Штабс-ротмистр

— Дальше — самое главное, — снова улыбнулся Пьер. — Нам нужен контроль над животными. Магический ненадёжен, порой теряется. А вот коль ваши так называемые транзисторные техники заработают, и управляющий человек сможет ударить тварь электрическим током на расстоянии, даже не видя её, мы полностью подчиним это дикое войско. Несмотря на первобытный вид, твари вполне разумны. Способны общаться меж собой и обучаться. А нарастить поголовье до многих тысяч — труда не составит. При достаточном количестве пищи они размножаются как кролики.

— Казаки их перебьют.

— А мы усложним им задачу. От природы порождения Тартара лишены магии. Но если каждому нацепить оберег, защищающий от стандартных боевых плетений, русских ждёт неприятный сюрприз.

То есть жуткая фауна из иномирья тоже держится ради грядущей войны с Российской Империей, догадался поляк. То же самое, что и с немагическими технологиями. Похоже, спасая человечество от пришельцев из Тартара, русские умудрились настроить против себя изрядную часть этого человечества.

— Пьер! Но основные знания из меня выкачали ещё в Нью-Йорке.

— Знаю. Остались глубинные. Но до них добраться сложнее. Одно неверное действие, и ваше сознание разрушится. Не умрёте, но станете овощем. Полагаю, профессор Линк был недостаточно аккуратен.

Бженчишчикевич поёжился.

— Недостаточно аккуратен?! Да он — мясник и палач!

— Поверьте, у моего отца хватит возможностей привлечь куда более искусных и деликатных менталистов, — лёгкая улыбка боярича стала совсем уж цветущей. — Например — меня. Я не собираюсь ломиться через ваш мозг как лось через чащу. Аккуратно, постепенно. Но мне необходимо полное ваше участие и содействие.

— А О’Нил?

— Возобновит свои потуги овладеть пространством-временем, соединить физические открытия с магией. Пан, вы знаете, что такое корец?

— Местная единица энергии.

— Правильно. Достаточная, чтоб поднять груз весом в пуд на высоту одной сажени. По самым скромным прикидкам, на пробой в пространство вашей Родины нужно потратить миллионы этих единиц. Причём — именно магической Энергии. Что невозможно без прямого доступа к её Источнику. А его захватили и безраздельно владеют русские. Дорогой Гжегож! Если нам удастся установить справедливость, точнее — не если, а когда, мы построим портал в ваш мир. Конечно, не ради вас одного, а ради немагических технологий. Вы же будете очень щедро вознаграждены, останетесь ли с нами или вернётесь туда.

Поляк кивнул. Не потому, что был потомком лихих шляхтичей Речи Посполитой, отважно бившихся против воинства Великого княжества Московского. Просто у него не оставалось иного выхода. О чём, кстати, недвусмысленно свидетельствовало дальнейшее.

Два дюжих негра тащили навстречу третьего, тощего и сильно избитого. Тот о чём-то слёзно умолял «синьоров» по-испански. Сзади шествовал белый — с хлыстом в руке и револьвером в кобуре.

— Отец справедлив, пусть некоторым не по нутру его понятия о справедливости и чести. Щедро воздаёт верным и без колебаний наказывает обманувших. Утром слугу Хосе застукали за кражей серебряных столовых приборов. Не желаете ли посмотреть?

Заледенев, невзирая на жару, пан с ужасом наблюдал, как истошно вопящего негра запихнули в люльку. Паровая лебёдка натянула трос, кран повернулся и начал опускать люльку по ту сторону изгороди. Она ещё не коснулась земли, а под ней уже мелькали хищные тени.

