Шрам

– Ко-г-ти, – протянул он, устремив задумчивый взгляд куда-то в пустоту и, кажется, не обратив никакого внимания на мои слова, – Когти… Когти. Какое странное название. Почему ты назвал свою команду именно так?

– А почему вы называетесь Койотами? – задал я встречный вопрос, не желая ничего ему объяснять.

– О-о-о, это очень глубокое название, – оживился он, словно только и ждал, когда я об этом спрошу. – Ты знаешь, кто такие койоты?

– Звери такие. Как волки, только меньше. И не водятся в наших краях.

– Мои знания были такими же когда-то, – медленно кивнул он и, сложив руки ладонями вместе, уперся указательными пальцами в подбородок, приняв позу этакого архаичного мыслителя. – Но, когда мне было лет двенадцать или около того, в наш город прибыл караван с далекого запада. Они проделали громадный путь, перебравшись через океан, и привезли с собой множество удивительных диковин. Правда, самым удивительным для нас, конечно, были их рассказы о тех далеких краях, где другие не только фауна и климат, но даже и разновидности легионеров. Их город находится в самом центре города предков, можешь себе это представить? Они воздвигли свою крепость из домов и улиц гигантского мертвого города. Путники показывали нам рисунки и снимки, и поверь мне, это действительно впечатляет. Но более всего в тот день меня впечатлили звери, которых эти путешественники привезли вместе с собой. Всего две особи. Самец и самка. То были койоты, и я помню, как часами стоял напротив их клетки, вглядываясь в звериные глаза. Было в них что-то, что заставляло мое сердце биться быстрее. Некое мистическое вдохновение. Столько ума было в этих глазах. Не просто ума, а великой мудрости, недоступной людям. Мудрости самой природы, от которой веяло дикими, необузданными ветрами. Я смотрел в их глаза, стараясь постичь хотя бы часть той мудрости. Мне не нужно было ничего другого. Облик этих прекрасных зверей навсегда отпечатался в моей душе, и я пронес его с собой через года, храня в памяти, как талисман, как свой собственный символ. Многое уже забылось. Мне не удается вспомнить лица ни одного из тех путников, ровно, как и их голосов. Да что там, я плохо помню лицо даже собственной матери и ее голос. Но образ койотов и их протяжный, тоскливый вой всплывают в моей памяти намного четче воспоминаний даже о вчерашнем дне. А ведь, с тех пор минуло уже сорок лет. И я ни разу больше не встречал ни одного живого койота. Однако, прочитал о них всё, что только смог найти в архивах. И знаешь, что я скажу тебе, Клайд? Койоты не просто родственники собак и волков, они больше, чем даже просто звери. Они – живое воплощение свободы. Даже сидя в клетках, остаются этим воплощением. Недаром в легендах очень древних народов койотам была отведена роль творцов мироздания. Столетиями они наблюдают за нами с усмешкой, потому что знают, что людям со всеми их наукой и прогрессом никогда не достичь истинного понимания Вселенной. А им же эти знания даны от рождения, и потому койоты намного умнее нас.

Рассказ Роланда оставил у меня очень разностороннее впечатление. С одной стороны он поражал своей примитивной философией, выстроенной вокруг одного единственного зверя, с биологической точки зрения ничем не превосходящего всех прочих. С другой стороны между строк читалась мысль более глубокая. Стремление к свободе и познанию природы, не такому, каким баловались наши предки, а более мистическому и духовному, мне было вполне понятно. И в этом смысле койот для Роланда выступал, по сути, лишь символом этого самого стремления. Таким же, каким для Пастыря была вера. И невольно проскользнула мысль – «А каков мой символ?». Но в голову ничего не пришло. Возможно, я его еще не обрел, а может быть, просто не всем нужен посредник в своем стремлении к пониманию мира.

Я не знал, что сказать, когда Роланд замолчал, и потому некоторое время мы провели в тишине. Затем он расцепил руки и откинул голову на спинку кресла.

– Ты знаешь, что Пастырь и Хирург когда-то тоже были койотами?

– Да, знаю.

– Я многому их научил. Когда мы встретились, Джон даже пистолет в руках держать не умел. Но время шло, и неловкий юноша превратился в бесстрашного воина, которому я мог без страха доверить собственную жизнь. Он и Хирург были моими лучшими бойцами, и по сей день я жалею о том, что наши дороги разошлись. Особенно теперь, когда Пастыря не стало. Однако, все в мире гармонично. Произошедшая с Грешниками трагедия вернула все к первоначальному знаменателю.

– К какому же?

– К единственному. Ко мне.

