Штамм «Андромеда». Человек-компьютер

— Ну как?

Моррис покачал головой.

— Мы ведь даже не знаем, ей ли звонил Бенсон, — сказал Эллис. — Он мог позвонить еще кому-нибудь.

— Кому бы Бенсон ни звонил, через несколько часов с этим человеком может случиться непоправимое, — сказала Дженет. Она раскрыла историю болезни Бенсона. — Ну, думаю, ночь нам предстоит длинная. Пора приниматься за дело.

2

На автостраде было много машин. На автостраде всегда много машин, даже в пятницу в час ночи. Сквозь ветровое стекло Дженет смотрела на красные пятна габаритных огней, которые сливались в единый узор, растянувшийся на несколько миль. Столько людей! Куда они едут в такое позднее время?

Дженет обычно нравилось мчаться по автостраде. Когда ей случалось возвращаться домой из клиники поздно ночью, мелькание зеленоватых дорожных указателей, сложная паутина развязок и эстакад, бодрящее стремительное движение вперед опьяняли ее и она чувствовала себя счастливой, веселой, свободной. Дженет выросла в Калифорнии и смутно помнила первые автострады. Их сеть росла вместе с ней, и она не считала их ни опасностью, ни злом. Они составляли неотъемлемую часть ландшафта, дарили скорость и хмельную радость.

Автомобиль играл крайне важную роль в жизни Лос-Анджелеса, города, который больше любого другого зависел от техники. Без автомобилей Лос-Анджелес погиб бы, как погиб бы без воды, которая текла к нему по трубам сотни миль, как погиб бы без некоторых методов жилищного строительства. Так жил Лос-Анджелес, и корни этого восходили к началу века.

Но в последнее время Дженет яснее начала распознавать тонкие психологические следствия этой жизни внутри автомобиля. В Лос-Анджелесе не было кафе на тротуарах, где можно посидеть и поглазеть на прохожих — ведь по тротуарам никто не ходил. Зато пока горел красный сигнал светофора, люди в течение нескольких секунд смотрели друг на друга, а затем ехали дальше. Однако в этой изолированной жизни внутри кокона из тонированного стекла и нержавеющей стали, с коврами, кондиционированным воздухом, стереомагнитофоном и холодильником было нечто противоестественное. Глубокая человеческая потребность в прямом общении с себе подобными, потребность людей посмотреть и себя показать не находила удовлетворения.

Местные психиатры все чаще сталкивались с деперсонализационным синдромом. Лос-Анджелес был городом приезжих, которые еще не успели пустить тут корни. Автомобили мешали им узнать друг друга ближе, а общественных учреждений, которые могли бы способствовать их сближению, было слишком мало. В церковь практически не ходил никто, совместные работы не удовлетворяли тяги к общению. Люди страдали от одиночества, они жаловались на свою изолированность в этом городе, где у них нет друзей, вдали от родных, от своего прежнего дома. Они утрачивали желание жить, а автомобиль оказывался весьма удобным средством для самоубийства. Полицейские даже придумали термин «единичный несчастный случай». Вы выбирали эстакаду и влетали на нее со скоростью 80–90 миль в час, вжимая педаль газа в пол… Иногда требовалось несколько часов, чтобы извлечь мертвое тело из искореженной груды металла.

На скорости 65 миль в час Дженет, перестраиваясь из ряда в ряд, свернула с автострады у Сансета и помчалась через Голливуд-Хилз, не притормаживая на поворотах — покрышки взвизгивали, лучи фар прорезали мрак. Движение тут было небольшое, и Дженет рассчитывала через несколько минут добраться до дома Бенсона.

Теоретически задача, стоявшая перед ней и остальным штатом НПИО, была простой: вернуть Бенсона в клинику до шести утра. В этом случае они отключили бы вживленный компьютер, оборвав учащающиеся стимуляции. Затем, продержав Бенсона несколько дней на транквилизаторах, они подключили бы компьютер к другим электродам. Теперь уже ясно, что первые электроды были выбраны неправильно. Но они сознательно шли на этот риск, полагая, что у них всегда остается возможность исправить ошибку. И вот этой-то возможности они и лишились.