О’Нил в поезде рассказывал историю, казавшуюся шотландцу смешной. Лет двадцать назад, когда русские запускали первые искусственные спутники Земли, ещё без людей внутри, однажды поместили в кабину собаку. Проверяли, может спутник, управляемый плетениями с Земли и амулетами, благополучно вернуться и опуститься в степи. Что-то не вышло, он сгорел, собака погибла, в Военную коллегию пришло письмо от какой-то разгневанной миссис с американского юга. Она пеняла за смерть животного и одновременно предлагала, коль будет в этом нужда, вместо собаки отправить негритянского младенца. Её служанка родила, есть один лишний, как раз веса собаки.

Взлетевший до фортиссимо и резко оборвавшийся крик бедного Хосе свидетельствовал, что поляк и шотландец попали в кампанию именно таких американцев, для кого чужая жизнь не ценнее собачьей.

xxx

Ново-Йорк — город большой, пусть Торжку уступает, но с Москвой и Санкт-Петербургом соперничающий. Железнодорожных вокзалов аж три и морской порт. А ещё речные суда уходят на север по Гудзону.

Поэтому дня четыре ушло, чтоб проверить и убедиться: ни оба шотландца, ни профессор не покупали билеты на поезд или пароход. О таинственном поляке вдова оружейного барона рассказала слишком мало, кем он записан в Регистрационной палате — неведомо.

В понедельник, на пятый день после прибытия монаха, сыскная группа штабс-ротмистра Тышкевича собралась в Бронксе, в «офисе» Сэвиджа.

— Не возражаешь?

Виктор Сергеевич по праву старшего уселся в кресло владельца, откуда так удобно забрасывать ноги на столешницу. Разумеется, графское воспитание не располагало к такой позе.

Конечно, в здании губернской управы на Манхэттене было бы и просторнее, и удобнее. Но Тышкевич и Искров категорически не желали, чтоб монах предстал перед служащими канцелярии в истинном виде, без морока. Американскому детективу сказали, что это ещё один российский чин для расследования, и Сэвидж моментально нашёл с ним общий язык, причём оба даже не делились воспоминаниями о полицейском прошлом. Бывшие коллеги догадались об общности профессий едва ли не с первого взгляда.

Львова в тот день, откомандированная Горчаковым в «особую сыскную группу» Третьего Отделения, внимательно посмотрела штаб-ротмистру в глаза, когда первым делом получила текст для передачи начальнику охранки.

— Выходит, полномочия так называемого действительного статского советника недействительны… Простите за каламбур, ваше благородие.

— Но приказ князя остаётся в силе, вы — в нашем подчинении на всё время сыска. А поскольку сведения получены по службе, не вправе раскрыть Горчакову правду о Пантелееве, — парировал граф, загодя предусмотрев такое её возражение. — Буду весьма признателен, если вы свяжетесь с охранкой немедленно.

— Под вашу ответственность.

Монах, со снятием наручников снова накинувший личину жирного чинуши, прислушивался к их разговору, стараясь скрыть заинтересованность. Он был против привлечения к делу барышни-связистки и тревожился, не смешает ли она карты. И уж ему совершенно не по душе пришлось, что охранка узнает о тайных делах митрополии Торжка, епископ впадёт в ярость… Особенно в случае неудачи с заданием.

Как бы то ни было, ответ от Тышкевича-старшего пришёл быстро, через какую-то пару часов. Всё это время Львова провела в кресле с закрытыми глазами, слушая тонкий мир. Штабс-ротмистр позавидовал её выдержке. А когда получил из уст барышни ответ дядюшки, объявил: начинаем действовать.

И вот, четыре дня интенсивных розысков не привели ни к чему.

— Господа! Какие будут соображения?

Искров промолчал. Монах предположил: все четверо уехали каким-то иным образом из Ново-Йорка, там, возможно, сели на поезд. Не исключался и дирижабль, тогда к услугам беглецов… весь земной шар. Следы, привезённые им из Шотландии, оборвались.

— Сомневаюсь, — бросил Сэвидж. — Для чего шотландцы приехали в Америку? Потому что здесь множество заводов, построенных на технике ординаров. Им нужны проекты поляка, разве не так? Континент большой, русских здесь мало, спрятаться легко.