– Как это понимать? – в моем голосе прозвучало раздражение, которое я не собирался скрывать. Он заговорил о Грешниках, затронул тему их смерти, и это заставляло гнев клокотать в груди.

– Видишь ли, когда-то в Филине была лишь одна единственная команда охотников. Моя команда. Койоты. Я приложил неимоверные усилия, чтобы было именно так, а не иначе. И долгие годы так оно и было. Но потом Джон Пастырь решил отколоться от нас, уйти и организовать собственное дело. Не скажу, что я поддерживал его затею. Но и противиться не стал. Я всегда уважал его, и даже более того, Пастырь был моим другом. И вот на свет появились Грешники. Команда Пастыря всегда была другой, отличной от нас. Возможно, это и послужило в итоге причиной такого печального финала.

– Пастырь создал не просто команду, – проговорил я твердо. – Он создал семью. Крепкую и сплоченную. Каждый в ней был профессионалом. А то, что случилось… оно никак не зависело от нас. К подобному не готов никто.

– За стеной нужно быть готовым ко всему, Клайд.

– Молитесь, чтобы вам не довелось столкнуться с тем же, что погубило Грешников.

Роланд подался вперед и очень неприятно улыбнулся:

– Нам это не грозит, юноша. Будь уверен.

Его самоуверенность лишила меня дара речи и просто не позволила парировать это заявление, даже если бы я и знал, как. Воспользовавшись моим замешательством, Роланд продолжил:

– Я пришел сюда не для того, чтобы спорить о том, кто лучший охотник в Филине.

– Тогда зачем вы пришли? – спросил я, не сводя с него глаз.

– Чтобы предложить тебе работу.

– Что?

– Я предлагаю тебе и твоим людям место в своей команде.

– Что? – повторил я, не веря своим ушам.

– Ты станешь офицером с самого начала. Я, ведь, ценю полученный тобою от Грешников опыт. Условия у меня более, чем хорошие.

Он говорил серьезно. Не шутил, не насмехался и не сошел с ума, хотя, вначале мне именно так и показалось. Этот человек действительно предлагал мне место в своей команде.

– Кажется, вы забыли маленькую деталь, – наконец обрел я возможность говорить – У меня уже есть команда. Моя команда. Когти.

– Брось ты это ребячество, Клайд, – Роланд резко оттолкнулся обеими руками от подлокотников кресла и поднялся, вытянувшись в полный рост. – Не сегодня так завтра вы погибните. Ваши успехи лишь неимоверная удача, с которой не стоит играть. Никто из вас не обладает необходимым багажом знаний и опыта, чтобы самостоятельно заниматься этой опасной работой. Это уже не говоря о том, что вас всего трое.

– Как великодушно с вашей стороны, – сказал я, стараясь чтобы саркастический тон в моем голосе звучал как можно явственней. – Вы так заботитесь обо мне и моих людях. И все же, я вынужден отказать. А теперь, при всем уважении, не могли бы вы свалить к черту из моего гаража.

– Как грубо, Клайд, – Роланд покачал головой и несколько раз цокнул языком. – Я думал, ты – воспитанный юноша. Что, Пастырь не обучил тебя вести деловые переговоры?

– Вы, кажется, обознались, Роланд, я вам не Пастырь, не ваш старый друг и не коллега. Никаких дел с вами иметь не собираюсь, так что проваливайте.

В глазах Роланд я видел лютый холод. Он смотрел на меня с той же злобой, которая клокотала и в моей груди. Только если мой гнев был подобен пламени, его злость являла собой ледяную стужу.

– Что же, видимо, делового разговора не вышло, – заключил он. – Тогда нам стоит поговорит на чистоту, без фальшивых улыбок.

– Давно пора, Роланд, – согласился я, чувствуя, как заболели пальцы, и понял, что уже довольно продолжительное время с силой сжимаю край капота своей машины.

– Неужели ты думаешь, что я позволю тебе, Клайд, какому-то недоучке-водителю, стать моим конкурентом? Я позволял это Пастырю лишь из уважения к нему. Но теперь его не стало, и Койоты снова будут единственной командой Филина. Хочешь стать охотником? Иди к нам.

– И сдохнуть, как большинство ваших людей?

– Не тебе, поганому выскочке, учить меня работать. Я уже был охотником, когда ты еще из матери не вылез.

– Однако ума тебе годы не прибавили, как видно. Филин большой город, заказов хватит и на десять команд. Какой смысл в этом соперничестве и желании быть единственными?

– Тебе не понять, что такое репутация. И я тебе не папочка, чтобы обучать новым словам. Скажу доходчиво. Закрывай свою жалкую лавочку, Клайд. Нет никаких Когтей. Все это – фантазии мальчишки, не знающего ничего о реальной жизни.