Вернуть Бенсона в клинику было необходимо. Простая задача, и относительно простое решение: проверить все места, где Бенсон бывал особенно часто. Просмотрев историю его болезни, все они отправились по разным адресам. Дженет к нему домой, Эллис в ночной «Клуб кроликов», где Бенсон бывал довольно часто, а Моррис — в Санта-Монику, «Аутотроникс инкорпорейтед», где работал Бенсон. Моррис дозвонился до директора фирмы, и тот обещал сам его встретить, чтобы он мог без помех осмотреть здание.

Через час им предстояло связаться друг с другом и обменяться новостями. Очень простой план, хотя, по ее глубокому убеждению, бесполезный. Но что им оставалось делать?

Дженет оставила машину у дома Бенсона и по выложенной плитками дорожке направилась к входной двери. Она была приоткрыта, и откуда-то изнутри доносились взрывы смеха и веселый визг. Дженет постучалась и распахнула дверь.

— Можно?

Ей никто не ответил. Смех раздавался где-то в глубине дома. Дженет вошла. Она ни разу не была у Бенсона дома и теперь не без интереса огляделась по сторонам. Ну конечно, этого и следовало ожидать!

Снаружи дом Бенсона был совершенно таким же, как сотни и тысячи деревянных бунгало, — скромный и незаметный, точно сам Бенсон. Однако внутри вы словно попадали в гостиную эпохи Людовика XVI: изящные старинные стулья и козетки, гобелены на стенах, паркет из красного дерева.

— Кто-нибудь дома? — спросила Дженет.

В тишине ее голос прозвучал особенно громко, но опять ее никто не услышал: смех раздавался попрежнему. Дженет пошла на звук и оказалась в кухне. Плита была старомодная, ни электрической духовки, ни посудомойки, ни электрического миксера, ни тостера. «Никаких машин», — подумала Дженет. Бенсон создал для себя мирок, в который современная техника не допускалась.

За окном виднелась полоска газона и плавательный бассейн — стандартная принадлежность такого рода жилищ, все та же внешняя заурядность, которую культивировал Бенсон. Подводное освещение бассейна было включено. В прорезанной зеленоватым светом воде весело плескались две молоденькие девушки. Дженет открыла дверь черного хода и вышла.

Девушки ее не заметили. Они продолжали брызгаться, визжать и смеяться. Остановившись у самого края, Дженет спросила:

— Кто-нибудь дома?

Девушки обернулись к ней. Одна спросила:

— Вы ищете Гарри?

— Да.

— Вы из полиции?

— Я врач.

Девушка ловко выбралась из бассейна и начала вытираться. Она была в красном бикини.

— Он только что ушел, — сказала она. — Только он просил, чтобы мы ничего не говорили полицейским.

— А когда он ушел?

— Несколько минут назад.

— Вы давно здесь?

— Неделю, — ответила вторая девушка из бассейна. — Гарри пригласил нас погостить. Сказал, что мы очень симпатичные.

Первая девушка накинула полотенце на плечи и сказала:

— Мы познакомились с ним у «Кроликов». Он там часто бывает.

Дженет кивнула.

— С ним не соскучишься, — сказала девушка. — Всегда что-нибудь придумает. Вы знаете, кем он сегодня оделся?

— Кем же?

— Больничным санитаром. Все белое. — Она покачала головой. — Умереть можно!

— Вы с ним говорили?

— А как же!

— Что он вам сказал?

Девушка в красном бикини пошла к дому. Дженет последовала за ней.

— Он сказал, чтобы мы ничего не говорили полицейским. Пожелал нам повеселиться.

— Зачем он приезжал?

— Ему надо было взять вещи.

— Какие?

— Что-то из его кабинета.

— Где его кабинет?

— Пойдемте, я вам покажу.

Они вошли в дом. Ноги девушки оставляли на паркете мокрые следы.

— Ну и местечко! Гарри просто псих. Вы слышали, как он рассуждает?