я привел наш маленький бронированный танк в боевое положение, установил сигнал тревоги на моментальное оповещение при обнаружении легионера в радиусе пяти километров, и сделал вообще все то, что мог, для обеспечения нашей максимальной безопасности.

– Да, теперь можно выходить, – сообщил я и открыл боковую дверь.

Прохладный вечерний ветер заставлял поежиться, но ощущение было приятное. На небе полыхал оранжево-красный закат. Диск солнца лишь на четверть выглядывал из-за горизонта. С востока надвигалась черная пелена ночи, и свет заметно проигрывал ей. Филин, ощетинившись к небу бессчетным количеством игловидных антенн, лежал ровно между этим противостоянием прямо перед нами. Огромный, металлический город, окруженный стеной, он казался диковинным зверем, настолько старым и уставшим, что уже не способен на передвижение и обречен лежать на земле, придавленный собственным весом и наблюдающий за вечными сменами дня и ночи, зимы и лета. Недвижимый, но все еще живой. Снаружи я чувствовал его жизнь лучше, чем когда находился внутри этих стен. Город дышал. Я будто слышал это дыхание. Неравномерные вздохи десятков тысяч запертых в нем жителей, блуждающих по серым лабиринтам его улиц и наполняющих город жизнью. А мы с Лилит вырвались из этого потока и смогли взирать на него снаружи.

– Он выглядит таким одиноким, – сказала Лилит, глядя на наш родной город. – Словно кто-то бросил его здесь. Серая клякса, неуместная и ненужная.

– Он оберегает нас, – возразил я, защищая честь Филин, однако, в общем впечатлении был с ней согласен.

– Да, конечно. И спасибо ему за это. Но... – она замолчала, и я понял все, что не было сказано. Я был согласен с этими непроизнесенными словами.

Отсюда, снаружи, было отчетливо видно насколько этот город чужд общему пейзажу. Становилось ясно, что он лишь временная мера безопасности. Но придет время, легионеры исчезнут, а люди останутся. Мы вновь расселимся по планете, и надобность в надежных стенах Филина отпадет. Казалось, что город, обладая неким мистическим самосознанием, понимает свою учесть и принимает ее. И мне становилось жалко это уродливое, металлическое существо, без возражений выполняющее возложенный на него долг.

Расстелив покрывало на земле, мы с Лилит расположились на нем, сев спиной к машине и лицом к городу, и молча смотрели, как тьма наступающей ночи пожирает остатки дневного света. Мы молчали не потому, что нам не о чем было поговорить, а потому, что в ту минуту не нужны были слова. Мне кажется, что думали мы тогда об одном и том же, заворожено глядя на то, как Филин зажигает свои ночные факелы. Стена покрылась вереницей ярких огней прожекторов, словно искрящаяся драгоценными камнями корона опустилась на город. А в центре засияла башня – единственное строение, возвышающееся над стеной – она устремила в небо лучи своих прожекторов. Видно было, как свет частично рассеивается по куполу, делая его видимым, слегка мерцающие ореолом, нимбом, нависшим на Филином.

Звездное покрывало накрыло небо у нас над головой. Солнечный свет угас, и осталось лишь слабое свечение, растянувшееся по кромке горизонта на западе. Заметно похолодало, но нас согревал слабоалкогольный горячий напиток, привезенный из города в большом походном термосе.

– Это сказочно красиво, – сказала Лилит заворожено. – Он похож на одну из этих маленьких звезд, – она взмахнула рукой в сторону неба.

– Значит, теперь он уже не кажется тебе таким скучным?

– Похоже, что все зависит от стороны, с которой ты смотришь. И, наверное, я уже никогда не смогу воспринимать его так, как прежде. Спасибо тебе, Клайд, что показал мне все это.

– Ну, сегодня моя очередь дарить тебе приятный вечер.

– Без сомнения, это самый прекрасный и романтический вечер в моей жизни.

Снова молчание. Мне хотелось сказать что-то, но я не находил нужных слов. Те минуты словно были наполнены неким волшебством, пронизывающим меня, Лилит и город; волшебством, связывающим нас в единое целое, уберегающим от всех кошмаров, обитающих во тьме. Но в то же время эта магия казалась такой зыбкой, ранимой и тонкой, что каждое неверное слово могло разрушить ее, порвать эти тонкие нити. И я молчал, наслаждаясь каждой секундой, каждым мигом, который хотелось превратить в вечность.

– У меня нет слов, – печально улыбнулась Лилит. – Нет слов, чтобы описать все свои ощущения. Такое со мной впервые. Отец всегда говорил, что я много болтаю и что в любой ситуации я найду, что сказать. И он был прав до этого момента. Сейчас я не могу найти слов, которые способны передать весь смысл чувств и эмоций, страхов и надежд, которые я испытываю.

– Слова – лишь скудный способ выражения наших эмоций, – сказал я осторожно. – И мне кажется, что сейчас они нам не нужны.

Она взглянула на меня. Впервые за этот магический вечер наши взгляды встретились. И я понял все, что она так и не смогла произнести. Нежные, тонкие пальцы коснулись моей руки, и по телу пробежала приятная дрожь. Я сжал ее руку. Наши лица оказались ближе, губы встретились. Вначале осторожно, опасливо, но только вначале. Тепло ее поцелуя, ласковые, но крепкие объятия, я закрыл глаза и, погрузившись в это с головой, исчез, растворился во Вселенной, где были только мы вдвоем: я и Лилит. Я перестал существовать на несколько кратких мгновений и на бесконечно долгую вечность. Эмоции разорвали мое тело на части, им стало тесно в столь жалкой, земной оболочке. Они рванулись наружу и заискрились вокруг нас миллиардами незримых огней. Этот вихрь уносил нас прочь из привычного мира, туда, где никто и ничто не способны были разделить нас. И когда я вновь открыл глаза, всё вокруг стало иным, а может, это я стал другим, вернувшись из далекой вселенной наших чувств. Зыбкая магия, окружавшая нас, теперь обрела форму, незримую, но явственно ощущаемую нами обоими.

Мы смотрели друг другу в глаза. Затем был еще поцелуй, и снова наслаждение сладостным послевкусием, и опять... А потом Лилит мягко улыбнулась и прижалась ко мне, и мы снова вернули свои взгляды к городу, наблюдающему за нами, оберегающему даже вне своих стен.

Скоро я ощутил, как Лилит задрожала.

– Холодно? – спросил я ласково, крепче прижимая ее к себе и желая отдать все свое тепло.

– Немного.

– Можем отправляться домой.

– Я хочу остаться, – она подняла на меня глаза. – Давай останемся здесь до утра. Пусть это будет наша ночь. Нас никто не потревожит.