Штабная сука

В «Старом Царицыне» сегодня было мало народу. Может быть, людей разогнал по домам дождь, а может, в такой вечер просто хочется побыть одному — открыть окно, отдернуть шторы и расположиться в удобном кресле в компании сигареты, порции ликера и мелодичного Рода Стюарта.

Отыграв очередную вещь, музыканты сели за столик пропустить по маленькой.

— Ты опять лажанулся в Гайдне, — сказал альт второй скрипке.

— Да где, где я там лажанулся? — возмутилась вторая скрипка. — Все было чисто. А у тебя, милок, со слухом напряги…

— У меня, между прочим, абсолютный слух, — возразил альт. — А у тебя его просто нет. Что это за дурацкое фа во втором такте анданте?

— Там было до, — сказала твердо вторая скрипка. — Железное до.

— Да какое, к черту, до, — с раздражением произнес альт. — Самое что ни на есть фа

— Там было до.

— Слушай, не умеешь играть, лучше за скрипку не берись, понял? Там было фа. Вон даже Серега тебе подтвердит. Правда, Серега?

— Извини, Димка, но ты действительно сыграл фа, — мягко подтвердил Серега, виолончелист.

Димка только пожал плечами, мол, не прошло — не надо, и тяпнул винца.

— Слава Богу, что публика «семь-сорок» от Моцарта не отличит, — не унимался альт. — А то бы мы тут из-за твоего фа как пить дать пару тухлых яиц схлопотали. Ты ж пойми, Димыч, мы не рок-бэнд, мы скрипичный квартет, мы лажать не можем.

— Лучше играть Шнитке, — пробормотал мрачно Димка. — Там даже если слажал, все звучит, как будто так и надо.

— Ладно, хорош, ребята, — вмешалась, разливая вино по бокалам, первая скрипка. — Разбор полетов — дело хорошее, но у меня есть предложение получше. Давайте выпьем. Тем более, что повод — самый что ни на есть…

— А ведь правда, — встрепенулся альт. — Надо же Серегу в армию проводить. Когда на призывной?

— Послезавтра, — улыбнулся Серега.

— Ах, как некстати эта твоя армия, — недовольно покачал головой альт. — Так славно играли… А теперь что же, трио будем?..

— Фигня, — махнул рукой Димка. — Отслужит, поумнеет, возмужает…

— Заматереет, — в тон ему продолжила первая скрипка. — Зарастет мехом, сгорбится, отрастит нижнюю челюсть и надбровные дуги, потом когти, хвост, клыки, потом…

— Ладно-ладно, — засмеялся Серега, — посмотрю я на тебя, каким ты из армии придешь.

— Не посмотришь, — ответила первая скрипка.

— Почему?

— А я туда не пойду. Что я, псих, что ли? Мне что, на гражданке делать нечего?

— Правильно, — кивнул альт. — Какого черта там делать, в армии? На лопате и ломе два года музицировать? Представьте себе: —допустим, адажио из «Щелкунчика», исполняет квартет лопатчиков.

— Лопатников, — поправила его первая скрипка.

— Тогда уж лопаточников, — сказал Серега. — Ну, да ладно. Не будем о грустном. — Он поднял бокал, посмотрел через вино на свет. — Как говорили древние, bonum vinum laetificat cor hominis — доброе вино веселит сердце человека. Давайте выпьем.

Они выпили и снова налили.

— Слышь, Серега, — пробормотал Димка, который после каждой выпитой порции все более мрачнел, — ты там поосторожней, понял?

— А что?

— А то. Я служил, я весь этот цирк от и до знаю, вот такими порциями его хавал, — он показал, какими. — Ты там того, держись. — Он помолчал. — И, главное, писем плохих домой не пиши, понял? Твои беды — это твои беды, а мать с Ленкой с ума тут посходят…

— А почему ты думаешь, что ему придется писать домой плохие письма? — спросил альт.

— Причем пространные, как сообщение о смерти диадо-ха, убитого в Трипарадейсе, — добавила уже слегка опьяневшая первая скрипка.

— Типун тебе на язык, дурак, — мрачным тоном произнес Димка. — Хоть думай иногда, что несешь.

— Hey, guy, what do you want?

— I want to hit you, son of the bitch!

— Why?

— Because you tell too mutch stupiditis now!

— Hey, guy…

— Shut up, comon, imbecile!

[— Эй, парень, чего тебе надо?

— Врезать тебе хочу, сукин сын!

— Почему это?

— Потому что ты сейчас несешь слишком много ерунды!

— Эй, парень…

— Короче, заткнись, придурок! (англ.)]

Первая скрипка сочла за лучшее не усугублять и замолчала.

— Ладно, ребята, — вмешался альт, пытаясь сгладить возникшую неловкость, — давайте лучше выпьем. — Он поднял свой бокал. — Твое здоровье, Серега! Дай тебе Бог легкой службы…

— Нет, не так! — перебил его Димка. — Легкая служба — дерьмо собачье, ни уму, ни сердцу. Дай тебе Бог, братишка, твердости и силы, и еще немного фарта, не ищи легкой службы, не верь друзьям, не жалей врагов. Твое здоровье!

Они выпили.

— Клевое вино, — признал Димка, опуская опорожненную посуду на стол. — Ладно, Серега, пойдем покурим.

— Я же не курю, — смущенно улыбнулся Серега

— Зато я курю. Да ладно, пообщаться надо. Они поднялись.

— Ребята, — возник рядом заведующий, — вы бы еще с полчасика поиграли, а?

— Хорошо, — кивнул Димка — Сейчас покурим и начнем. Они вышли на улицу, под навес, и Димка закурил.

— Что, очень в армию хочется? — спросил он, выпуская дым.

— Да ты понимаешь, наверное, для мужчин это необходимый процесс, — ответил задумчиво Серега, — знаешь, как ломка голоса. Чистая физиология.

— Нельзя тебе туда идти, — сказал Димка, тяжело глядя на него.

— Почему?

— Для тебя это слишком будет.

— Да почему? Все служат и ничего…

— Ничего?! Эх, парень, да пойми ты, что вот такой, какой ты есть сейчас, мягкий, вежливый, застенчивые улыбки, «простите, пожалуйста», бабулям место в троллейбусе уступаешь, ты же там и года не протянешь. Там зона, понимаешь? Там — звери, а ты — корм. Ты вон даже слова мне не сказал, хотя кривишься от табачного дыма. Просто вежливенько так переместился на подветренную сторону и все. Ты что, закосить не мог? Родственники или знакомые врачи есть?

— Послушай, Димыч, зачем ты так? Ну сам посуди, как это я, здоровый парень восемнадцати лет, буду косить, как какой-нибудь блатовик, как мажор какой-нибудь. Да непорядочно это все, понимаешь, и как-то грязно. Как будто боюсь я этой армии, как будто прячусь, бегу от нее.

— Все мы чего-то боимся, Серега. Вот ты сейчас боишься, что кто-то подумает, что ты боишься армии, и только поэтому идешь служить. А ты не бойся. Подумай, что для тебя важнее — убить два года неизвестно на что, семьсот тридцать дней гнить и подыхать, как… как хрен его знает кто, или спокойно жить и работать, играть, любить свою Ленку…